Чтение 7–й страницы книги ~Повелитель Островов~

Отшельник на мгновение склонил голову на посох, затем поднял взгляд на Шарину и мягко улыбнулся. Он всегда был добр и к ней, и к другим жителям деревни. Однако Шарине и в голову не пришло бы путать его доброту со слабостью.

- Возвращайся, дитя мое, - сказал Ноннус. - Я буду там, когда корабль соберется выходить в плавание.

- Доброе утро, госпожа Теноктрис, - поздоровалась Илна, подходя к Гаррику и колдунье, стоявшим у загона для стрижки овец - Ваше платье все еще у меня. Солнце и соленая вода совсем не повредили краски.

Теноктрис взглянула на девушку. Перед этим она читала резную надпись, водя по ней пальцем, и разговаривала с юношей. Он тоже обернулся и поприветствовал Илну.

Загон, расположенный на северной окраине деревни, был огорожен неровной стеной, сложенной частично из валунов, частично из обломков старинных построек. Обломок, который изучала Теноктрис, представлял собой сланцевую плиту всего в дюйм толщиной. Ее срез прямоугольной формы был покрыт резьбой, в которой Илна разглядела буквы Старого Письма.

Прочесть надпись девушка не могла. Честно говоря, она не могла бы прочесть и более массивные современные буквы, в которые выродилось Старое Письмо. Детство Илны было таково, что для учения просто не оставалось времени.

- Похоже, здесь мне не очень-то пригодится шелковое платье, не правда ли? - снова улыбнулась Теноктрис. Ее взгляд переместился с Илны на Гаррика. - Как ты полагаешь, хафтскому графу понадобится придворная волшебница? К тому же, боюсь, не слишком могущественная.

Гаррик чувствовал себя не в своей тарелке: с таким же успехом колдунья могла бы спросить его, что находится на другом конце мира.

- Понятия не имею, госпожа, - пробормотал он. - Может, спросить отца? Он был знаком с Ласкаргом еще до того, как тот стал графом.

На самом деле Илну не слишком волновало платье волшебницы. Это, конечно, удивительная вещь, и наверняка очень ценная в глазах знающих людей, но для девушки по-прежнему важнее всего были волнующие ощущения, исходившие от ткани платья.

Сейчас она использовала одежду Теноктрис просто как предлог, чтобы подойти к Гаррику, которого почти не видела со времени прибытия корабля. Все ее время занимал пусть прибыльный, но очень утомительный уход за пятью постояльцами.

Теноктрис, должно быть, заметила, что ее вопрос поверг юношу в смущение, поэтому сменила тему.

- Гаррик показывал мне надписанные камни, использованные в нынешних постройках. Вот этот, например, с надгробной доски. - Палец колдуньи снова вернулся на полоску надписи, опоясывающей камень.

- Он из вашего времени? - спросила девушка. До нее, конечно, доходили слухи, что Теноктрис прибыла из далекого прошлого, но ей хотелось получить подтверждение от самой волшебницы.

- Нет, гораздо более поздний, - ответила та. - Пожалуй, он ровесник местного постоялого двора. В то время Старое Письмо, очевидно, сохранялось еще для официальных событий вроде похорон. Хотя в быту им уже давно перестали пользоваться и перешли к современному шрифту.

- А откуда вы знаете? - подозрительно прищурилась Илна, почувствовав изъян в логике. - Ведь если вы из другого времени, то события, которые упоминаются здесь, вряд ли знакомы вам.

В общем-то, она получила подтверждение невообразимой отдаленности во времени колдуньи, прикасаясь к ее платью, но разум девушки попросту отказывался верить в это. Подобные знания не принадлежали привычному ей миру.

- Вот эта надпись на краю камня является просьбой к Пастырю охранить душу усопшего, - пояснила Теноктрис с легкой одобрительной улыбкой. - Там, наверное, что-то еще было написано на лицевой части камня, но она не сохранилась. О возрасте камня я сужу по тем силам, которые он вобрал в себя, будучи положенным на могилу.

- О... - Илна покраснела. - Простите меня, госпожа.

- Не стоит извиняться, - ответила Теноктрис без тени сарказма. - Ты задала хороший вопрос.

Она обернулась к Гаррику и посмотрела на его правую руку, сжимавшую что-то на груди под туникой.

- Гаррик, что у тебя там? Мне кажется, в этом кроется причина твоего... изменения. Я не права?

Юноша снял с шеи шелковый шнурок, бледно-голубой при дневном освещении, и продемонстрировал золотой диск колдунье. Илна никогда раньше не видела у него такого украшения.

- Эту монету дал мне вчера отец, - извиняющимся тоном проговорил Гаррик. Сознательно или нет, но он постоянно прикасался к ней, чтобы привлечь внимание Теноктрис. - Он ничего не объяснил, сказал только, что это принадлежит мне.

Волшебница взяла монету в ладонь. Она придерживала шнурок большим пальцем, чтобы как следует рассмотреть предмет с обеих сторон. Илна тоже глядела во все глаза. Полустертый профиль мужчины был ей незнаком, на реверсе* [Реверс - оборотная сторона медали, монеты.] вроде бы виднелась какая-то надпись. Впрочем, девушка могла ошибаться.

- А вот эта вещь из моего времени, - произнесла Теноктрис, поднимая взгляд на Гаррика. - То, что ты видишь, не обычная расхожая монета, а медальон. Смотри, здесь отпечатано изображение его хозяина.

Она вернула талисман юноше.

- Это медальон Каруса, - сказала колдунья. - Его отчеканили в день коронации Повелителя Островов.

На лице ее было написано удивление.

- Знаешь, у меня сохранилось много воспоминаний о тех временах, - продолжала она. - Просто в самом конце они перемешались, как фрагменты старой фрески, когда штукатурка начинает осыпаться. Когда я прикасаюсь к Старому Письму или вещам из моего времени, что-то оживает в памяти, но все по-прежнему перемешано.

- Теноктрис... - осторожно спросил Гаррик. - Тебе доводилось видеть Каруса?

Женщина покачала головой. Движения ее были скупы и осторожны. Илна подумала: многие, наверное, недооценивают эту старуху, что является большой ошибкой. При всей своей внешней неказистости она таила в себе грани алмазной твердости.

- Я никогда прежде не бывала на Хафте, - пояснила Теноктрис, затем улыбнулась и добавила: - Полагаю, я могла бы увидеть Каруса на Йоле, если б его флот не потопили.

Два бурундучка, отчаянно вереща, гонялись друг за другом по верху стены. Заметив людей, они на мгновение замерли, а затем порскнули в сторону, откуда появились.

- А вы видели когда-нибудь мужчину в черном плаще с капюшоном, который скрывает все его лицо, даже глаза? - Гаррик задал вопрос, глядя под ноги. - Не могу его лучше описать, потому что...

Теноктрис медленно приблизилась к юноше и, подняв подбородок, поглядела ему в глаза.

- Где ты мог встречаться с Клобуком? - тихо, потрясенно спросила она.

- На самом деле он не настоящий, - совсем смутился Гаррик. Чтобы отвести взгляд, он принялся возиться с медальоном, снова надевая его на шею. Он чувствовал себя неловко - примерно так же, как Илна, прикасаясь к платью колдуньи. - Я видел его во сне.

- Возможно, это был всего лишь сон, - произнесла Теноктрис, опуская взгляд. - Но не сомневайся, он вполне реален.

Она снова потрясла головой, как бы желая привести в порядок свои перепутанные воспоминания.

- Не знаю, кем является Клобук на самом деле и откуда взялся, но он - самый могущественный волшебник, которого я когда-нибудь видела. Он называл себя Малкаром, хотя, думаю, это всего-навсего хвастливая ложь.

- Он называл себя злом? - Илна не могла опомниться от удивления. Малкаром называли боуги* ["В старой доброй Англии водятся боуги. Обычно боуги живут поодиночке, однако порой собираются в компании. У них холодные и мокрые пальцы и желтые глаза, которые светятся в темноте, и все они - оборотни" (по книге К. Королева "Мифические существа. Энциклопедия").], которыми пугали детей. Это не было божество, как Госпожа или ее супруг Пастырь. Или даже Сестра, правящая подземным миром. У Малкара не было поклонников. Поклоняться ему - все равно что поклоняться выгребной яме.

- Малкар - это не... - принялась было возражать Теноктрис. Она перевела взгляд с Гаррика на Илну и обратно, думая о доходчивости своих объяснений. Затем кивнула: - Ладно, давайте попытаюсь растолковать по-другому.

Прежде чем продолжить свою речь, колдунья взгромоздилась на стену. Для этого ей пришлось встать на цыпочки, но и тогда ограда загона была для нее высоковата. Загоном пользовалась вся деревня, весной и во время осенних сельскохозяйственных ярмарок, когда сюда съезжались за шерстью покупатели из Каркозы и более отдаленных городов.

- Основным источником энергии волшебства, - начала Теноктрис, - являются солнце и... И Малкар. Однако никто не может использовать такой источник напрямую. Силы, с которыми работают маги, не бывают чистыми, так же как вода, которую мы пьем, не совсем чистая.

- Так вы утверждаете, что Малкар не является злом? - нахмурился Гаррик. Илна никогда раньше не видела у него этой складки меж бровей. Обычно на лице у Гаррика ор-Райза играла мальчишеская улыбка, заставлявшая забывать о мужественности и силе юноши. - И вы служите Малкару?

- Нет, - ответила Теноктрис, для вящей убедительности хлопнув ладонью по стене. Она сидела на известковом кубе, взятом из кладки древнего храма. - Никто не служит Малкару. Другое дело - силы, проистекающие из Малкара. Их можно использовать по-разному. Например, я не пью морскую воду, но могу ее использовать.

Илна невольно обернулась и посмотрела на морские волны, танцующие на свету. У берега море было темным, почти фиолетовым. Дальше, в перспективе Внутреннего Моря, цвет переходил в нежно-зеленый, напоминая прекрасный нефрит. Это было куда красивее, чем обычая бесцветная вода, принесенная из колодца. Но, тем не менее, ни один человек в здравом уме не станет пить морскую воду...

- Клобук был очень могущественен, - задумчиво продолжала Теноктрис. - Ему хватило сил опустить морское дно под кораблями Каруса. А также, пусть и невольно, потопить Йоль... Удивительное дело... Ни один волшебник не поверил бы в это... Силы, с которыми работал Клобук - собственно, с которыми работают все колдуны - так вот, они возросли стократно менее чем за год. Простые человеческие объяснения здесь не подходят.

- Может, за это надо благодарить Малкара? - предположила Илна. Разговор будил в ней странные чувства - по всему телу разливалось тепло и в то же время что-то болезненно сжималось в душе. Похоже было на то, будто заплываешь без оглядки в безумно прекрасное, но опасное море.

Теноктрис раздраженно мотнула головой - ей никак не удавалось объяснить этим двоим.

- Это так же бессмысленно, как спрашивать зиму, хочет ли она быть холодной, - сделала она еще одну попытку. - Существуют циклы и силы. И они работают независимо от того, способны мы их понять или нет. Малкар нарастает и спадает, но не они...

Она замолчала и посмотрела на молодых людей.

- Не думаю, что солнце или Малкар сами по себе имеют какие-нибудь желания. Но наверняка я не знаю, так ведь?

И она улыбнулась очаровательной улыбкой. Теноктрис даже в дни ее молодости никто не назвал бы красавицей. Тем не менее смотреть на нее было приятно - как на лист хорошего, качественного пергамента.

- Но зато мне доподлинно известно, - продолжала она, - что сейчас магические силы формируются и существуют точно так же, как в мое время. Те же силы, что погребли в морской пучине Йоль, и вышвырнули меня на берег Хафта. Наверное, это совпадение.

Гаррик нахмурился. Он снова прикоснулся указательным пальцем к медальону и, поймав себя на этом, уныло покачал головой.

- Не знаю, что и думать, - признался он. - И сомневаюсь, стоит ли ломать над этим голову. Наша Барка - место, которое мало меняется, независимо от происходящих событий.

Илна обратила внимание, как напряжен Гаррик. Лицо его казалось вырезанным из тяжелого дуба.

- В конце, я помню, Клобук сидел на своем черном троне, - сказала Теноктрис. - Он настаивал, что это Трон Малкара, буквально - место силы. Но при первом же толчке эта штука развалилась на мелкие кусочки.

- Так Малкар реален? - настойчиво спросила Илна, сохраняя спокойное выражение лица, в то время как в душе чувствовала напряжение, холодное, как морская глубина.

Несколько секунд старая волшебница смотрела на девушку оценивающим взглядом.

- О да, - сказала она наконец. - Малкар реален - так же, как реально солнце. И так же вечен. И я боюсь, что Клобук тоже является частью нашей сегодняшней жизни. Раз Гаррик видит его в снах.

Илна содрогнулась, как будто в этот славный солнечный день на солнце набежала туча. Однако небо сохраняло безоблачную голубизну вплоть до самого горизонта на востоке, а под ним сверкало такое же мирное бирюзовое море.

Сотни людей собрались на берегу и на волноломе по поводу отплытия триремы. Больше, чем во время самой оживленной сельскохозяйственной ярмарки. Это и понятно: появление корабля было неожиданностью, и полюбоваться на его отправление заявилась вся деревня.

Никогда еще Шарина не чувствовала себя такой одинокой.

- Прошу прощения за тесноту на корабле, - радостно говорил Медер. - Но поверьте, Шарина, никакие наряды в этой глуши недостойны вас. Когда мы прибудем в Валлес, король оденет вас, как полагается знатной леди. Каковой вы и являетесь.

Моряки по сходням доставили последний багаж и спустили его в трюм. По приказу Азеры они внесли большую плетеную корзину Шарины, где находилось одеяло и смена одежды. Стоял теплый солнечный денек, но девушка куталась в плащ, поскольку ее била нервная дрожь.

- Вы счастливица - мы вовремя нашли вас, - продолжал Медер. - Агенты королевы тоже вас разыскивают, и если бы первыми оказались они, вы были бы убиты без промедления.

Шарина избегала Медера с самого первого момента, когда корабль появился у берегов Хафта. Но сейчас, на борту судна, у нее не было выбора. Она разглядывала своего спутника: привлекательный молодой человек, богатый, знатный, к тому же могущественный волшебник. Но почему-то его общество доставляло девушке лишь неудобство.

- Но зачем бы королеве убивать меня? - нахмурилась Шарина. Слова Медера скорее озадачили девушку, чем напугали. Подобное просто не укладывалось в рамки того мира, где жила Шарина. - С какой стати кому бы то ни было хотеть меня убить?

Азера сидела тут же, неподалеку, на складном стуле и что-то писала заостренной палочкой на навощенной табличке. Обычно должностные лица из благородных путешествовали в сопровождении целого штата прислуги, в том числе секретарей. Должно быть, эти люди находились как раз на тех двух триремах, которые затонули во время шторма.

Никто из деревенских друзей не подходил к Шарине. Даже ее семья держалась поодаль: Лора плакала, Райз стоял с каменным лицом. Девушка с надеждой посмотрела на брата, но и здесь ее ждало разочарование. Напряженная поза юноши, руки, скрещенные за спиной, улыбки через силу скорее были уместны на похоронах.

- О, королева есть воплощение зла, абсолютного зла, Шарина, - пояснил Медер. Похоже, он был удивлен неведением девушки. - Полагаю, живя здесь, в глуши, вы многого не знаете. Но поверьте, она и ее фавориты не остановятся ни перед чем, чтобы не дать возродиться древней королевской династии с Хафта. Вы знаете, что королева не является уроженкой Орнифала? И она колдунья, силой своих чар заставившая короля жениться на себе.

- Но здесь, на Хафте, мы ничего не знаем ни о королеве, ни о короле, - возразила Шарина с легким раздражением. Неужели Медер считает, что мир высокой политики, интриг и измен - это единственный способ существования? - Все, что связывает нас с Каркозой, - это сборщики налогов да ежегодный визит священников, принимающих пожертвования в пользу Госпожи и Пастыря.

Большинство членов команды стояло по колено в воде по обе стороны от триремы, готовясь отталкивать ее от берега. Прилив набирал силу, судно должно было отчалить с минуты на минуту. Гребцы заняли уже свои места, готовясь к отплытию.

Кровавые Орлы в своих блестящих доспехах сгрудились вокруг двоих аристократов и Шарины. Их зловещее присутствие мешало односельчанам девушки подойти к ней попрощаться, хотя, с горечью отметила про себя Шарина, они и не пытались.

- Можете мне поверить, - продолжал свою речь Медер, - королева пойдет на все, чтобы уничтожить вас. Она знает, что именно от вас зависит законность власти короля Валенса. А к нему присоединятся все, за исключением последних отщепенцев.

Но Шарина не верила Медеру. Нет, она не думала, что он опустился до открытой лжи - колдун, похоже, симпатизировал ей, по крайней мере, уважал, - просто его взгляд на вещи настолько отличался от ее собственного, что девушка не могла полагаться на суждения молодого аристократа.

- Не вижу, как мое присутствие поможет укрепить власть короля, - произнесла она. - Что я должна для этого делать?

- Что? - удивленно повторил Медер, но тут же удивление на его лице сменилось выражением не то испуга, не то смущения. - Ну, я, конечно, только королевский посланник и не могу сказать наверняка, что он... Каковы его планы.

Прокуратор оторвалась от своих записей и бросила на юного волшебника мрачный взгляд.

- Медер! - резко обратилась она к нему. - Ты должен выполнять обязанности, которые я на тебя возложила. А твоя обезьянья трескотня отнюдь к таковым не относится. Я понятно изъясняюсь?

Лицо колдуна потемнело от гнева.

- Да как вы смеете... - начал он.

Но голос его сорвался, когда он увидел, действительно увидел, выражение лица Азеры. Вейнер, командир Орлов, предупреждающе положил руки на плечи своих солдат, и они тесным полукругом сомкнулись за спиной юноши. Момент был напряженный. Медер, конечно, являлся аристократом со своими особыми правами, но все же главное назначение Кровавых Орлов - защищать госпожу прокуратора... От любой угрозы.

Медер сдержался - далось ему это нелегко - и поклонился.

- Простите меня, - произнес он тоном искреннего раскаяния. - Вы, несомненно, правы.

Он был всего-навсего молодым человеком, возможно, слишком молодым для тех сил, которыми оперировал. Но достаточно воспитанным, чтобы справиться с собственным высокомерием.

От корабля к ним направился капитан триремы и остановился у солдатского оцепления.

- Госпожа? - обратился он. - Прилив уже в полной силе. Нам надо отправляться, пока он не сменился. В противном случае придется ждать вечера.

- Ты прав, Личнау, - согласилась прокуратор. Она защелкнула кожаные застежки на своей книжке и поднялась.

- Пойдем, дитя мое, - сказала она Шарине и зашагала к сходням.

Один из солдат схватил капитана Личнау за руку и что-то ему зашептал. Тот возмущенно дернул плечом, но все же подхватил стульчик Азеры и поспешил за ней. За ними последовали остальные солдаты.

Наступала пора прощания. Шарина подбежала к брату и обняла его. Он неловко похлопал девушку по спине. До сих пор они ладили как все братья и сестры - то есть не очень хорошо, о сейчас ей предстояло уехать, и сердце ее сжималось при мысли, что за ужином рядом с ней уже не будет Гаррика.

- Помни, сестренка, ты будешь представлять нашу родную Барку в столице, - пробормотал Гаррик. - Не заставляй нас краснеть.

Вслед за ним подошел Райз. Он протянул дочери руку, которую та пожала, затем девушка порывисто шагнула к отцу и обняла его.

- Счастливо оставаться, - произнесла она.

Райз улыбнулся своей обычной улыбкой - скупой и холодной.

- И тебе счастливо, Шарина, - сказал он. - Я буду тебе помогать, насколько возможно.

- Поторопись, девушка, - подала голос прокуратор от сходней.

Медер топтался рядом с Шариной. Он нервно стискивал руки, но, видимо, не хотел мешать ей прощаться с родными.

- Мама? - обратилась девушка к Лоре.

Та смотрела на дочь глазами, полными слез.

- Не делай вид, что считаешь меня матерью! - сказала она. - Я воспитывала тебя, как родную дочь, но сейчас, когда ты собралась в королевский дворец, ты попросту бросаешь меня. Поступаешь со мной, как с прислугой!

Шарина хотела было возразить, но передумала. Она могла осчастливить Лору единственным способом - взять ее с собой в Валлес, а этого Шарине не хотелось, даже если б Азера не возражала.

В результате девушка сжала руку матери и пробормотала:

- Счастливо оставаться, мама.

Она обернулась, чтобы уйти. Лора за ее спиной плакала все громче. Девушка знала, что дело закончится истерикой.

Тем временем толпа у сходней расступилась, пропуская Ноннуса с копьем на плече. За спиной у него вырисовывался узелок с вещами, на поясе, как всегда, болтался тяжелый нож.

Двое солдат шагнули вперед и закрыли отшельнику путь. Ноннус остановился, и что-то в его позе неуловимо изменилось. Шарина ощутила явственную тревогу.

- Он со мной! - крикнула девушка, оборачиваясь к отшельнику. - Вы должны его пропустить!

Азера, почти уже поднявшаяся на судно, остановилась.

- Не говори глупости! - строго сказала она.

Ноннус безмятежно улыбался. Солдаты стояли неподвижно. Один из них положил было руку на эфес меча, но передумал.

- Или Ноннус поедет со мной, или я остаюсь! - звонким голосом объявила Шарина. - Я не шучу! Вы не сможете удержать меня, если я захочу уйти!

- Я знаю эту девушку дольше, чем вы, госпожа, - произнес отшельник, легко перекрывая ропот толпы. - И верю, что она говорит серьезно.

Азера сжала поручни - как раз там, где был заменен кусочек. Солнце и морская соль еще не успели выбелить дерево в этом месте.

Хорошо, поднимайся на борт, - решила она. - И поживей!

Шарина зашагала к сходням, сжимая в кулаке край одежды отшельника. За ними последовали Медер и двое из Кровавых Орлов - последние оставшиеся пассажиры.

Шарина услышала голос колдуна:

- Что за странное шествие! Откуда ты явился, крестьянин?

И ответ Ноннуса:

- Я побывал во многих местах, мой юный друг. И если тебе повезет, ты никогда не окажешься там!

КНИГА ВТОРАЯ

Кашел держался на расстоянии от остальных зрителей, на южной кромке волнолома, где каменные плиты переходят в траву и береговую гальку. Он тоже смотрел, как команда триремы готовится к отплытию, и плакал.

Все пассажиры были уже на борту. Моряки укрепили на нижней палубе мачту, приколотив ее клиньями к килю, но реи еще отсутствовали. Они скупили все полотно, какое нашлось в Барке, дабы сшить парус взамен того, что изодрал шторм. Правда, использовать главный парус можно было только в хорошую погоду, потому что соответствующие такелаж и рангоут* [Рангоут, рангоутные деревья (мор.) - совокупность круглых в сечении деревянных или стальных частей оснащения судна (мачты, стеньги, бушприт и т. д.), предназначенных для постановки парусов, сигнализации и пр.] отсутствовали и сохранялась угроза переворачивания длинного узкого судна при сильном лобовом ветре. Поэтому в бурные дни предполагалось поднимать на носу маленький треугольный парус в помощь работающим гребцам.

Гаррик шел по кромке волнолома, направляясь к другу. Поймав взгляд Кашела, он улыбнулся и замахал ему рукой.

Тот махнул в ответ и поспешил утереть слезы тыльной стороной руки. Вообще-то сейчас ему не хотелось никого видеть, поэтому он и встал здесь, в сторонке. Однако Кашел понимал, что убегая от друга, будет выглядеть достаточно глупо.

Капитан на корабле скомандовал: "Товьсь!", и ветер донес его голос до берега, трансформировав почти в птичий крик. По команде сотня моряков, все еще находившихся в воде, взялась за корпус судна и гребную платформу.

Барабанщик, сидевший на корме, поджав под себя ноги, начал отбивать ритм по обрубку пустотелого бревна: обычный обтянутый кожей барабан слишком быстро приходил в негодность в пропитанной влагой атмосфере корабля. Моряки принялись толкать трирему от берега, помогая себе ритмичными вскриками. Прибой закипал белой пеной вокруг их колен.

- Прошедшие дни все перепутали в моей голове, - пожаловался Гаррик, подойдя поближе. - Мне кажется: все это происходит не с нами.

- Хорошо бы, - вздохнул Кашел. Глаза юноши снова наполнились слезами, он ничего не мог с этим поделать.

Офицеры, стоя в воде позади матросов, отдавали команды. Прилив уже миновал свой пик, но сложностей с выходом триремы в открытое море не предвиделось. Нос корабля уже освободился, корма мерно колыхалась с каждым толчком. Обшивка днища была черной от смолы, предохраняющей дерево от морской воды.

Остановившись рядом с другом, Гаррик снова обернулся к триреме. Кашел воспользовался моментом, чтобы быстро смахнуть слезы. Хоть и знал: это поможет ненадолго.

Тридцать весел застыли в готовности на носу судна. Один из офицеров стоял тут же, наклонившись вперед и высматривая особо высокие волны, способные приподнять и отбросить корабль обратно на берег. Кашел не был моряком, но как каждый прибрежный житель, знал и уважал опасную силу морской стихии.

Утреннее солнце играло на ярко-красной поверхности верхней части триремы - она казалась огненной полоской на морской глади. Глаз, нарисованный на носу судна, словно бы блестел и подмигивал от оседавшей водяной пыли. Гаррик, наверное, тоже обратил на него внимание, потому что сказал:

- Капитан объяснил мне: этот глаз не для того, чтобы корабль высматривал свой путь, а для отпугивания морских чудовищ.

Из отверстий в корпусе триремы показалась еще дюжина весел. Теперь корабль был почти на плаву. Носовые весла заработали, стараясь удержать его на месте, пока матросы в воде, ухватившись за задние весла, карабкались на борт. После этого ритм барабанного боя изменился.

Группа аристократов вместе со своим эскортом сгрудилась перед мачтой, где они меньше всего мешали команде и гребцам, суетившимся в кормовой части судна. Среди них четко выделялась фигура высокой светловолосой девушки, кутавшейся в зимний плащ.