Чтение 7–й страницы книги ~Обреченные на победу~

– Благодарю вас за то, что вы сказали «нет», – проговорил голос, выдавая в себе классического буквалиста. – Поскольку мы прогрессируем вместе, через некоторое время вы поймёте, что совсем не обязательно артикулировать вслух команды, обращённые к вашему МозгоДругу. Однако в ближайшей перспективе вы, вероятно, сочтёте более целесообразным осуществлять связь с МозгоДругом в классической вербальной форме. Сейчас вы имеете возможность либо продолжить аудиовербальное общение, либо переключиться на текстовой интерфейс. Не желаете ли вы переключиться на текстовой интерфейс?

– О боже! Да, – сказал я.

«Мы продолжим сессию с использованием текстового интерфейса».

Строка развернулась точно в центре моего поля зрения. Текст имел идеальный контраст с фоном – стенкой каюты, на которую я уставился. Когда я повернул голову, фраза все так же оставалась в центре поля зрения, но её цветовая гамма изменилась таким образом, чтобы остаться удобочитаемой. Дичь какаято!

«Во время ознакомительной сессии общения при помощи текстового интерфейса вам рекомендуется находиться в сидячем положении, чтобы избежать травматизма, – написал МозгоДруг. – Будьте добры сесть».

Я сел.

«В ходе ваших первых сессий связи с вашим МозгоДругом™, вы найдёте более лёгким вербальный способ осуществления связи. Чтобы помочь МозгоДругу™ правильно распознавать ваши команды, сейчас мы приступим к процессу обучения МозгоДруга™ верному пониманию вашего голоса при разговоре вслух. Пожалуйста, произнесите вслух следующие фонемы по мере их появления».

На фоне стены стали справа налево возникать слоги, сначала по одному, потом в сочетаниях. Я читал их вслух. Затем МозгоДруг потребовал, чтобы я произносил множество коротких предложений. Я послушно выполнял все.

«Благодарю вас, – написал в конце концов МозгоДруг. – Теперь ваш МозгоДруг™ будет способен получать указания от вашего звучащего голоса. Не появилось ли у вас желание идентифицировать вашего МозгоДруга ™ при помощи имени собственного?»

– Да, – сказал я.

«Многие пользователи находят полезным присвоить своему МозгоДругу™ ещё одно название. Хотели бы вы сейчас присвоить имя вашему МозгоДругу™?»

– Да, – ответил я.

«Пожалуйста, произнесите вслух название, которое вы хотели бы дать вашему МозгоДругу™».

– Задница, – заявил я.

«Вы выбрали имя собственное „Задница“, – написал МозгоДруг. К его чести, оно было написано совершенно правильно. – Для сведения: такое название присваивают своему МозгоДругу™ многие новобранцы ССК. Не хотели бы вы выбрать другое название?»

– Нет. – Я испытывал гордость оттого, что столь многие из моих соратниковрекрутов относятся к своим МозгоДрузьям точно так же.

«Ваш МозгоДруг™ теперь Задница, – написал МозгоДруг. – Если сочтёте нужным, можете в будущем заменить это название на другое. Теперь выберите фразу доступа, предназначенную для активации Задницы. Хотя Задница активен всегда, он будет реагировать на команды после того, как вы его сознательно активируете. Пожалуйста, выберите короткую фразу. Задница предлагает: „Активировать Задницу“, но можете выбрать другую фразу. Пожалуйста, произнесите выбранную вами активирующую фразу».

– Эй, Задница, – провозгласил я.

«Вы выбрали „Эй, Задница“. Пожалуйста, повторите фразу, чтобы подтвердить её».

Я повторил. Затем компьютер попросил меня выбрать фразу для деактивирования. Конечно же: «Заткнись, Задница».

«Хотели бы вы, чтобы Задница упоминал о себе в первом лице?»

– Безусловно, – не задумываясь откликнулся я. «Я – Задница».

– Конечно.

«Я жду ваших команд или вопросов».

– Ты разумен? – спросил я.

«Я оснащён процессором естественного языка и другими системами, дающими возможность понимать вопросы и комментарии, а также давать ответы, что часто создаёт впечатление разумной деятельности, особенно в состоянии связи с большими компьютерными сетями. Однако система МозгоДруг™ не является изначально разумной. Например, это – автоматизированный ответ. Заданный вами вопрос относится к числу часто встречающихся».

– Как ты меня понимаешь?

«На этой стадии общения я отвечаю на ваш голос, – написал Задница. – Когда вы говорите вслух, я провожу анализ ваших мозговых процессов и узнаю, каким образом действует ваш мозг, когда вы желаете связаться со мной. Через некоторый промежуток времени я буду в состоянии понимать вас без вербализации обращения. К тому времени вы также сможете научиться использовать меня без сознательно слышимых или видимых проявлений».

– Что ты можешь делать? – спросил я.

«Я обладаю широким кругом предназначений. Хотели бы вы ознакомиться с упорядоченным списком?»

– Сделай любезность.

Перед моими глазами возник обширный список.

«Чтобы ознакомиться с подразделами, пожалуйста, выберите высшую категорию и произнесите: „Развернуть[категорию]“. Чтобы выполнить действие, пожалуйста, произнесите: „Открыть[категорию]“».

Я пробежал глазами список. Несомненно, в нём было перечислено далеко не все, на что был способен мой Задница. В его возможности входило: транслировать сообщения другим новобранцам; принимать сообщения; исполнять музыку и показывать видео; играть в игры; предоставлять мне любой документ, имеющийся в системе; хранить невероятное количество данных; производить сложные вычисления; диагностировать заболевания и предлагать рецепты лечения; формировать локальную сеть среди выбранной группы других пользователей МозгоДрузей; выполнить мгновенный перевод на сотни человеческих и инопланетных языков и обратно; и даже транслировать мне поле зрения любого из других пользователей МозгоДрузей.

Последнюю опцию захотелось включить. Я и самогото себя узнавал с большим трудом и очень сомневался, что смогу узнать когонибудь из остальных «Старых пердунов».

В общем и целом Задница был довольно полезной вещью, которую стоило иметь в своём мозгу.

В моей двери чтото щёлкнуло – по всей видимости, отключился механизм блокировки замка.

– Эй, Задница, – сказал я, вскинув голову. – Который час?

«12. 00», – написал Задница.

Оказалось, что я потратил на игры с ним добрых девяносто минут. Что ж, хватит. Теперь я был готов пообщаться с живыми людьми.

– Заткнись, Задница! – прикрикнул я.

«До свидания». – Текст исчез, как только я прочёл его.

И тут в мою дверь постучали.

«Скорее всего, это Гарри. Интересно, как он выглядит?», – подумал я и поспешил открыть.

Выглядел он потрясающей брюнеткой с тёмнооливковой (зелёной) кожей и ногами, начинающимися, как говорится, от плеч.

– Вы не Гарри, – невероятно глупо пробормотал я.

Брюнетка взглянула мне в лицо, а потом окинула взглядом с головы до пят.

– Джон? – неуверенно произнесла она после долгой паузы.

Я тупо смотрел на неё. Сообразил, какое имя назвать за ничтожно короткую долю секунды до того, как перед моими глазами призрачно выплыла табличка, больше всего похожая на федеральное удостоверение личности.

– Джесси.

Она кивнула. Я всё стоял, уставившись на неё. Открыл рот, чтобы чтонибудь сказать, но не мог придумать что. А она схватила меня обеими руками за голову и поцеловала в губы с такой силой, что меня внесло в каюту. Пока мы падали на пол, Джесси ещё успела пнуть дверь, чтобы та закрылась. На меня это произвело немалое впечатление.

Я давно уже успел забыть, насколько быстро у молодого человека происходит эрекция.

Я забыл также, сколько раз и как часто у молодого человека эрекция может повторяться.

– Пойми меня правильно, – сказала Джесси, лёжа на мне после третьего (!) раза. – Но я ведь не кажусь тебе такой уж безумно привлекательной?

– Ну и слава богу, – отозвался я. – Если бы это было так, то сейчас я уже напрочь стёр бы всё, что у меня там торчит.

– Пойми меня правильно, – повторила Джесси, – ты мне очень нравишься. Даже до… – она покрутила в воздухе ладонью, очевидно пытаясь подобрать слова для описания нашего омоложения или пересадки всего тела, – до перемены ты был и умным, и добрым, и компанейским. Хорошим другом.

– Угу, – проворчал я. – Знаешь, Джесси, обычно слова «давай останемся друзьями» говорят, чтобы предотвратить близость.

– Я всего лишь хочу, чтобы у тебя не было иллюзий насчёт того, что всё это значит.

– Мне кажется, что ты под впечатлением волшебного переселения в двадцатилетнее тело так разволновалась, что тебе оказалось просто необходимо натрахаться вдоволь с первым встречным.

Джесси посмотрела на меня, а потом звонко расхохоталась.

– Точно! Именно так оно и было. Хотя, что касается меня, ты попался мне вторым. Ты же помнишь, что у меня есть соседка по комнате.

– Ну да, конечно! И как дела у Мэгги?

– О мой бог! – воскликнула Джесси. – Рядом с нею, Джон, я похожа на выброшенного на берег кита.

Я провёл ладонями по её бокам.

– Знаешь, Джесси, из тебя получился удивительно красивый кит.

– Да, я знаю! – гордо согласилась Джесси и внезапно села, оставаясь верхом на мне. Подняв руки, она закинула их за голову и выпрямила туловище, отчего её и без того на удивление полные и крепкие груди встали торчком. Я чувствовал жар, исходивший от её бёдер, сжимавших мои тазовые кости, и знал, что даже если сейчас – в данную секунду – у меня и нет эрекции, то она вотвот снова наступит.

– Посмотри на меня! – Этот призыв был совершенно излишним, поскольку я и так не мог оторвать от неё взгляда. – Я выгляжу просто потрясающе! Я говорю это вовсе не потому, что хочу услышать от тебя комплимент. Просто в реальной жизни я никогда не была такой красивой. Даже приблизительно.

– В это трудно поверить, – заметил я.

Она схватила свои груди обеими руками и направила соски прямо на моё лицо.

– Видишь? – спросила она и пошевелила левой грудью. – В реальной жизни эта была на целый номер меньше, чем та, и обе – слишком большие для меня. С момента полового созревания у меня от их тяжести непрерывно болела поясница. И мне кажется, что такими вот твёрдыми они были в течение одной недели, когда мне было тринадцать лет. Возможно, были.

Она опустила руки, взяла мои ладони и положила на свой прекрасный плоский живот.

– И такого у меня тоже не было никогда, – сообщила она. – Брюхо всегда слегка отвисало, даже до рождения двоих детей. А после родов… ну, в общем… скажем, если бы у меня был ещё и третий, то беременности, наверно, никто не заметил бы.

Я провёл ладонями по её бокам и стиснул пальцами ягодицы.

– А как насчёт этого?

– Что, неплохая корма? – Джесси рассмеялась. – Я была большой девочкой, мой друг.

– Быть большой – это вовсе не преступление, – сказал я. – Кэти была очень даже не маленькой. И мне это безумно нравилось.

– В то время у меня с этим не было проблем, – отозвалась она. – Телесные выделения туманят любую голову. Ну а уж теперь я и подавно не стану беспокоиться на свой счёт. – Она вызывающе погладила обеими ладонями своё тело. – Я вся олицетворение секса!

С этими словами она коротко хихикнула и резко вскинула голову.

Я рассмеялся.

Джесси наклонилась вперёд и всмотрелась в моё лицо.

– Эти кошачьи глаза кажутся мне невероятно привлекательными. Интересно, они действительно использовали кошачью ДНК для их изготовления? В смысле: присоединили кошачью ДНК к нашей. Я не имела бы ничего против того, чтобы стать немного кошкой.

– Я не думаю, что это действительно кошачья ДНК, – ответил я. – У нас не хватает других важных кошачьих признаков.

Джесси снова села прямо.

– Каких это, например?

– Ну, – протянул я и лениво провёл ладонями по её грудям, слегка нажимая на соски, – в частности, у котов есть особые шипы на члене.

– Брось! – недоверчиво воскликнула Джесси.

– Нет, это чистая правда, – отозвался я. – Эти шипы стимулируют овуляцию у кошки. Попробуйка найди их у меня. Даже и не пытайся – никаких шипов там нет. Я думаю, если бы они там были, ты это заметила бы.

– Это ничего не доказывает. – С этими словами верхняя часть её туловища подалась вперёд, нижняя назад, и, совершив почти неуловимое взглядом движение, она уже снова лежала на мне плашмя.

– Может быть, – сказала она, сладострастно усмехнувшись, – мы просто недостаточно старались, чтобы заставить их вылезти наружу?

– Я чувствую в твоих словах вызов! – воскликнул я.

– Я тоже коечто чувствую, – ответила она, сделав медленное вращательное движение тазом.

– О чём ты думаешь? – спросила Джесси меня, когда все в очередной раз кончилось.

– Я думаю о Кэти, – честно ответил я, – и о том, как часто мы с ней лежали точно так же, как сейчас с тобой.

– Ты имеешь в виду на ковре? – улыбнулась Джесси.

Я ласково постучал её по голове кончиками пальцев.

– Я не об этом. Мы с ней лежали рядом после сексуальной близости, о чёмто говорили и радовались обществу друг друга. Как раз в такой момент мы в первый раз заговорили о вербовке.

– А почему ты так решил? – полюбопытствовала Джесси.

– Не я, а Кэти. Это случилось на моём шестидесятом дне рождения. Меня страшно угнетало ощущение наступающей старости. И она предложила подписать контракт, когда подойдёт время. Я очень удивился. Мы с ней всегда были против войны. Знаешь, мы выступали против Субконтинентальной войны, даже когда такие настроения были совсем непопулярны.

– Многие думали так же, – сказала Джесси.

– Да, но мы понастоящему протестовали. И даже стали предметом множества шуток в нашем городе.

– Ну и как же она объяснила своё намерение вступить в Колониальную армию?

– Сказала, что она не против войны или военных вообще, а лишь против этой войны и наших военных. Сказала, что у людей есть право на самозащиту и что, вероятно, вселенная встретила нас очень недружелюбно. И ещё: что, когда подойдёт время отставки, мы будем достаточно молоды.

– Но вы же не могли завербоваться вместе, если, конечно, вы не ровесники.

– Она была на год моложе меня, – ответил я. – И я говорил ей об этом. Сказал, что если вступлю в армию, то буду признан официально мёртвым, мы с ней больше не будем мужем и женой, и кто знает, увидимся мы когданибудь или нет.

– А она что говорила?

– Что это всегонавсего мелкие технические сложности. Что она снова найдёт меня и заставит пойти к алтарю, как заставила уже один раз. И, знаешь, она сделала бы это. В таких делах она могла проявлять удивительную энергию.

Джесси приподнялась на локте и посмотрела на меня.

– Мне очень жаль, Джон, что её нет здесь с тобой.

– Всё в порядке, – ответил я. – Я просто время от времени скучаю по моей жене, только и всего.

– Я понимаю. Я тоже иногда скучаю по своему мужу.

Моему удивлению не было предела:

– Если я не ошибаюсь, ты говорила, что он бросил тебя ради молодой женщины, а потом отравился какойто рыбной дрянью.

– Все так. И то, что ему пришлось выблевать свои кишки, тоже было совершенно заслуженно, – сказала Джесси. – Мне не хватает не мужчины, а ощущения, что я имею мужа. Хорошо иметь когото, с кем тебе судьбой – доброй ли, злой ли – предписано быть вместе. Хорошо быть замужем.

– Хорошо быть женатым, – согласился я. Джесси повернулась на бок, прижалась ко мне всем телом и положила руку на мою грудь.

– Конечно, это тоже хорошо. С тех пор как я делала такое, прошло немало времени.

– Лёжа на полу?

Теперь уже она постучала пальцем меня по голове.

– Нет. Ну ладно, пусть будет «да». Но если точнее – лежать бок о бок после секса. Или, если ещё точнее, вообще заниматься сексом. Тебе, конечно, совершенно не интересно, сколько времени прошло с тех пор, как я им занималась в последний раз.

– Ещё как интересно.

– Врёшь, ублюдок. Восемь лет.

– Неудивительно, что ты завалила меня на пол, как только увидела.

Я не смог удержаться и не съязвить.

– Ты заслужил это право. Так уж получилось, что ты занял очень удобную позицию.

– Позиция – это самое главное, мать постоянно говорила мне об этом.

– У тебя была странная мать, – сказала Джесси. – Эй, Сука, который час?

– Что?! – изумился я.

– Я говорю с голосом, который звучит в моей голове, – пояснила она.

– Хорошее имя ты ему придумала.

– А как ты назвал свой?

– Задница.

Джесси кивнула.

– Тоже звучит неплохо. Ладно, Сука говорит мне, что сейчас четыре часа дня с небольшим. У нас остаётся ещё два часа до обеда. Соображаешь, что это означает?

– Не знаю, не знаю. Хотя мне кажется, что четыре раза – предел для меня, даже такого молодого и суперусовершенствованного.

– Не волнуйся так сильно. Это означает, что у нас с тобой есть время немножко вздремнуть.

– Взять одеяло?

– Не прикидывайся дурачком. То, что я занималась сексом на ковре, вовсе не значит, что я хочу спать на нём. У тебя есть свободная койка, воспользуюсь ею.

– Ты хочешь сказать, что мне придётся вздремнуть в одиночку?

– Напомни мне составить тебе компанию, когда я проснусь.

Я напомнил. Она с готовностью составила мне компанию.

– Чёрт побери! – воскликнул Томас, подойдя к столу с подносом, настолько загруженным едой, что мне было удивительно, каким образом он все это тащит. – Помоему, мы все стали чересчур красивыми?

Это была совершенная правда. Все «Старые пердуны» выглядели на удивление хорошо. Если бы Томас, Гарри и Алан захотели пойти в фотомодели, агентства устроили бы за них хорошую драку. Из нас четверых я определённо мог бы считаться гадким утёнком, но и я… был красавцем. Что касается женщин, то Джесси имела ошеломляющую внешность, Сьюзен выглядела ещё лучше, а Мэгги так вообще превратилась в настоящую богиню. Она сделалась так прекрасна, что глаза с трудом это выносили.

Вообщето мне было больно смотреть на всех нас. Это была хорошая щемящая боль, порождённая благоговением или чемто в этом роде. Все мы несколько минут сидели молча, разглядывая друг друга. И не только мы. Окинув взглядом огромный зал, я не увидел ни одного некрасивого человека. Это было изумительно и почемуто вызывало тревогу.

– Нет, это невозможно, – внезапно обратился ко мне Гарри. – Я тоже смотрю, смотрю вокруг. Чёрт возьми, ведь просто не может быть, чтобы все эти люди в своей первой молодости выглядели такими же красивыми, как сейчас.

– Не переваливайте свои комплексы на других, Гарри, – ответил Томас. – Что касается меня, то я точно знаю, что меня сделали куда менее привлекательным, чем я был в годы зелёной юности.

– Зато ваш цвет сейчас точьвточь соответствует зелёной юности, – не остался в долгу Гарри. – И даже если мы исключим нашего Фому неверующего… *5

– Сейчас вернусь к себе, встану перед зеркалом и буду плакать, – перебил его Томас.

– Всё равно не может быть, чтобы все возродились в своём прежнем виде. Могу вас уверить, что я в двадцать лет не был настолько хорош. Я был жирным. Имел множество прыщей. И уже начинал лысеть.