Чтение 7–й страницы книги ~Поводыри на распутье~

— ОК, — согласился скептик. — Итак, первая проблема — недостаток времени. С ней мы более или менее справились, но это нам стоило невысокой вероятности успеха

операции, поскольку был выбран максимально простой в реализации план.

— Придется рискнуть, — буркнул пятый участник совещания, самый молчаливый из всех лидеров Ассоциации.

— Тем более что выбора у нас нет, — поддакнула женщина.

Скептик вежливо дождался, когда собеседники прекратят обмениваться мнениями, и продолжил:

— Вторая трудность: собственно реализация проекта. Особое внимание следовало уделить тому, чтобы при любом развитии событий, и в случае успеха, и в случае провала, никто не смог увязать проект с Ассоциацией.

— Безусловно!

— Поэтому я решил не задействовать в операции ни Егеря, нашего регионального менеджера, ни подчиненных ему людей. Никакого прикрытия с нашей стороны.

— Это увеличит затраты на проект.

— Главное — безопасность.

Скептика выбрали на роль менеджера не только потому, что он дольше всех противился сделке с Моратти. Он был самым осторожным из лидеров, курировал, на пару с рассудительным, внутреннюю безопасность, и можно было не сомневаться, что он сделает все, чтобы оградить Ассоциацию от ненужных подозрений.

— Я подобрал персонал, способный работать в условиях полной автономности.

— Персонал будет потерян?

— Только в самом крайнем случае. К участию в проекте привлечены опытные и квалифицированные люди, которые в дальнейшем могут быть полезны Ассоциации.

— Вы уверены, что сможете соблюсти сроки?

— Проект планируется осуществить во время карнавала.

— Так скоро?

— Мы проанализировали ситуацию и пришли к выводу, что затягивать не имеет смысла. По мере приближения крайнего срока уровень безопасности вокруг объекта будет расти. Он ведь не идиот, в конце концов. А на карнавале объект появится обязательно. Разумеется, его будут охранять, но в условиях праздника сделать это качественно крайне сложно.

— Вы только что сказали, что объект не является идиотом.

— А еще я только что сказал, что мы проанализировали ситуацию, — огрызнулся скептик. — На карнавале объект сопровождает удвоенное количество охранников. Не менее пятидесяти человек, включая снайперов и агентов в штатском. Но и только. Обеспечить надежную защиту они неспособны.

— Исполнители смогут осуществить проект?

— Вероятность восемьдесят процентов.

— И смогут уйти?

— Да. Эта часть плана проработана наиболее детально. Как я уже говорил, персонал подобран квалифицированный. Они не хотят попадаться.

— Как СБА возьмет виновных?

— Непосредственно на месте преступления, на карнавале.

Работорговцы помолчали, переваривая странное заявление скептика.

— Я думаю, в детали плана вдаваться не следует, — произнес наконец рассудительный. — Достаточно того, что менеджер проекта в нем уверен.

— Кого вы сдадите СБА? — поинтересовалась женщина.

— Братьев Бобры, — ответил скептик и пояснил: — Это видные московские уголовники.

— Улик будет достаточно?

— Более чем.

— Какую легенду им расскажут?

— Никакую. Братьев будем использовать втемную.

— Не уверен, что стоит связываться с канторщиками, — высказался молчун.

— Некоторое время назад у братьев были проблемы, их взяли с «поплавками», правда, довольно быстро отпустили.

— Это я и имел в виду, — произнес молчун.

— Бобры работают на СБА? — В голосе весельчака прозвучало удивление.

Он занимался исключительно американскими континентами и был далек от московских реалий.

— Мертвый выстроил в своем Анклаве весьма специфическую систему, — сообщил скептик. — Он грамотно использует этнические противоречия, стравливает между собой канторы, но при этом плотно их контролирует. Можно сказать, что все московские бандиты так или иначе работают на СБА. Во всяком случае, такой плотности осведомителей, как у Мертвого, нет ни у одного другого директора.

— Если Бобры работают на СБА, это даже лучше, — заметил рассудительный. — Кауфман им доверяет, а значит, повышается вероятность того, что он пропустит удар.

— Мертвый никому не доверяет, — вздохнул скептик. — Но добраться до него я постараюсь.

* * *

анклав: Москва

территория: Аравия

около девяти утра, солнечно

тайны мертвецов скрывают их друзья

«Была ли случайной встреча в аэропорту?» Этот вопрос занимал Урзака всю дорогу до Аравии. Таксист не мешал — Банум сразу же велел ему заткнуться, — а окрестностями Урзак не интересовался, считая, что все Анклавы похожи друг на друга, так что размышлениям ничего не препятствовало.

Как всегда в подобные минуты, Банум не сводил взгляд с трости, а точнее, с резной рукояти. Маленькие черные бусинки, которые древний мастер искусно врезал в змеиную голову, могли показаться безжизненными, мертвыми, но Урзак умел смотреть глубже и знал способ преодолеть преграду и увидеть искру жизни за непроницаемой мглой. Но для этого нужна полная концентрация… которая так необходима во время размышлений.

Итак, молодой человек в форме пилота, аура которого опалена дыханием Чудовища. Последнее звено в цепи доказательств. Самое последнее. Аура — это не рассказ китайца и не ставшие теплыми руны, ауру не подделаешь. Следы, что оставляет Чудовище, можно попытаться скрыть, завуалировать, но пилот мер предосторожности не принял, из чего можно сделать вывод, что Чудовище чувствует себя в Москве как дома. Здесь его логово, его крепость. Здесь оно готово встретить любого врага. «Знает ли Чудовище обо мне?»

Банум давно познал все, что вызывает страх: предательство, боль, тлен. Из-за этого ему иногда не хватало эмоций, чувства прошедшего через все человека притупились, жизнь потеряла прежнюю яркость, но сделанного не воротишь. Воплощение холодного разума — его выбор. И его защита. Нельзя сойти с ума, оценивая происходящее с позиций: «полезно — бесполезно», «выгодно — невыгодно», «практично — непрактично». Вопрос волновал Урзака только потому, что Чудовище могло скрыться, а Банум намеревался покончить с его существованием раз и навсегда. «Знает ли Чудовище обо мне?» И из этого вопроса плавно вытекал другой: «Была ли случайной встреча в аэропорту?» Тщательно обдумав ситуацию, Урзак ответил утвердительно:

«Да, встреча случайная».

Вряд ли Чудовище направило в аэропорт человека со столь заметной аурой, а если бы и отправило, то не позволило бы ему столкнуться с Банумом. Нет, если бы речь шла о встрече, Урзака должны были ждать обычные люди, специалисты наружного наблюдения. Сменяя друг друга, окружив гостя электронными глазами и ушами, они бы провели Хасима до самой квартиры, организовали бы несколько точек слежения… но этого не произошло. Такси спокойно ползло по московским пробкам, и никто — никто! — в этом Урзак был уверен на сто процентов, не следовал за ним.

«Или встреча была знаком? Не показывает ли Чудовище, что знает о приезде и не прочь договориться?»

Над этими вопросами Банум размышлял недолго:

«Нет. Невозможно».

В бусинках змеиных глаз проскользнули искорки, словно вырезанная из дерева тварь согласилась с хозяином.

Словно она помнила кровь на камнях Последнего Храма. Словно понимала, что Чудовище скорее убьет себя, чем протянет руку Тому, Кто Выбрал Путь.

А вышедший из транса Урзак перевел взгляд на мертвые кисти и прошептал:

— Тебя не должно быть. Ты не могло появиться. Не могло. Не могло…

Исламских районов в Москве два: Аравия и Урус. Правда, часть негров также почитала Аллаха, но их количество было незначительным, и Занзибар называли черным, ву-ду-католическим, а не правоверно-зеленым. В Урусе, расположенном на юго-востоке Анклава, селились в основном выходцы из России и Омарского эмирата. Эта территория считалась беспокойной и непредсказуемой. Чужаков здесь не любили, власть находилась в руках вождей семейных кланов и нескольких мощных кантор, которые не желали делиться ею даже с Мертвым. Впрочем, ничего странного в подобном положении вещей не было: такие же нравы царили в Занзибаре и Шанхайчике, не говоря уж о территории Мутабор.

На фоне Уруса Аравия выглядела куда как цивилизованнее: мало ветхих домов, нет мусорных куч на перекрестках, на улицах почти не встречаются вооруженные люди. В некоторых секторах, где селились богатые арабы, порядок поддерживали патрули СБА. Исправно оплачивались услуги городских служб, что позволяло содержать улицы в относительной чистоте и не бояться, что прорыв канализации приведет к появлению вонючих болот — подобные происшествия случались в Урусе по нескольку раз в год.

Среди аравийцев преобладали переселенцы из Исламского Союза, что накладывало существенный отпечаток на жизнь территории. И ничего удивительного, что Урзак, привыкший к европейской жизни и имеющий массу друзей в Союзе, снял квартиру в этом спокойном уголке Анклава. Однако первое, что он увидел, выйдя из такси, был разбитый информационный экран, возле которого стоял фургон с логотипом «МосИнфо». За сменой поврежденных частей наблюдало несколько зевак, и Банум, поколебавшись, остановился за их спинами.

— Завтра опять разобьют, а мы плати.

— Шейх сказал, что такое больше не повторится.

— Шейху, конечно, виднее.

— Говорят, ночью еще два магазина сожгли… Урзак отвернулся от экрана, медленно обвел взглядом стены домов и почти сразу увидел то, что искал: «Кашмир!». Крупная надпись красной краской. В Аравии, судя по всему, назревали беспорядки.

«Тихий район?»

Квартиру Бануму присмотрели друзья. Сказали, что это будет приличный дом в хорошем квартале, а соседи — исключительно достойные люди. Фотографии здания и внутреннего убранства холлов и квартиры произвели на Урзака самое благоприятное впечатление, он согласился, получил электронный ключ, приехал, и вот — пожалуйста. Если в дорогом квартале Аравии происходят подобные вещи, то что же творится в районах, заселенных людьми попроще?

Банум вытащил из бумажника мелкую купюру, подозвал к себе мальчишку и поинтересовался:

— Что случилось?

— Наши вчера кришнам врезали, — охотно поведал пацан. — Вот они и ответили. Под самое утро примчались на двух джипах и устроили пальбу. Старая Зухра в окно высунулась и получила пулю в плечо, а Хамид, ее сын, сказал…

— Можешь не продолжать.

Урзак отдал парнишке честно заработанный евродин и направился к своему подъезду. Под ногами хрустело разбитое стекло.

Несколько позже, приняв ванну и расположившись на низеньком диване в большой гостиной — квартира действительно оказалась прекрасной, — Банум окончательно выбросил из головы увиденное на улице. Пока назревающие в Аравии беспорядки его не касались, думать о них не имело смысла. Сосредоточиться следовало на поисках Петры Кронцл, через которую — Урзак в этом не сомневался — можно будет выйти на Чудовище.

Поговорив с Моратти и изучив все подробности истории, что случилась в Москве несколько месяцев назад, Банум смог оценить, в какой непростой ситуации оказался Роман Фадеев, которого выманили на враждебную территорию и заставили играть по чужим правилам. Итог известен: Роман мертв, Петра пропала, корпорация находится под управлением президента «Науком» Холодова. Казалось, недруги Фадеева получили все, что хотели. Но только казалось. Урзак не сомневался, что от Романа требовали большего: отдать контрольный пакет, оставив за Петрой лишь незначительную долю, но Фадеев ценой собственной жизни сумел сохранить корпорацию для внучки. Что стало для нее превосходной страховкой — в случае смерти законных владельцев «Фадеев Групп» была бы продана по частям.

Знал ли Роман, где находится Петра?

Урзак не сомневался, что знал, наверняка обговорил детали. И так же наверняка позаботился о том, чтобы за внучкой присматривали не только похитители. Оставил надежных людей, способных в случае необходимости прийти Петре на помощь. Кого-то из своих телохранителей? Нет. Все шотландские безы покинули Москву после смерти Фадеева, никто из них не вышел в отставку и не вернулся в Анклав. Старые друзья? Роман родился в России, и у него наверняка сохранились связи, однако нащупать их невероятно сложно, для этого придется детально прорабатывать биографию Фадеева. Оставался только один кандидат — капитан спецназа ОКР Эмира Григорьевна Го. Она сопровождала Романа в Москве, ее люди засветились во время штурма базы Зузинидзе — скорее всего, тоже планировали освобождение Петры, но не успели, — наконец, прошлое Эмиры. В собранном людьми Моратти досье (а точнее — купленном в ОКР) подробно рассказывалось о детстве капитана Го, о том, чего ей довелось хлебнуть, и, читая его, Урзак подумал, что похищение девушки вполне могло задеть чернобурку.

Или не могло? Или идеальная машина, в которую превращали новобранцев дрессировщики ОКР. забыла о прошлом? Ответа на этот вопрос у Банума пока не было.

Но Фадеев тоже просматривал досье на капитана Го и наверняка обратил внимание на историю ее детства. Хватило ли у него времени, чтобы разобраться в Эмире?

—А у тебя не было выбора, — усмехнулся Урзак. — Ты растерял всех друзей. Железный Ром, и был вынужден полагаться на тех, кто под рукой.

Да и кто поверит, что верхолаз доверился чернобурке?

— Ты знаешь, где прячут нашу девочку, — улыбнулся Урзак, обращаясь к фотографии Эмиры. — И знаешь, кто ее прячет.

* * *

анклав: Москва

территория: Болото

«Шельман, Шельман и Грязнов. Колониальные товары и антиквариат»

маленькие дети — маленькие проблемы, большие дети — большие проблемы

В тот день занятия начинались после обеда, и Пэт позволила себе поваляться в кровати подольше. Будильник не включала, проснулась, когда захотела, и еще с полчасика нежилась, бездумно переключая каналы на стационарном коммуникаторе.

— Польские фундаменталисты бурно отпраздновали возвращение из Мекки шейха Сайда, наиболее почитаемого в этой провинции Баварского султаната духовного лидера. Манифестация в Кракове продолжалась…

«Скучно!»

— Специально для Бала Королевы Осени! Уникальное предложение от клуба «Кукуруза»! Полная имитация тропического острова…

«Спасибо, я уже знаю, куда пойду…»

— Стань стомиллионным участником «Переворота сознания»! Подключись к самой популярной глобальной игре современности, окажись стомиллионным игроком и получи суперпризы!!!

«Ага, размечтались!»

— Дорогой, ужасная новость! Двоюродная сестра мужа племянницы твоего шурина беременна от…

«Страсти какие…»

Девушка остановила выбор на одном из музыкальных каналов, нехотя выбралась из-под одеяла и направилась в примыкающую к спальне туалетную комнату. Однако едва Пэт выдавила на щетку пасту, как музыка сменилась рекламой:

— Нанотехнологический комплект «Барби»…

Поморщилась: «Фи! Барби!» Но тут же задумалась: все-таки управлять цветом волос и ногтей через «балалайку» весьма удобно.

«Купить?»

Поразмыслила, покачала головой и принялась яростно чистить зубы — Кирилл ни за что не одобрит вживление панов.

В структуре антикварной компании «Шельман, Шельман и Грязное» Филя Таратута занимал скромную должность начальника хозяйственного отдела. Выглядел он соответствующе: неприметное, незапоминающееся лицо, скромная одежда блеклых тонов, дешевый и практичный мобиль. На деле же Таратута не только вел всю бухгалтерию фирмы, но и являлся правой рукой Грязнова в другом предприятии, контролируя работу московского отделения Консорциума Транснациональных Перевозчиков, организации контрабандистов, размах деятельности которой заставлял скрежетать зубами все силовые структуры планеты.

— Кришны не хотят ждать, Кирилл, уже два раза выходили на связь.

— Для чего?

— Просят ускорить поставку.

Грязнов задумчиво перебрат несколько жемчужин четок, посмотрел на голову дракончика и поинтересовался:

— Мы можем привезти товар?

— Он уже в Москве, — подтвердил Таратута.

— Напомни, в спецификации нет ничего серьезного?

— Индусы не идиоты. Понимают, что мы не повезем барахло, которое вызовет у Мертвого истерику. — Подумал и добавил: — Мы не идем contra rationem (Против здравого смысла (лат.) ).

Все знали, что Консорциум мог раздобыть любое оружие: хоть охотничий нож, хоть ядерную мину — связи у контрабандистов были колоссальные. Однако на практике они предпочитали придерживаться определенных правил. Контрабандисты частенько отказывались от сотрудничества с террористическими группировками, никогда не связывались с оружием массового поражения и никогда не поставляли в Анклавы боевые комплексы типа «саранча» или «пингвин». Безы не любили драться с хорошо экипированным противником, а Консорциум не желал вести полномасштабную войну с СБА. Разумеется, находились горячие головы, пытавшиеся заставить менеджеров КТП отойти от принципов. Финал этих попыток был всегда одинаков: горячие головы отрезались.

— Кришны запросили дешевое ручное оружие и боеприпасы. Но в больших количествах.

— Будут раздавать людям.

— In pugna non numerus multum, sed fortitude eorum vincit (В битве к победе ведет не большое число, а отвага (лат.) ).

— Они ждут толпу из Аравии, — проворчал Грязнов. — Это будет не битва, а навал, который можно остановить только огнем.

— Или они сами хлынут в Аравию.

— Или так, — не стал спорить Кирилл. — В любом случае, ситуация там нестабильная, так что вези товар как можно быстрее: если опоздаем, нам никто не заплатит.

— Periculum in mora (Промедление опасно (лат.) ), — подытожил Филя.

— Верно, — кивнул Грязнов и обернулся к открывшейся двери: — Что?

— Патриция проснула-ась, — сообщил Олово. — Я накрыл завтрак.

Некоторое время назад, впервые оказавшись в доме Грязнова, Пэт не сочла его интересным. Она привыкла к богатым поместьям, к фешенебельным виллам, к замкам, площадь которых превосходила пару городских кварталов, и лишь поморщилась при виде двухэтажного особняка на московской улице. И несколько дней ее раздражала мысль о том, что ей придется жить в этой хижине. Но постепенно раздражение прошло, сменившись сначала удивлением, а затем и уважением. Особняк Кирилла оказался настоящим домом, уютным и спокойным местом, стены которого надежно ограждали обитателей от суеты и непредсказуемости внешнего мира. Если Пэт возвращалась в него взвинченной, чем-то недовольной, то уже через пять-десять минут она успокаивалась, если ей становилось тоскливо, то достаточно было пройтись по скрипящим половицам второго этажа, провести рукой по деревянным панелям или перилам лестницы, чтобы вернуть себе присутствие духа. Дом принял девушку, а Пэт приняла его и давно забыла о том, что хотела напылить на стены наноэкраны и расширить окна.

— Как дела в Университете?

— Нормально.

— Подружилась с кем-нибудь?

— Познакомилась.

— Нельзя прожить жизнь, имея лишь знакомых и приятелей.

— Ты, как всегда, прав.

Грязнов замолчал. Пэт взяла тост и намазала на него абрикосовый джем. Собирающий грязные тарелки Олово наградил девушку укоризненным взглядом.

— Ты сказала это с иронией, — после паузы произнес Грязнов.

— Ты ошибся.

— Кажется, тебя что-то беспокоит. У тебя портится настроение…

— Ты ошибся.

— Пэт?

Девушка помолчала. Ей не нравилось, что Кирилл легко, как книгу, читал ее состояние. Он видел все: когда ей весело и когда тоскливо, когда поглощена раздумьями и когда мается со скуки, не зная, чем заняться. Он видел и вел себя соответствующе. Этим Грязнов напоминал Пэт Деда. Чем и раздражал: ведь Дедом он не был.

Деда уже нет.

— Расскажи, что случилось, — попросил Кирилл. — Пожалуйста.

Поняла: не отстанет. И нехотя буркнула:

— Ко мне снова приставали свамперы.

— Как вы расстались?

— Карбид сказал, что в следующий раз будет считать меня врагом.

— Карбид их вожак? — уточнил антиквар.

— Да.

Он произнес эти слова при свидетелях?

— Да.

— В этом случае к ним следует отнестись серьезно. У байкеров принято отвечать за свои слова.

— Я его не боюсь.

— Об этом и речи быть не может. — Грязнов выставил перед собой ладони. — Если я превращу тебя в трусливую курицу, Железный Ром найдет меня на том свете и, пожалуй, загрызет.

Кирилл не в первый раз упоминал имя Деда в таком полушутливом тоне, и Пэт давно перестало это коробить. Тем более Фадеев сам сказал внучке, что Грязнов его старый друг.