Чтение 7–й страницы книги ~Китайские палочки времени~

Чем мне сейчас заняться? Можно еще подремать. Альтернативный вариант — прогуляться по деревне.
Спать уже не хочется. Тем более что температура воздуха настоятельно требует активного движения. Значит, пойду смотреть деревню, вчера я мало что видел.
Встаю с сена, отряхиваю одежду от прицепившихся сухих травинок. Оглядываюсь: оказывается, ворочавшись ночью, я свил в куче сена уютное гнездышко.
Выхожу с сеновала. На пороге меня встречает солнце, бьет по глазам яркими лучами. Озябшее тело оживает.
Едва глаза привыкают к яркому свету, как я замечаю, что деревня не спит. И, видимо, уже давно. Значит, не одному мне вчерашняя гулянка не принесла неприятных последствий. Не спят даже старики, которые вчера веселились наравне с молодыми. Крепкий тут народ.
Сразу же замечаю деда Ивана. Подхожу к нему.
— Доброе утро!
— А, проснулся, «турист». Доброе, доброе.
— Дед Иван, а где здесь можно шприц раздобыть? Старик пристально взглянул на меня. Наверняка заподозрил в пристрастии к наркотикам.
— Вы не подумайте чего плохого,— успокаиваю его я.— Мне лекарство принять нужно.
Ну вообще-то «Митохондр» не совсем лекарство. Но старику подробностей знать не обязательно.
— Что ж, ты, «турист», так плохо в турпоходы собираешься? Ежели без лекарств не могешь, так надо с собой все нужное носить. Ладно, пойдем в медпункт.
Медпунктом оказалась комната рядом с комнатой старика. Светлое помещение, по углам стоит вполне качественная медицинская техника. Здесь же и атрибутика деревенского знахаря: на стенах самые разные травы, по углам связки жуткого вида луковиц. На стеллажах стоят склянки с корешками, сушеными ягодами и порошками неизвестного происхождения. Хорошо еще, что жабьих глаз нет. Или чучела крокодила под потолком.
Старик подошел к невысокой тумбочке, на которой покоится хромированный контейнер. По соседству с контейнером уютно устроилось нечто среднее между шаманским посохом и стандартным медицинским сканером.
Впрочем, дед Иван направился не к шаманскому сканеру, а к серебристому контейнеру. В течение нескольких секунд старик совершал со сверкающим цилиндром таинственные манипуляции, которые наводили воспоминания опять-таки о шаманах.
Когда дед Иван закончил камлание над контейнером, тот распахнулся, предъявив свое содержимое — четыре шприц-пистолета. Изнутри это вместилище залито пронзительным голубым светом. Все правильно, содержимое постоянно стерилизуется разного рода излучениями, среди которых и ультрафиолет.
— Вот тебе шприц,— кивает дед Иван.— Сам умеешь пользоваться или Глашку позвать?
— Да я уж как-нибудь сам.
Достаю один из агрегатов. Он удобно ложится в руку — прямо как бластер. Кстати насчет бластера, надо будет узнать, где можно раздобыть оружие. Но это потом.
Достаю из кармана ампулу. Вставляю ее в шприц-пистолет. При этом я поворачиваюсь спиной к старику. Как бы для того, чтобы не заслонять себе свет. Но на самом то деле, чтобы дед Иван не увидел надпись на ампуле. Почему-то мне не хочется, чтобы он знал, что именно я ввожу.
Закончив процедуру, я убираю опустошенную ампулу в карман — потом выброшу. Шприц-пистолет ставлю на место. Автоматизированный контейнер тут же начал его промывать.
Старик закрыл хромированный цилиндр.
— Ну ежели все еще в город собираешься, так иди помоги Николе товары погрузить. Чем раньше управитесь, тем раньше и поедешь.
Я киваю — вполне справедливо, если я оплачу ночлег, кормежку и дорогу небольшой помощью в погрузке. Но тут я вспоминаю, о чем хотел спросить старика.
— Дед Иван, а где можно достать оружие?
— Оружие? В городе. А тебе нужно что-то конкретное или оружие вообще?
— Мне что-нибудь для самозащиты.
— Для самозащиты? Ну тогда подожди меня здесь.
Эти слова старик говорит, когда мы уже стоим в коридоре. Прежде чем я что-либо успел ответить, старик исчез за дверью своей комнаты.
Впрочем, ждать пришлось недолго. Уже через минуту он вернулся.
— На, возьми это. В подарок. Он протянул мне бластер.
Уже не новый, но такой будет получше нового. Похоже, что старик просто фанатик апгрейда. Теперь даже и не определить, какой модели оружие было изначально, настолько сильно оно изменено. Корпус покрыт причудливым узором — изящным, но в то же время очень простым и строгим, состоящим из участков матово-черного и жемчужно-серого цветов.
— Сам переделывал,— прокомментировал старик,— Лазерный целеуказатель, увеличенная емкость аккумулятора. Промежуточный индуктор из фрактального лития — запросто может стрелять без перерыва, пока аккумулятор не сядет, Да и максимальная Мощность раза в два выше. Охлаждение по принципу одностороннего фазового экранирования. Редукторы из бетта-парадоксального моноволокна, скорострельность в три с половиной раза выше, чем у стандартного бластера.
Я оценил поступок старика: оружие с богатой историей да еще и переделанное своими руками,— это часть личности. Отдать его — все равно что оторвать собственную руку.
— Спасибо, дед Иван, но я не могу его взять. Он для вас слишком дорог.
— Я потому и отдаю, что дорог. Я с ним всю молодость не расставался. Сколько дорог мы вместе прошли, из скольких переделок выбирались — не счесть. А последние лет тридцать он почти без дела лежал. С таким оружием на медведя не пойдешь. Из него можно только защищать свою жизнь или что-то более важное. Да и то, если знаешь, что твой враг — достойный противник. Пусть хоть на старости лет постреляет. Я уверен, что у тебя он без дела лежать не будет.
— Спасибо, дед Иван,— искренне поблагодарил я старика, но вот на бластер начал смотреть с сомнением. Раз из него сорок лет не стреляли, то теперь это может быть просто опасно. Или бласт в стволе разорвется, или промежуточный индуктор сдетонирует.
— Да ты не волнуйся! — Старик понял мои сомнения.— Он хоть в деле-то не был, но ухаживал я за ним хорошо. Оружие — оно уход любит. Так что я почитай каждый день из него по мишеням стрелял. Вспоминал старые деньки. Ну ладно, беги к Николе. А то он один все погрузит.
Никола оказался дюжим широкоплечим мужиком. Пожалуй, если бы я не видел его вчера в поединках, то сказал бы — грузный.
Впрочем, и сейчас он показывает чудеса ловкости. Хватая сразу по несколько большущих контейнеров, он методично закидывал их в кузов грузовика. А я почему-то решил, что здесь в ходу только гужевой транспорт. Интересно, как тут добывают такую прорву энергии?
Ну ладно, на бытовые нужды им должно хватать — крыши покрыты солнечными батареями, да и сам биопластик стен можно использовать для аккумуляции световрй энергии. Но вот откуда берется энергия для питания машин?
Вряд ли в деревне есть портативная электростанция на химическом топливе. Ветряков тоже не видно, да и не дадут они нужного количества энергии.
Может быть, я и нашел бы разгадку, но пришлось прервать цепь размышлений. Никола уже до моего прихода погрузил большую часть груза. Оставшиеся контейнеры вдвоем мы покидали быстро.
К нам подошел дед Иван и сказал:
— Ну прощай, «турист». Вряд ли еще свидимся.
— Почему вы так думаете? Может, я еще приеду к вам в гости.
— Интуиция. Я кивнул — интуиции надо доверять. Меня она не раз выручала.
— Прощайте, дед Иван.
— Ты мне пиши.— Старик протянул клочок бумажки с накарябанным сетевым адресом.
— Вы же говорили, что Сетью не пользуетесь? — удивился я.
— Для развлечения не пользуемся. А почта, она нужна, без нее никак.
— Хорошо, буду писать. Дед Иван протянул мне руку. Я пожал ее. Рука оказалась крепкой, мозолистой.
Я залез в кабину грузовика, где уже сидел Никола.
— Можно ехать? — спросил он.
— Нужно,— ответил я.
Очень неприятная черта большинства опытных водителей — повышенная болтливость за рулем. Машину-то можно вести «на автомате», на одних рефлексах. Поэтому без разговора им становится скучно.
Однако Никола оказался человеком молчаливым. Хотя замкнутым и не был: когда я спросил, что именно он везет, охотно ответил:
— Да разные товары. Мед, фрукты. Их хорошо покупает — на одной-то синтетике долго не проживешь. Хочется натурального. Есть пряные травы и коренья, чеснок. С ними и синтетическая еда вполне съедобная. Разные лекарственные растения. Мази, капли, микстуры. Городские-то хоть и синтезируют всякие лекарства, а все не то. В травах-то сила природы. Это тебе не химия. Да еще немного шкур везем, на них покупателей не много — это роскошь, а не предмет необходимости, но платят хорошо.
Дальше мы ехали молча. Меня это вполне устраивало. Я ведь обещал себе вчера, что обдумаю информацию, найденную в Сети.
Итак, через несколько дней я создам сетевой почтовый ящик. В нем оставлю информацию, которая через десять лет будет разослана по самым популярным информационным ресурсам в Сети.
Но произойдет это только в правой ветви. Может быть, и ящик я создам уже после Развилки, в правой ветви? Скорее всего, так оно и есть.
Теперь уже никак не проверишь — сейчас настоящее и оба будущих объединены в единую информационную Сеть. Но, думаю, что ящик действительно будет создан только в правой ветви; в левой это просто бессмысленно.
А интересно, что произойдет в левой? Как информация попадет к спецслужбам? Они отнимут у меня диск или я добровольно его отдам?
Хочется верить, что все произойдет добровольно. Кстати, это объясняет, почему в левой ветви Олег выживет. Просто после того, как я пойду на сотрудничество, Олег сможет «легализоваться». Его наверняка определят в хорошую больницу, приставят охрану, как к важному свидетелю. А потом с нас всех возьмут какую-нибудь подписку о неразглашении, и мы сможем жить так же, как и раньше.
Хочется верить. Но эта гипотеза ничем не подтверждена — одни догадки. Впрочем, проверить можно — поискать в Сети архивы больниц или данные обо мне, Олеге и Галке после этой истории.
Что ж, хорошо, что есть способ узнать наверняка. Но все равно придется ждать. Сейчас я уже не успею нормально заняться поиском — мы уже подъезжаем к городу. А потом мне надо будет искать, где схорониться. Придется заводить какие-то знакомства, заняться проблемой наличности. Поэтому в лучшем случае мне придется мучиться догадками. И это меня начинает уже раздражать. Догадки, гипотезы, версии. Каждое маленькое предположение приходится долго и нудно проверять. Причем сначала я вынужден долго думать — а с чего же начать проверку. Потом надо перелопатить многие терабайты информации. И каждый ответ даст сотню новых вопросов.
Как же меня доконала эта вилка времени! Впрочем, я несправедлив. Слово «вилка» здесь не подходит — ибо оно обозначает предмет предельно простой и понятный. Так что это не вилка, а китайские палочки. Вот именно, китайские палочки времени.
Вроде бы все предельно просто — два бамбуковых прутика. А как начнешь разбираться, так жалеешь, что ввязался. Как держать руку, как ухватить обе палочки пальцами. И самое главное — как этим есть? Нет, вилка гораздо проще.
Так что аналогия очень хорошая. Все думали, что имеют дело с вилкой времени. И даже не знали, что у них в руках китайские палочки времени.
Неизвестно, куда бы меня завело придумывание аналогий, но внезапно я обнаружил, что смотреть в окно гораздо интересней — там то и дело проскакивают поселения.
Видимо, мы уже подъехали близко к городу. Правда, ни одного достаточно крупного населенного пункта я не увидел. Да здесь их и не может быть. При клановой социальной системе люди обычно селятся небольшими группками. Даже крупные города здесь представляют собой не столько один населенный пункт, сколько множество поселений, расположенных на компактной территории.
Деревушки, пробегающие мимо окна, все похожи одна на другую. Те же дома из биопластовых плит, те же низкие Длинные хозяйственные постройки. Но было в каждом поселке что-то неуловимое, что выделяло его среди десятков подобных.
Иногда я видел и людей. Босоногие мальчишки гонят стою коров; бородатые мужики ковыряются под капотом грузовика; женщины с ведрами остановились посудачить.
Один раз проехали мимо стоящих у обочины машин. Около них толпились молодые бугаи, одетые главным образом в черную кожу. Судя по их лицам, они явно что-то не поделили. Стояли они двумя группами — одна напротив другой. Причем у тех, которые стояли справа, на щеках, лбах и руках вытатуированы красные зигзаги. А у их оппонентов — синие и зеленые полосы. Причем у более молодых узоров меньше, видимо, татуировки заключают в себе информацию о человеке и его социальном положении.
С каждой стороны то и дело высовывались бластеры, Впрочем, в ход оружие не пускалось. Похоже, это всего лишь демонстрация силы.
Почему-то я решил, что это и есть те, кого дед Иван называл шальными людьми. Машинально рука потянулась к поясу, где висел подарок старика.
— Да не обращай на них внимания,— посоветовал Никола.— Они промеж собой собачатся. Нас не тронут. Да и не больно-то они смелые днем. Ежели б один человек шел, так, может, его и пристукнули бы. А машину трогать не будут. Всех-то сразу не перебьешь. Да и неизвестно им, сколько нас. Может, в кузове дюжина людей прячется. Пока самых первых застрелят, другие успеют домой радировать. А в деревне не обрадуются, что их людей ни с того ни с сего стреляют. Из какого бандюки клана, по татуировкам видно. Вот и пойдут всему клану мстить.
— А зачем же тогда эти татуировки, если они настолько мешают?
— Мешать-то они мешают. Но без них не проживешь. Они ж там промеж собой грызутся. Во-первых, клановый дух должен быть сильным. Во-вторых, специально татуируют, чтобы не мог предать, перейти в другой клан. Кто ж его возьмет с чужой татуировкой? В-третьих, татуировка гарантирует некоторую безопасность. Если какого-то урку убьют, то его убийца должен будет отвечать перед кланом убитого. Но если у покойника не было татуировки, то всегда можно сказать — мол, я не знал, что он ваш. И тогда это уже личное дело убитого и убийцы, род жертвы не может предъявить никаких претензий к клану душегуба. Так что от татуировки пользы больше, чем вреда. Для шальных людей, конечно. Простому крестьянину оно ни к чему. Иногда, правда, кто из молодежи «для красоты» наколет картинку. Так для того розги и придуманы.
Увлекшись разговором, я перестал смотреть в окно. И упустил момент, когда очередное поселение выросло на горизонте. Увидел я его, только когда мы подъехали так близко, что можно было различать людей.
Поселение отличалось от увиденных мною ранее. Я сразу понял, что это уже часть Москвы.
Некоторые дома в пять-семь этажей. Правда, вокруг них разбросаны все те же деревенские домики. Дорога (по-прежнему грунтовая) проходит через поселение, деля его почти на две равные части.
За этим поселением вскоре началось следующее, за ним — еще одно. Через несколько минут такие кучки домов стояли уже вплотную друг к другу. Но все равно можно с уверенностью отличать владения одного клана от территории другого.
— Тебя где высадить-то? — спросил Никола, лихо увернувшись от встречного автомобиля.
— Да мне все равно. Еще не знаю, куда дальше-то пойду.
Никола удивленно покосился. Моих проблем он не знает, вчера меня расспрашивал только дед Иван. Видимо, здесь не принято соваться в личную жизнь человека. Со мной приветливо беседовали, жадно выспрашивали новости, просили рассказать интересные случаи из жизни. Но никто не спросил, кто я такой, куда направляюсь и зачем.
Да и дед Иван расспрашивал меня не потому, что любопытный. Просто ему по статусу положено это знать. А жителям деревни вполне хватило того, что дед Иван счел меня хорошим человеком.
Так что теперь, услышав мои слова, Никола удивился. Но расспрашивать не стал, хотя я его явно заинтересовал. По-моему, в конце концов он решил, что я эдакий хиппи, который держит путь куда глаза глядят.
— Тогда я тебя у ярмарки высажу. Там и купить много полезных вещей можно. А рядом и гостиницы, и трактиры, и всякие другие заведения. И люди разные толкутся, кучу полезных знакомств свести можно. А заодно разгрузиться поможешь.
Что ж, справедливо. Раз я пришел к самому концу погрузки, то на разгрузке должен наверстать.
Вскоре я увидел ярмарку — большую площадь, уставленную рядами лотков. Между лотками снуют шумные толпы людей. В открытое окно ударила мешанина запахов: Сырая рыба, жареное мясо, густой чад кипящего масла, сладковатый запах марихуаны. Самый обычный запах для подобных мест. На краю площади расположились невысокие здания: жилые бараки, склады, гараж.
Никола остановил грузовик у одного из складов и выбрался из машины. К нему вышел невысокий, толстенький и лысый человек. Но, несмотря на комичную внешность было понятно, что он важная персона.
Толстяк поприветствовал Николу, видимо, они давно знакомы. Затем оба направились к кузову машины. Я поспешил к ним.
Толстяк протянул Николе мешочек. Интересно, что там? Вряд ли местные кредиты. Тогда что? Золото? Сомневаюсь, что оно здесь в ходу. Интересно, а принимаются ли к оплате рубли? Вопрос отнюдь не праздный. Если не принимаются, то проблема наличности гораздо серьезней, чем я полагал раньше.
— Помогай,— скомандовал Никола, выкидывая из кузова контейнеры.
— Куда их нести надо?
— Никуда. Залезай в кузов и кидай на землю. А что с ними дальше делать будут — уже не наши трудности.
Я забрался внутрь. Теперь контейнеры принялись сыпаться в два раза интенсивнее.
Толстяк куда-то пропал. Видимо, пошел звать работников, которые отнесут все это на склад. Вскоре действительно появились трое мужиков и принялись растаскивать кучу, старательно уворачиваясь от сбрасываемых контейнеров.
— Никола, а рубли здесь в ходу? — задал я интересующий меня вопрос.
— Ну если просто купить на них что-то задумаешь, то не каждый торговец примет. Однако менялы с удовольствием берут. Или, если времени много, можно у офиса «Хронотура» потолкаться. Он тут неподалеку. Те, кто домой возвращается, часто при себе имеют непотраченные местные кредиты. Так они рубли с радостью возьмут. И выгоднее получится, чем у менял. Только времени много занимает — пока дождешься входящего, да еще такого, чтоб кредиты остались.
Я Николу за совет поблагодарил. Однако воспользоваться им не собираюсь — не хватало еще, чтобы меня кто из знакомых узнал. Правда, тот офис, в котором работаю я. находится в другой части Москвы. Но мне часто приходилось звонить по видеофону в другие офисы. Так что местные служащие наверняка знают меня в лицо. Вскоре кузов опустел.
— Ладно, Никола, прощай,— протянул я.
— Прощай. Сумку-то не забудь.

Хорошо, что он напомнил, а то я едва не ушел без нее. Забрав свои вещи, я еще с полминуты махал вслед отъезжающей машине.
Теперь следует подумать, что мне делать дальше.
Сначала попробую продать лишнюю ампулу «Митохондра». Затем следует озаботиться ночлегом и едой. И раздобыть еще денег.
Я пошел мимо торговых рядов, высматривая, кому бы впарить ампулу. Этот ряд не годится — здесь одна еда. Прилавки с ярким великолепием натуральной пищи перемежаются унылыми батареями банок с синтетической кашей.

Мимо банок я шагал относительно спокойно, а вот натуральные копченые окорока, шматы сала, краюхи ржаного хлеба и корзины с фруктами вызывают обильное слюноотделение — ведь я сегодня еще не завтракал. Надо как можно скорее разжиться деньгами. Иначе придется жевать синтетику, растягивая каждую банку на три дня. Жуткая перспектива.
Дальше шли ряды с одеждой. В глазах запестрило. Яркие, расшитые бисером рубахи, прочные серые плащи с капюшонами, нарядные сарафаны, кожаные куртки. Попадаются самые обычные джинсы и футболки.
Затем одежда сменилась обувью. Сапоги, кеды, кроссовки. На одном прилавке гордо устроились обыкновенные лапти, резко контрастируя с окружающими «адидасами» и «рибоками».
Один из прилавков был полностью посвящен женским украшениям. Браслеты, серьги, кольца, бусы — все дешевое, из пластика, дерева или простых металлов.
Наконец я нашел то, что искал. Высокий худой старик с длинной седой бородой торгует лечебными снадобьями. Ассортимент представлен как синтетическими препаратами, так и народными средствами. Справа разложены медицинские инструменты — от простейшего градусника-клипсы до портативной биохимической лаборатории. А слева — амулеты и талисманы. Видимо, в сознании местных жителей понятия «лекарь» и «колдун» неотделимы друг от друга.
— Добрый день,— обратился я к седобородому старцу.
— Утро,— поправил он меня.— Доброе утро, а не день. Вы интересуетесь чем-то среди моего товара?
— Скорее наоборот. Я ищу кого-то, кто интересуется моим товаром.
— И что же у вас за товар? — В голосе торговца слышался скептицизм. Видимо, он не верил, что я предложу ему что-то стоящее.
— У меня есть одна ампула «Митохондра».
Старик мгновенно подобрался; он явно заинтересовался. Впрочем, внешне этого не показал. Напротив, напустил на себя скучающий вид.
— «Митохондр»? Не думаю, что меня это интересует. Сейчас каждый норовит продать какой-нибудь вирус-симбионт. Прямо отбою нет.
Я развернулся и сделал вид, что собираюсь идти дальше. Видимо, получилось убедительно.
— Да погоди ты, парень. Все равно здесь других стоящих торговцев лекарствами нет. Походишь, походишь да ко мне обратно и вернешься.
— Ну я все-таки поброжу. Вдруг да и наброжу на что-нибудь. Меня отец учил — на рынках надо сначала как следует все разузнать, а потом уж сделку заключать.
Где-то в глубине глаз седобородого мелькнула досада. Но виду он не подал.
— Как хотите, молодой человек. Да только цену больше, чем у меня, вам все равно никто не даст.
— А это точно? — Я постарался изобразить наивного лоха. Главное — не перестараться.
— Точнее некуда. Мне в моем деле без точности никуда. Я все-таки всю жизнь лекарства делаю. Так что точность — мое второе имя.
— Ну раз так... — Я попытался показать, что испытываю к нему искреннее уважение.— А сколько дадите?
— Эх, парень, нравишься ты мне! Только для тебя — триста кредитов.
Я абсолютно не представляю себе, каков курс кредита по отношению к рублю. Так же я не имею представления, сколько на самом деле может стоить «Митохондр» в этом мире.
Но цену он занизил раза в три-четыре, это легко прочитать по его лицу.
— Триста — это мало,— возражаю я.— Отец говорил, меньше чем за полторы тысячи не отдавать.
— Полторы? За одну ампулу? Да дурак твой отец, парень! Ничего он в лекарствах не понимает.
— Ты поосторожней, старик! А то и схлопотать недолго.
— Ладно, ладно. Не кипятись, парень. Просто не стоит твой «Митохондр» таких денег. Триста — красная цена ему. Ну пускай пятьсот. Но не больше.
— Пятьсот? Нет, ну до тысячи двухсот я бы еще скинул. Но пятьсот — мало.
— Восемьсот. Последнее слово.
— Ну раз последнее, то я лучше поищу того, у кого побольше словарный запас.
— Погоди, парень. Тысячу хочешь?
— Тысячу хочу.
Торговец достал из-за пазухи толстую пачку пластиковых банкнот и, слюнявя пальцы, принялся отсчитывать сумму.
А я открыл сумку — капсула должна лежать там. Первое, на что я наткнулся,— большой пакет пирожков. Вот спасибо заботливым жителям деревни! И когда только успели положить? Под пакетом обнаружилась пластиковая бутылка с темной жидкостью, наверное квас.
А вот и ампула. Я протянул ее торговцу, тот протянул несколько банкнот. Мне не понравилось выражение его лица.
— Почтенный, пересчитай-ка еще раз деньги,— попросил я, не притрагиваясь к банкнотам. Брать их в руки мне не хотелось, потом меня же и обвинят, что я несколько купюр сунул в рукав, а теперь права качаю.
По-моему, торговец мысленно выругался. Однако вида не подал, сосчитал деньги и принялся рассыпаться в извинениях.
— Ой, прости, со счета сбился, двести кредитов недоложил. Целый день на солнцепеке стою, от жары голова тяжелая.
Оправдание хуже некуда. Еще только утро, солнце затянуто легкими облаками. А над головой старика навес. В таких условиях страдать от жары может разве только пингвин или белый медведь. Однако спорить мне абсолютно не хочется. Поэтому я закивал головой:
— Да, да. А еще атмосферное давление скачет и влажность высокая. Ужасная погода.