Чтение 7–й страницы книги ~Битва аферистов~

— Стоп, стоп, стоп! — Алеша преградил дорогу мурзам, выдергивая катану. Кривые сабельки, перерубленные пополам, рухнули на землю.
— Вах! — восхитилась толпа.
Дружина Алеши, встав вокруг пленников, ощетинилась.
— Торопиться не надо! Обряд должен быть произведен по всем правилам, в уединенном, недоступном для нескромных глаз месте, при помощи обезболивающего средства, которое должен приготовить мой ученик. Вано, обезболивающее приготовить сумеешь? — Алеша выразительно щелкнул себя пальцем по горлу.
— Вах! Дарагой! Такой средство сделаю! Ничэго нэ пачуэт! Ни джигит, — ткнул он пальцем в Елисея, — ни ха-а-ан!
Ара озабоченно заерзал на его плече.
И тут досточтимый седобородый ахун, до этого мирно сидевший у трона, не спеша поднялся, приблизился к хану и что-то прошептал ему на ухо. Глаза правителя расширились.
— Праздник отменяется! — взвизгнул он, стукнув сухонькими ручонками по подлокотникам трона. — Мурзы мои, гоните всех в шею! А Драгоценного табиба, его свиту и пленников — в мой шатер! С почетом!
Всадники на рыжих шибергамских лошадях залихвацки свистнули и ринулись в толпу, хлеща вокруг себя нагайками. Исход гостей из города пошел ускоренными темпами. Гнали, разумеется, лишь бедноту из ближайших аилов. Почтенные купцы и зажиточные жители славного города Искера, наоборот, старались пробиться поближе к новым фаворитам хана, которого уже уносили на троне в шатер. Они пробирались не просто так.
— О, великий колдун!
— О, великий маг!
— Сделай милость, удели хоть один миг твоего драгоценного времени!
— Выслушай нашу просьбу!
— Чего вам? — нетерпеливо буркнул Алексей. Он предпочитал ковать железо, пока горячо, а потому горел желанием по-шустрому запудрить мозги наивному хану, под благовидным предлогом свистнуть у него знаменитого коня, указанного в начертанной рукой Яги инструкции, и вместе с побратимом свалить из этих мест куда подальше.
Вперед вышел толстый купец в пестром шелковом халате. Судя по почтению, с которым ему уступали дорогу остальные купцы, он был тут кем-то вроде главы гильдии. Купец сделал какой-то знак, и из подворотни выкатили четыре арбы, прогибающиеся под тяжестью какого-то груза, прикрытого дерюгой.
— Уважаемый табиб. По нашим законам этот батыр, — купец сделал почтительный поклон в сторону связанного Елисея, — теперь не просто батыр, а великий батыр. Но этот великий батыр скоро чик! — Купец сделал выразительный жест ребром руки по горлу. — И опять Дебил-оглы великий батыр. Вах, какой батыр! Сколько убытку! Сколько лавок погромил! Очень просим! Возьми этих батыров обоих с собой. Два сердца, два печень! Такой обряд сделаешь, вах!
Алеша нахмурился. Только возни с Дебилами ему не хватает.
— Если возьмешь с собой этого недостойного... — заторопился купец (что-то рвалось с его языка, но он огромным усилием воли затолкал это что-то назад), — Дебил-оглы, то наша благодарность не будет иметь границ... — он широким жестом указал на выкатившиеся повозки, — в разумных пределах.
— Что там? — требовательно спросил Алексей.
— Золото, — лаконично ответил купец.
— Десять сверху — и дело сделано! — немедленно среагировал юный аферист, для которого проблема пополнения семейного бюджета в последнее время стала практически задачей номер один, не считая спасения Роксаны конечно.
— Я же сказал — в разумных пределах! — всполошился купец.
— И какова же граница ваших разумных пределов? — полюбопытствовал Алексей.
— Пять… нет, шесть повозок!
— Ну… это несерьезно, — вступил в торг Васька, прошедший неплохую школу охмурения в процессе операции «Закрома Родины», — мы на Дебилах больше заработаем. Оставляем его здесь.
— Согласны! На десять арб согласны! — завопил отчаявшийся купец.
— Каждому! — строго сказал Вано.
Алеша восхищенно посмотрел на джигита. Такой хватки от наивного колдуна-недоучки он не ожидал.
— Согласны...
Купец поник. Алеше его даже жалко стало. Видать, круто достал бывший великий батыр торговый люд.
— Готовьте вашего отморозка к отправке...
— О великий табиб! — почтительно склонился перед Алексеем тот самый мулла, который совсем недавно возмущался его некомпетентностью.
— Чего тебе, абыз? — немедленно отыгрался Алеша.
Мулла угодливо захихикал.
— Великий хан с нетерпением ждет вас в своем шатре.
— А-а-а... Не будем заставлять его ждать. Так, Демьян, Косьян, этого, — Алеша ткнул пальцем в связанного Елисея, — осторожненько несите за мной на руках. Его нежное сердце и печень должны быть в идеальном состоянии для обряда. А собаку злую на цепь! Цепь мне.
Палач огорченно отшвырнул смазанный толстым слоем бараньего жира кол и в сердцах не только выполнил, а даже перевыполнил приказание, сорвав с пасти Вервольфа Вольфовича стягивающий челюсти платок.
— Подонки! — немедленно завопил Вервольф. — Я вам сейчас всем объясню, что такое волюнтаризм!
— Еще слово, — Алеша одним мощным рывком вздернул его за шкирку, — и я проведу обряд не дожидаясь укромного места.
— Слюшай, можно я? — Ара перелетел на Алешино плечо, выдернул кинжал и начал целиться.
Вервольф сразу понял, что без языка он соответствующих объяснений сделать не сможет, а потому немедленно захлопнул пасть.
— Засыдэлся джигит бэз дэла, — посочувствовал другу Вано, возвращая его на место.
Ара сердито нахохлился, вцепившись коготками в бурку.
— Ведите, — коротко распорядился юный аферист.
Муллы, мурзы и тайды гурьбой кинулись показывать дорогу. Всем хотелось присутствовать при переговорах табиба с великим ханом Хучумом.
Атмосфера внутри апартаментов великого хана сразу шарахнула по носам команды Алексея. Затхлый воздух был пропитан тяжелым запахом лежалых кож, сырого войлока, тухлого мяса. Привыкший к чистому горному воздуху Вано позеленел. Мурзы, муллы и прочие приближенные великого хана чувствовали себя не лучше. Посреди шатра на глиняном возвышении темнел массивный мангал. Узкие оконца, затянутые бычьими пузырями, слабо пропускали свет, а потому им в поддержку горели свечи из бараньего сала, торчащие в деревянных шандалах Их трепетное пламя освещало обширные покои, увешанные коврами и струйчатыми цветными материями Как зеленые морские волны спускались сверху шелковые пологи На пестрых коврах и толстых циновках, заглушавших шаги, валялись пуховики, подушки. Хучум, как и положено, восседал на своем троне в самом центре. Он чувствовал себя тут как лома. А вот гости...
От крутейшего амбре Васька тут же забалдел; Вервольф Вольфович, получив мощный ароматический удар по своим чувствительным ноздрям, начал закатывать глаза, прикидывая, не пора ли рухнуть в обморок; Ара затолкал свой клюв в перья, резонно считая, что под мышкой, в смысле под крылом, пахнет лучше.
— Что с моими дорогими гостями? — радостно хихикая, заволновался Хуч.
— Да понимаете, обстановка здесь... — прогнусавил Алеша, старательно зажимая нос, — слишком экзотическая. Мы с помощниками привыкли к простому, суровому быту в примитивных каменных помещениях с вытяжкой, туалетом, ванной, даже если она без джакузи... не то что вы, свободные люди!
Мудрый ахун, по-прежнему сидящий у подножия трона, спрятал лукавую улыбку в бороде. Хан поманил пальцем Алешу и, как только он приблизился, тихо на ушко прошептал.
— Все сейчас устроим думаешь, я тут живу? Нашел дурака! Это я специально для эмиссаров из Бухары шатерчик забацал и мариную их тут, мариную! Пусть почуют местный колорит! Достали, гады, сил нет! — Хан Хучум поднялся — Мы с гостями и пленниками изволим отбыть в комнату для тайных совещаний. А вас, мурзы мои, муллы мои, попрошу остаться здесь и подумать о чем-нибудь высоком, божественном...
Сделав знак ахуну следовать за ним, хан спрыгнул с трона и с резвостью, удивительной для его почтенных лет, ринулся вперед, увлекая за собой гостей. За его спиной позеленевшие мурзы и муллы один за другим падали в обморок. До комнаты тайных совещаний добирались длинным подземным ходом, который вывел их в палаты белокаменные, разукрашенные в чисто восточном стиле. Здесь тоже был трон и свечи из бараньего жира, не было только отвратительного амбре, в котором сейчас угорали бухарские эмиссары. Здесь было другое амбре. Вано с Арой озабоченно зашевелили ноздрями, почуяв знакомые запахи. Они шли от двух серебряных курительниц, стоящих по бокам трона. Ничего не подозревающий Алеша недолго думая привязал к одной из них цепь с сердито рычащим на ней Вервольфом Вольфовичем. Рычал он, не раскрывая во избежание недоразумений пасть.
— Вот здесь и поговорим, — Хучум довольно потер ручки, взгромождаясь на трон, — по-простецки, по-нашему.
Все перевели дух, после чего с удовольствием вдохнули полной грудью сладковатый аромат, струившийся из курительниц.
— Странно, — удивился Алеша, задирая голову, — вроде потолок над головой, а я уже звезды вижу.
— Прекрасно, — улыбнулся в бороду ахун, — и что же они тебе поведали, о мудрый звездочет?
— Все! — решительно заявил авантюрист. Ему вдруг стало так хорошо...
— Что все? — деликатно продолжал настаивать мудрый ахун.
— Все будет тип-топ! Уйдем в пустыню, обряд по форме... — С опиумным дурманом юноша ранее не сталкивался, а потому благовония подействовали на него молниеносно. Взгляд Алеши упал на Елисея, заботливо уложенного Косьяном и Демьяном на пуховик, лежавший на полу. — Кто моего братана-побратима связал?! Ты, собачья морда?
Вервольф, испуганно взвизгнув, начал отползать за трон, волоча за собой курительницу.
— Развязать!
Приказание было исполнено молниеносно. Дема и Сема сорвали веревки с царевича. Елисей начал растирать затекшие запястья.
— Я так и думал, что это его брат, — еле слышно пробормотал ахун.
— Не брат, а побратим! — поправил его Алеша, подняв указательный палец. Палец начал волнообразно, как змейка, извиваться перед его глазами. Юноша захихикал. — И не просто побратим, а царевич... гы-гы-гы...
— Ну тогда понятно, — закивал головой ахун, — почему он татем в конюшню полез. Царевичи, они такие. Даром привыкли брать.
— У меня денег с собой не было — мрачно буркнул Елисей, — батюшка б потом сторицей отплатил.
— Вот потом бы и пришел, — резонно возразил ахун.
— Уж не Еремея ли сынок? — полюбопытствовал Хучум.
— Его.
— Что ж ты молчал?! — рассердился Хучум.
— Стыдно было, — признался Елисей.
— А если б я казнил дурака? Мне война с Русью не нужна. Со своими бы делами разобраться. Придется дать свободу. — Хан вздохнул. — Слушай, звездочет, а печенка Дебил-оглы для обряда тебя не устроит?
— Устроит — Алеша опять хихикнул, не отрывая взгляда от пальца.
— Свобода — восторженно завопил Васька, радостно подпрыгнув на всех четырех лапах.
— Па этому поводу, — значительно произнес Вано, вздернув указательный палец, — у мэня радылся замэчатэльный тост!
Он щелкнул пальцами — и в чашах для омовения, которых было достаточно в тайной комнате, заплескалось духмяное грузинское вино.
— Вай! Колдун! — радостно заверещал Хучум.
— Аллах не велит правоверным пить... — начал было возражать ахун.
— Воду?! — возмутился хан. Советник ухмыльнулся.
— Воду можно.
Алешу оторвали от созерцания его пальца, и под витиеватый тост Вано все дружно приняли на грудь приличную дозу разрешенной Аллахом «воды». Лед окончательно растаял, и беседа понеслась галопом. Алешу, непривычного не только к дурману, но и к горячительным напиткам, сразу понесло. Будущие подвиги великого хана в гареме после обретения спасительной виагры он расписал так, что Хучум просто визжал от восторга.
Только советник продолжал скептически улыбаться.
— Виагра — это хорошо, — хмыкнул он, — но надолго ли? Наш великий хан стар.
Алеша открыл было рот, чтобы сразить скептика глаголом, который должен жечь сердца людей, но его опередил выдернувший из курительницы морду напрочь окосевший Вервольф Вольфович, враз изгадив малину:
— Ха! делов-то! Яблочка молодильного сожрал, и усе!
— Думаю, — обрадовался ахун, — надо скрепить это договором.
Никто не возражал. Приняв на грудь еще «водички», наши друзья по очереди нюхнули из курительницы волшебного порошка, и переговоры на высшем уровне начались...
10
Для дракона настали хлопотливые дни. Информация о том, что в Черном Замке выдают шестьсот мешков золота за Соловья, быстро распространилась по свету, и в его пещеру потянулись ходоки. Соловьев несли в клетках, в мешках, на веревочках. дракон охрип, объясняя, что пернатые ему не нужны. Ему нужен конкретный душегуб, прихвостень Кощея — Соловей-разбойник. Ничего не помогало. Одного настырного товарища, пытавшегося всучить ему партию воробьев по мешку золота за штуку, он сердцах даже в камень превратил, но потом сжалился, расколдовал. Как тот улепетывал! Любо-дорого смотреть! В конце концов охрана, функции которой по-прежнему выполняли гигантские летучие мыши, наловчилась делать предварительный обыск, и поток проходимцев резко иссяк. Вместо них появились гопстопники. Ойхо был очень миролюбивый дракон, а потому, чтобы не отягощать свою нежную драконью душу таким смертным грехом, как убийство, установил во входном проеме пещеры бронированную дверь, размерами не уступающую приличным амбарным воротам, и, прежде чем кого-то впустить деликатно осведомлялся, не воры ли к нему пожаловали. Если воры — открывать отказывался категорически. Это подействовало. На четвертый день после отправки Петровича в родные пенаты посетителей было только двое, на пятый их не было вообще Ойхо затосковал длительное отсутствие Васьки Алеши и Яги действовало ему на нервы. Кроме шаркающей по верхним этажам замка избушки да летучих мышей, и поговорить не с кем. И вот наконец на седьмой день в ворота робко постучали.
— Кто там? — оживился Ойхо.
— Это тут за Соловья денюжки дают?
Ойхо молча щелкнул хвостом, и дверь распахнулась. На пороге стоял могучий старец в подпоясанной алым кушаком длинной, ниже колен, расписной рубахе, из-под которой торчали серые, в многочисленных за платках штаны, заправленные в лапти. Огромные руки нервно теребили серебряный обруч с кроваво-красным рубином, выкручивая и сминая его в лепешку. Что-то в его обличье показалось дракону знакомым и очень, очень подозрительным. Всклокоченная седая борода сидела криво и как-то не гармонировала с рыжими усами на верхней губе.
— Заходи, мил-человек, гостем будешь.
Старец неловко топтался у порога.
— Да заходи, не стесняйся. — Ойхо сделал легкий магически посыл.
Внезапный порыв ветра втолкнул нежданного гостя внутрь. Дверь захлопнулась.
— Рассказывай, с чем пришел?
— Ну так я эта... вроде как за Соловья денюжку получить пришел.
— Что значит — за Соловья? Что ты лично можешь предложить?
— Себя, — вздохнул старец, стягивая парик.
Где-то далеко в горах, на секретной резервной базе, Кощей Бессмертный схватился за голову.
— Идиот!!!
Его всевидящее око, нервно подрагивающее в руках Соловья, высветило обалделую морду дракона.
— Охренеть! Соловей... ты?
— Я, — подтвердил разбойник.
Несколько мгновений дракон молчал.
— И кому деньги отдавать?
— Мне.
— Да-а-а... — За последнюю неделю Ойхо всякого насмотрелся, но такой наглости... — Я ж тебя в тюьму засажу, дурак! Где ты их тратить будешь?
— В тюрьме.
— Это как?
— У-у-у... — глаза Соловья подернулись мечтательной поволокой, — еще как! Представляешь, сижу нарах, а вокруг женщины, вино, решетка золотая, кореша в картишки перекидываются, охранники только по вызову. Со всем уважением, аккуратненько так в дверь: тук-тук! А я им с порога: эту баланду сами жрите! Икру заморскую хочу! Баклажанную!
— Круто. С чего ты взял, что я тебе эти деньги отдам? Я их за тебя готов был дать, а не тебе.
— А меня к тебе Кощей послал, — простодушно сообщил Соловей, — если денюжки не отдашь, не скажу зачем.
Дракон подпер свою мудрую голову лапой и выразительно посмотрел на Соловья. Разбойник намека не понял Он просто ждал, наивно хлопая глазами.
— Ладно, согласен.
— Йес!!! — подпрыгнул восхищенный Кощей. — Ай да молодец!
С его точки зрения, Соловей только что сделал супергениальный ход, которого он от него ну никак не ожидал.
— Все. Повышаю ему зарплату на две полушки!
Это был очень щедрый жест, особенно если учесть, что до этого он не платил ему ни копейки.
Восхищение Кощея действиями слуги было так велико, что эманации его настроения просочились сквозь всевидящее око. Легкий магический сквознячок достиг ноздрей дракона, и он все понял. Ему даже хвостом щелкать не пришлось, чтобы всевидящее око премудрого Кощея вспыхнуло в руках Соловья и навсегда прекратило свое существование. Разбойник обиженно затряс обожженными руками.
— Ладно, шестьсот мешков твои, — хмыкнул дракон, — только зачем так глупо тратить деньги? Я бы на твоем месте положил их в банк и на проценты жил припеваючи. Тут как раз такой недавно организовался. «Дракон К°» называется.
— А что такое К°?
— Корешки, — пояснил дракон, — в смысле кореша. Если будешь моим корешом, я тебя даже в тюрьму сажать не буду. Выкладываешь, что там Кощей тебе приказал, сдаешь его по полной программе, проценты в зубы (шесть золотых, не меньше), и на все четыре стороны. Как говорится, на свободу с чистой совестью!
— Шесть золотых? — захлопал глазами Соловей.
— А то? Мешков-то шестьсот. Золотых — шесть. Один процент тебе даю. Сумасшедшая ставка. Цени!
— Идет! — азартно выдохнул Соловей.
Соловей получил свои шесть золотых и начал сдавать своего шефа по полной программе, тем более что это не расходилось с инструкциями бессмертного злодея.
— Кощей просил тебя в гости зайти. О делах побазарить насчет твоей любимой...
— Какой любимой?
— Роксаны.
— Кого?! — дракон, мягко говоря, слегка обалдел.
— Роксаны.
— Брр… — затряс головой Ойхо. Откровенно говоря, он ничего не понял — Ладно, Роксаны так Роксаны. Так, ну раз я заплатил тебе целых шестьсот мешков, значит, я тебя как бы на работу нанял. Правильно?
Соловей начал усиленно чесать в затылке.
— Ну… Выходит, так.
— Значит, отныне ты работаешь на меня. Я тебе, пожалуй, даже зарплату положу.
— А это что такое? — жадно спросил Соловей.
— У-у-у, брат, да ты никак на Кощея за одну жратву работал?
— Ну.
— За харчи только рабы работают. Свободные люди пашут за деньги. А зарплата — это высшая форма доверия от меня, родимого, понял? Держи для начала аванс.
Горсть золотых, небрежно кинутая драконом, чуть не похоронила под собой его нового работника. Соловей выполз из нее весь в синяках и шишках, но с таким фанатичным блеском в глазах, что Ойхо понял: его труды не пропали даром.
— Да я этого Кощея за тебя, — разбойник рванул на волосатой груди рубаху, — голыми руками порву!
— С этим торопиться не будем, — поспешил тормознуть дракон не в меру разошедшегося нового слугу. — Еще что ценное можешь сказать?
— Могу! Ты к Кощею ходить не вздумай, хоть он тебя и зовет. Зеленую дорогу какую-то дает... Не советую. Пакость задумал.
— Какую?
— Ну я в подробности не вникал... что-то там про любовь, красоту... — Соловей опять яростно поскреб шевелюру.
— Ладно, учту. Что тебе еще Кощей велел делать?
— Палки в колеса Алеше вставлять:
— Какому Алеше? — насторожился дракон.