Чтение 7–й страницы книги ~Экзорцист~

– Чей подарок? – морщась от головной боли, уточнил я.

– Дочери и зятя.

– Пьер, подожди пока за дверью, – отослал парня Джек и повернулся ко мне: – Ну?

– Не знаю, как такое можно сотворить, но зеркало прокляли. Если хочешь – кто-то умудрился заточить туда беса.

– Братья-экзорцисты смогут заподозрить неладное? – задумался Пратт.

– А их кто-то вызовет? В любом случае легкий шлейф дурной ауры никого не насторожит. Человек все-таки сам из окна сиганул. Откуда уж тут благочестию взяться! А осколки… Думаю, к утру они простыми стекляшками станут.

– Получается, барона кто-то хотел убрать так, чтобы никто ничего не заподозрил?

– Почему – кто-то? – хмыкнул я. – Зять.

– Мотив? – почесал подбородок выглянувший в окно Джек.

– А что, если барон не был замешан ни в чем предосудительном? Что, если он случайно узнал о какой-то нехорошей афере и, спасая честь семьи, принялся рубить хвосты? –Я скинул с головы капюшон и заходил из угла в угол. – Стал бы он обращаться к тайной службе или к покровителям в департаменте? Сомневаюсь. Это ведь не только его работа, это репутация его семьи, которая на протяжении многих поколений…

– Плюс если в этом замешан зять, то попадает под удар и дочь, – кивнул Джек. – Но что, черт возьми, он хотел скрыть?

– Они выискивали среди заключенных нужных людей, вывозили их за границу и делали что-то настолько нехорошее, что не всем удавалось это пережить. – Я посмотрел на осколки зеркала. – Учитывая способ убийства барона, это как-то связано с одержимостью и бесами. С магией.

– Чушь! – выпалил Пратт и осекся. – Подвал у ревизора…

– Если бы кто-то хотел просто заполучить людей с крохами таланта, – продолжил я, – не было бы никакой причины возвращать их обратно.

– То есть… Черт! У нас полно скрытых бесноватых в столице? – сразу ухватил мою идею Джек. – О, черт! Черт! Черт!

– Ланье приехал и требует тебя, – проинформировал Джека заглянувший в дверь Пьер.

– Дуйте на улицу к карете, – распорядился рыжий. – И если, Себастьян, меня выкинут со службы из-за твоих бредней…

– Пойдем на пару кошельки резать, – усмехнулся я. – Ты лучше подумай, что будет, если не выкинут.

Впрочем, мой совет оказался не к месту. И в самом деле: если не выкинут, значит, думать точно не придется. Не та ситуация. Руки в ноги – и пошел.

Так оно и оказалось. Минут через двадцать, на ходу махая руками зевавшему на козлах кучеру, взмыленный Джек подбежал к карете и на одном дыхании выпалил:

– Поехали! Зятя брать!

– Вдвоем? – с сомнением глянул на рыжего подельника я. – Да и зачем? Может, лучше слежку установить? Связи отработать?

– Толку-то? – Джек вытер с лица пот. – Связи его все до нас отработали. Небезызвестный тебе лучник и отработал. Если кто и уцелел – мелкие сошки. А зять – голова! По уму, он сейчас на дно, что твоя камбала, заляжет. Зуб даю, барон именно его напоследок оставил. Из крысеныша и будем информацию выбивать. Точнее, будут выбивать. Это уже не наша забота. Главное его живым взять. Ходу!

Загородное имение, подаренное бароном на свадьбу дочери молодоженам, не впечатляло. Нет, на первый взгляд все просто замечательно – чистый воздух, дубовая роща, пруд… Но как-то уныло тут. Запущено. Или осенняя непогода во всем виновата? Должно быть.

Хотя, сдается мне, двухэтажный особняк и летом смотрится не намного лучше. Да и угодий тут – кот наплакал. Вон из-за деревьев уже крыша соседей выглядывает. В чем в чем, а в излишней расточительности покойного барона обвинить сложно.

– Чего надо? – выглянул из сторожки заспанный мужик лет сорока пяти, широко зевнул и с ленцой оглядел остановившиеся перед закрытыми воротами карету и фургон. Ниже правого колена у него была примотана деревянная культя, но передвигался он без костыля весьма ловко. – А?

– Хозяин дома? – выбрался из кареты Джек.

– А ты кто будешь? – прищурился сторож, моментально заметивший и многочисленные кольца и серьгу в ухе. Все ясно: подобная публика здесь гость нечастый.

– Департамент дознания. – Пратт сунул хромому бумаги.

– По какому поводу? – посветив лампой, сторож просмотрел на патент и вернул его обратно. – Стряслось чего?

– Его светлость барон Аспине на себя руки наложил, – без тени раздражения в голосе объяснил Джек. – Тюремный департамент поручил провести расследование. Вот и проводим.

– Эти пусть здесь остаются, – безапелляционно заявил мужик, указывая на приехавший вслед за нами фургон со все теми же неразговорчивыми парнями, которые успели сменить форму королевских военных моряков на неприметные серые одеяния.

– Как скажешь, – спрятав бумаги в футляр, Джек хлопнул сторожа по плечу, и тот вдруг неожиданно начал оседать на землю. – О, брат, да ты заснул! Ну ляг – отдохни.

Пока Пратт затаскивал потерявшего сознание мужика в сторожку, двое парней выскочили из фургона и перелезли через забор. Легкий шорох, скрип дерева – и ворота медленно распахнулись.

– Дальше пешком, – распорядился Джек. – И запомните: барона брать только живьем! Чтоб ни единого волоса… Так, а вы куда? Здесь оставайтесь.

Доставшие легкие арбалеты возницы спорить не стали и поспешили укрыться от продолжавшего моросить дождя в сторожке. Вот и здорово – заодно за колченогим присмотрят. Не оставлять же здесь его одного. А ну как немного раньше отмеренного срока очнется?

– Вы двое блокируете черный ход. Остальные занимают позиции у парадного!

Убедившись, что арбалетные болты вместо стальных наконечников снабжены обтянутыми войлоком деревянными шарами, Пратт разрешил парням двигаться к особняку. Скрытно подобраться к дому незамеченными оказалось проще простого: запущенный сад, вечерние сумерки и пока еще не облетевшая листва делали тайное передвижение по территории усадьбы чуть ли не увеселительной прогулкой. А собак хозяева отчего-то не завели. Зря…

– А мы как? – ежась от вечерней прохладцы, уточнил я.

– А мы с тобой спокойно, по тропинке пройдем, – хмыкнул Джек. – Нам-то чего скрываться? У нас бумаги в порядке. Опросить, значит, и сопроводить…

– Ну и шли бы в открытую. Чего усложнять?

– А ну как зятек запаникует? У него рыльце в пуху, запросто в бега удариться может, – пожал плечами Пратт. – Объясняйся с руководством потом. Мол, усложнять не хотел. На авось понадеялся…

– Странно, что собак нет, – поглядывая по сторонам, заметил я, когда мы уже отошли от ворот и шли через темный сад.

– Может, ему на работе собачьего бреха хватает? – предположил напарник. – Или жена не любит?

– И такое может быть, – невольно поежился я. – Надо было карету подогнать. Не вести же его пешком.

– Подгонят, – похлопал по свисавшей на грудь деревянной дудочке Джек. – Как спеленаем, так и подгонят сразу.

– Стой! – насторожился я, миновав темную лужу засыпанного листвой пруда. Вроде ничего особенного, а будто рукой против шерсти провели. Неприятное такое ощущение. Но – знакомое.

– Чего?

– Здесь жди.

– Сдурел? – опешил Пратт.

– Жди здесь, – разминая пальцы, повторил я. – И не мешай.

– Да что случилось-то? – ухватив меня за рукав, прошипел рыжий.

– Там что-то не так. – Я не мог толком ничего объяснить. – У меня на бесноватых теперь чутье, но это что-то другое. Жди здесь.

– Но…

Дальше я напарника слушать не стал. Прямо на землю скинул плащ и бросился к дому. Внутренний голос вопил, как резаный, требуя убираться отсюда немедленно, но послушаться его сейчас не было никакой возможности. Нечто неподвластное осмыслению заставляло меня ускорять и ускорять бег. Будто где-то в глубине души билась жилка, ставшая вдруг единым целым с чем-то несравненно большим. Чем-то пронизывающим этот мир насквозь и способным менять его законы по собственному усмотрению.

Сначала я даже не сообразил, что именно вибрирует во мне, будто натянутая струна. А когда вспомнил о бесе, было уже слишком поздно.

На крыльце дома стояли двое. Невысокий худощавый мужчина – даже в темноте без труда удалось узнать крысеныша, – и коренастый тип в дождевике и широкополой шляпе. С такого расстояния не было никакой возможности разглядеть его глаза, но откуда-то мне было прекрасно известно, что они черны, будто адский пламень.

Эти двое стояли на крыльце. А вокруг… Вокруг крыльца неподвижно замерли пятеро отправленных Джеком устроить засаду парней. И не осталось ровным счетом никаких сомнений, какая именно сила заставила их выбраться из кустов на открытое пространство.

Да какие еще сомнения?!

Чужая воля ударила в меня подобно тарану, и, оступившись, я растянулся на земле. Морщась от боли в поцарапанных ладонях, медленно поднялся на ноги и стиснул зубы. Выкинуть из головы чужой голос оказалось весьма непросто – и даже проштудированные тома из закрытой библиотеки столичного монастыря Всех Святых мало чем помогли. Новсе же, до крови закусив губу, мне удалось справиться. Справиться лишь затем, чтобы в очередной раз укротить рванувшегося на свободу беса. Сговорились они, что ли?

– Ну надо же! – хмыкнул крепыш и зашагал вниз по лестнице. И сразу, будто повинуясь неуловимому движению его руки, воздух вспыхнул ослепительным разрядом молнии.

Спастись удалось чудом: пальцы сами сплелись в сложную фигуру, с губ сорвалась намертво зазубренная фраза, и смертоносная энергия с шипением ушла в землю у моих ног. Вот только победа в этом коротком поединке далась вовсе не легко: из глаз потекли кровавые слезы, а по рукам будто шибанули кузнечным молотом. Сразу онемели пальцы…

– Даже так? – Бесноватый присмотрелся ко мне повнимательней. – Кто ты, брат?..

Я попытался ответить. Ответить на языке, которого не знал. И только в самый последний момент сумел прикусить язык. Заточенный внутри меня бес взвыл в бессильной ярости и рванулся на свободу, но на сей раз я удерживать его не стал. Наоборот, собрал все оставшиеся силы в кулак и выкинул нечистого вон.

Но не просто из себя. Ожидавший ответа крепыш рывок прозевал, и моя ладонь ударила его в грудь. От несильного вроде толчка дядьку отшвырнуло шагов на двадцать. Снеся хлипкий заборчик палисадника, бесноватый со всего размаху врезался в стену особняка. Врезался, отскочил, рванулся ко мне – и тут его накрыло.

Движения вмиг потеряли плавность, стали дергаными, будто у попавшей в ловчую сеть птицы. Оказавшиеся запертыми в одном теле бесы сцепились друг с другом в жуткой схватке. Не было криков, воя, вырванных собственными пальцами глаз и откушенного языка – ничего из обычных проделок бесноватых. Но когда через несколько мгновений тело рухнуло на землю, жизни в нем оставалось не больше, чем в могильном прахе. Седые волосы, высохшая и потрескавшаяся кожа, жутковатый оскал перекошенного судорогой рта.

И никакого следа потустороннего присутствия – не сумевшие поделить тело бесы зашли слишком далеко и уничтожили друг друга.

Но все это я уловил только краем сознания. Со мной и самим творилось нечто непонятное, и обвисшие, будто плети, руки были наименьшей из проблем. Внезапно возникло ощущение, что вместе с бесом ушла едва ли не половина жизненных сил. Словно слишком спешивший хирург не стал разбираться и вместе с опухолью откромсал скальпелем добрый кусок здоровой плоти. И прямо сейчас в открытую рану утекают воспоминания, эмоции и желания. Вся моя жизнь. А ее место заполняет пугающе-безликая пустота. Серая хмарь. Ничто.

Что происходит?!

Неужели я настолько сросся с бесом?

А вот и тьма пожаловала…

Очнулся я от тряски, растревожившей и без того нывшую правую кисть.

Карета по колдобинам скачет? Так и есть.

А с рукой что? Отлежал? Нет, непохоже…

О Святые!

Воспоминания навалились разом: короткая схватка, изгнание беса, видения…

Когда очнулся второй раз, в голове немного прояснилось, и я обратил внимание на доносившийся, будто через толщу воды, разговор.

– Сколько? Сколько, я тебя спрашиваю? – рычал Джек, хорошенько прикладывая связанного зятя покойного барона головой о дверцу кареты. Все верно: допрос надо начинать, пока арестованный не успокоился, не вспомнил о своих высоких покровителях, не начал изворачиваться и лгать, пытаясь спасти шкуру. Никак нельзя дать ему прийти в себя. – Сколько?!

– Полсотни, может, пять дюжин… – простонал крысеныш, и кровь, стекавшая по лицу из разбитого носа, пятнала белоснежный воротник сорочки. – Не больше!

– Получал сколько? – даже не обернулся на мой полувздох, полувсхлип Пратт.

– По сотне за оставшихся, за вернувшихся – по три.

– Возили куда? Норвейм, Ланс, Драгарн?

– Не знаю…

– Куда?! – озверевший Джек двинул кулаком тюремщику по уху. – Убью!

– В Ла-а-анс, – всхлипнул тот. – Там отшельник…

– А братья-экзекуторы, они в деле?

– Не знаю…

Я закрыл глаза. Меня все это теперь совершенно не интересовало. Меня уже вообще ничего не интересовало. Абсолютно.

Только сейчас, немного придя в себя, я понял, что натворил. Понял, на что себя обрек. И мне стало страшно.

Когда человек теряет зрение или слух – это можно пережить. Когда человек теряет часть себя – гораздо хуже. Но тоже не смертельно. А вот собственноручно вырванный ивыброшенный на помойку талант – это будет жечь всю оставшуюся жизнь. Да и можно ли назвать подобное существование жизнью?

Теперь мне стали прекрасно понятны устремления экзекуторов. Стоит только ощутить в себе отголосок силы, запретного знания, нечеловеческого могущества – и уже невозможно остановиться. Именно поэтому умирали на дыбах и горели на кострах бесноватые, отдавая частицы своего таланта неодаренным, но умным, хитрым и практичным палачам. Делая их сильнее и могущественней. Давая им смысл жизни – ибо все остальное только тлен и прах.

А я сам – пусть спасая жизнь, но все же сам! – отрекся от таланта. Таланта, позволявшего видеть и ощущать недоступное простым людям. Таланта, который никогда большене загорится во мне подобно маленькому солнцу. И который я не смог оценить по достоинству, пока не потерял.

Я обменял его на собственную жизнь.

Но был ли равноценным обмен?

Впрочем…

Да какая теперь, собственно, разница?

Накладывать на себя руки я точно не собираюсь.

И вообще, если уж на то пошло – раз люди бывают одержимы бесами, кто сказал, что невозможна обратная ситуация?

Действительно – кто?..