вторая решетка. Мы очутились в тесной западне. Из ниши в каменной стене
вышел священник, обошел вокруг нас со Святыми Дарами в руках, прочел
молитву, даже окропил святой водой. Мы терпеливо ждали. Под видом
возвращавшихся рыцарей в Зорр уже не раз пыталась проникнуть нечисть, а
проклятые оборотни каждый день придумывают новые трюки.
страхом и ненавистью, но смолчал: знает о решении отцов инквизиции
отложить рассмотрение вопроса о моей виновности.
пространство. Во дворе за наше отсутствие словно бы прибавилось людей,
но чувствуется и железная рука Беольдра: телеги вдоль стен,
праздношатающихся загрузили работой, рядом с булочной спешно построили
еще одну, беженцы не выстраиваются в длинную очередь.
удержать это бревно вот так в руке, но оно тупым концом стоит в особой
лунке в седле, немногим выше стремени основную тяжесть несет конь, я
только придерживаю, чтобы сохраняло равновесие.
и тогда не буду удерживать этот рельс, а прислоню к луке седла, так
делают все рыцари.
горожане. На нас глазели, выкрикивали приветствия, живо пересказывали,
кто мы, чем знамениты. Жар прокатился вдоль спинного хребта, я заерзал в
седле, сердце застучало чаще, заныло. Глаза отыскали в толпе группу
очень нарядных горожан, в середине - две женщины, мужчины вокруг, одна
из них смотрит прямо на меня. Я увидел карие глаза, вздернутые брови,
изумленно раскрытый рот, коралловые губы...
сдерживал себя изо всех сил, я бы поклонился так низко, что свалился бы
с коня к ней под ноги чтобы видеть ее, слышать ее запах, чтобы она
что-то сказала мне, лично мне... пусть даже попинала бы меня своей
божественной ножкой.
из кувшина, я остервенело смывал пот и грязь, когда в дверь постучали.
Мальчишка-слуга помчался открывать, я продолжал свой непонятный для
христиан ритуал, ибо до крестовых походов тут еще не дошли или же прошли
мимо таких возможностей, а культуру мытья в Европу занесли только
возвращающиеся с Востока рыцари.
- когда только и появился, - лицо скрыто надвинутым на глаза капюшоном,
словно не желает видеть непонятный, а значит, дьявольский обряд. Из
длинных широких рукавов высунулись худые дряблые пальцы.
сердито:
выстирают, а мне неси чистую. Да быстрее, а то...
колотилось быстро и пугливо. Слуга принес рубашку, я влез в нее, и
только тогда дряблая рука сдвинула капюшон на плечи, словно до этого
монах не желал осквернять себя видом здоровой плоти.
не то изнуряет себя аскезой. Морщины на худом лице стали резче, он
сутулится, даже сидя, седые волосы неопрятными космами лежат на плечах,
лицо странно темное, словно не в церковных подземельях проводит время, а
скачет на коне, подставив лице палящему солнцу.
сесть, снова школьник младших классов перед строгим учителем. А то и
директором школы.
вместо ?сын мой? или ?сэр Ричард?, - хотя разговор будет недолгий, ибо я
просто шел мимо... в самом деле шел мимо, это не уловка.
Ладно, я о другом. В святейшем капитуле инквизиции уже составили свое
мнение о твоем... поступке. И даже вынесли решение.
заинтересовало... да-да, заинтересовало... Твои мотивы для нас
непонятны. Чем ты руководствовался, Дик?
ведь где-то ж сказано: не сотвори себе кумира?.. Бог везде, а не в том
камне!.. Как бы красиво и благочестиво ни изобразили бога, но это грех
идолопоклонничества. Я просто уничтожил идола.
проступили оранжевые огоньки, куда-то исчезли. Это слуга внес горящие
свечи и пугливо исчез.
ты осмелился?
Потому дозволено будет разрушить даже неверно построенную церковь... ибо
созданное руками человека не может равняться с тем, что строит сам
господь. Никто не смеет изображать бога...
даже людей и животных, вплоть до цветов, все из того же страха впасть в
идолопоклонничество.
чувствовал его острый взгляд, но, странное дело, сейчас не было страха.
Тогда, в разговоре с Ланселотом, страшился, инквизиция может с ходу на
костер, но увидел Дитриха, его умное просветленное лицо и строгие глаза,
сразу ощутил себя увереннее.
голову.
гнева, что сокрушил идола... Мы давно негодовали на ту мерзость, но у
нас нет власти в чужих странах. Как, впрочем, нет и здесь. Это хорошо,
Дик, что ты сделал это не из озорства, не из дьявольской гордыни, не для
того, чтобы побахвалиться перед чужим королем своей мощью, а лишь
смиренно преисполнившись Духом божьим. Что я могу тебе сказать, Дик?
Только что в тиши закончилось тайное заседание святейшей инквизиции...
горле. Дитрих сказал торжественно:
гуманностью и христианским смирением... с радостью в своем любящем
сердце... ах да, забыл добавить, что большая часть отцов церкви
полагает, что то вовсе не грех изображения господа бога! Просто в Давние
времена, еще до прихода Иисуса Христа, бедные идолопоклонники, не
знавшие света истинной веры, так изображали своих богов, ныне демонов...
Потом неграмотные люди решили, что это и есть древние изображения Святой
Троицы... Да, так вот, возвращаясь к решению святейшей инквизиции...
Решением святейшего трибунала с тебя снято... обвинение в сношениях с
дьяволом или служении ему.
чуть не обосрался. Конечно же, я не знаю молитв, но я... стараюсь
стыдить от зла и творить благо! Как могу, конечно.
на небе. А у бога, думаю, слух как у... словом, хороший слух.
через плечо:
Дик, я не хотел бы быть на твоем месте. Мне бог всегда поддержка и
опора, совет и утешение, в нем я нахожу понимание и прощение... но ты,
не принимающий бога, не принимающий дьявола, - ты одинок, ты страшно
одинок... А как может душа человеческая жить в черном одиночестве?
всего мне не понравилось... что он со мной сразу на ?ты?. Я уверен, что
господь бог, если бы заговорил со мной, обращался бы как ?сэр Ричард?.
Вот просто почему-то уверен... Я понимаю, это ?ты? упрощает
взаимоотношения, сближает и все такое, но вот не могу... это противно
даже, чтоб вот так сразу... или чересчур быстро на ?ты?. Для этого надо
созреть. А сразу на ?ты? - это все равно что тащить морковку за листья,
чтобы быстрее выросла!
Прародитель наш Ной дал человеку всего три запрета, но отделил ими
человека от скотов. Святой Моисей добавил еще семь, и человек стал ближе
к богу, а от скота дальше. Иисус Христос принес еще правила и
ограничения, а отцы церкви, развивая его святое учение, воздвигают новые