Чтение 7–й страницы книги ~Долгий путь в лабиринте~

коснулась пальцами смешного бинокля на груди командира. - Хочешь,
подарю тебе морской "цейсс"?

- Чего? - не понял командир.

- Бинокль подарю, морской. Вот такой! - Саша раздвинула руки,
показывая, какой у нее бинокль. - Подумай, друг, сотни людей на
привозе ждут, с чем этот дядька придет из ЧК!..

Кавалерист с ненавистью поглядел на биндюжника. Казалось, вот-вот
вцепится в него.

- А ну, - вдруг сказал он, - ну-ка, показывай свои руки!

Возчик оторопело взглянул на Сашу.

Кавалерист схватил его руки, повернул ладонями вверх. И ладони, и
мякоть пальцев были покрыты сплошной серой коркой мозолей.

- На четвереньках бегал, что лир - пробормотал конник.

- Га? - не понял биндюжник.

- Дура, - укоризненно сказал кавалерист. - Эх ты, дура зеленая.
Как же умудрился проворонить коня? Или горилки нажрался?

Бородач замотал головой. Жалкий, с безвольно повисшими вдоль
бедер ручищами, стоял он перед конником и Сашей и тяжело дышал.

Командир достал из сумки список, стал изучать его, Наконец выбор
был сделан.

- Шамрай! - позвал он.

- Ну, слава Богу! - прошептала Саша.

Она перехватила напряженный, взволнованный взгляд старого
возчика, озорно подмигнула. Биндюжник просиял. Отвернувшись, шумно
высморкался.

- Чего это вы? - сказал кавалерист, складывая список
реквизированных лошадей.

Саша не ответила.

Подошел Шамрай. Это был угрюмый человек, на вид вдвое старше
своего командира.

- Слухаю, - сказал он, неумело беря под козырек.

- Шамрай, - преувеличенно строго проговорил конник, - какое
имеешь мнение за ту каурую?

- Которая в чулках?

- Она самая.

- Известно какое, - сердито сказал красноармеец, догадавшись,
зачем прибыла девица и ее патлатый спутник. - Вполне справная лошадь.

- Имею сомнение, что годится она под седло красному кавалеристу.
Ты подумай, Шамрай, не спеши говорить окончательно.

- Третьего дня брал ее, так хвалил, - пробурчал Шамрай. - Теперь,
вишь, засомневался. Чего это ты вдруг, товарищ командир?

- А я говорю, слабовата она грудью, - выкрикнул кавалерист, почти
с ненавистью глядя на непонятливого подчиненного. - И мастью не вышла
- одна каурая на весь табун. Как же это я проглядел!..

- "Мастью", - передразнил Шамрай. Но вот он встретился взглядом с
командиром и закончил совсем иным тоном: - Мастью-то, может, и
верно...

- Aгa! - Кавалерист облегченно вздохнул, стал прятать бумагу в
сумку. - Готовь лошадь. Сдадим ее как бракованную товарищу комиссару
ЧК.

Напряженно прислушивавшийся к разговору биндюжник при слове
"бракованная" охнул и ухватил Сашу за руку.

- Погоди! - прошептала она.

Между тем командир закончил диалог с Шамраем. Тот отправился за
лошадью.

- Ну вот, - сказал конник и улыбнулся Саше. - Пиши расписку,
комиссар.

Саша поблагодарила его взглядом, достала из сумки бумагу и
карандаш.

- Повезло тебе, дядька, - усмехнулся командир. - Защитница такая,
что не устоишь...

Возница не ответил. Вытянув шею, он смотрел туда, откуда должен
был появиться Шамрай с лошадью.

Саша написала расписку, протянула ее кавалеристу.

- Стой! - вдруг горестно закричал возчик и выхватил у нее бумагу.

Саша увидела возвращавшегося с лошадью красноармейца.

- Коня у меня увели! - вопил биндюжник. - Зараз тягал сто пудов -
такой был зверюга! А это чего? Кобыла же это, прости господи!..

- По-моему, хорошая лошадь, - сказала Саша и нерешительно
посмотрела на командира.

- Вполне справная, - подтвердил тот.

- Не возьму!

- Ну, вольному воля. Нету у нас другой лошади для тебя, дядька.
Веди ее назад, Шамрай.

И кавалерист сделал вид, будто хочет уйти.

Этого биндюжник не мог выдержать. С воплем отчаяния он выхватил
повод из рук Шамрая, с неожиданной легкостью вскочил на лошадь. Каурая
с места взяла в галоп.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

Последний луч заходящего солнца скользнул по лесной опушке,
высветил легкие кроны нескольких березок и дубков.

Солнце село, и в лесу сразу сделалось сумрачно и тревожно, хотя
небо на западе еще было багровым. Потом к горизонту спустилось облачко
и совсем погасило день.

На опушке появились двое, мужчина и женщина, задержались у
развалин древней халупы.

- Здесь, - негромко сказал Шагин, озираясь по сторонам. - Место
приметное, уединенное. Верст на десять ни одного жилья. Думаю, отыщешь
его, ежели возвращаться будешь... одна.

- Вместе вернемся, - резко сказала Саша. - Вдвоем будем искать.

Шагин не ответил. Отцепив от пояса плоский австрийский штык, с
сомнением поглядел на блестящее лезвие.

- Лопаты не взяли, - посетовал он, с силой вонзая штык в мягкую
землю.

Саша помогала - поначалу откладывала в сторону срезанные пластины
дерна, потом горстями отбрасывала взрыхленную жирную землю.

Яму копали около часа.

Взошла луна, стало светлее. Закончив работу, Шагин отправился к
кустам, принес тяжелый мешок. Хотел было сбросить его в яму, но
передумал и опустил на дерн.

- Ты чего? - сказала Саша.

- Клади сюда и документы. Здесь сохранятся лучше, чем прямо в
земле.

- Верно, и разыскать будет легче.

Саша развязала мешок. Содержимое его заблестело в мягком свете
луны: мешок был набит серебром - слитками и посудой, сплющенной,
смятой.

Шагин передал девушке свои документы - партийный билет и
чекистский мандат.

- Карманы выверни, - сказала Саша. - Посмотри, не завалялась ли
какая бумага: вдруг прорвалась подкладка? Внимательно осмотри,
Андрюша.

Шагин понимающе кивнул, тщательно ощупал свой старенький суконный
пиджак, брюки, промял подкладку, швы.

- Чисто, - сказал он, для верности сбросил и сильно встряхнул
пиджак.

- Давай и револьвер. - Саша показала на наган, который у Шагина
был заткнут за пояс.

- Я бы зарыл и его, - нерешительно проговорил Шагин. - Кто знает,
как все обернется...

- Давай, - повторила Саша.

Она положила револьвер на траву, стала заворачивать в платок
документы Шагина, свои собственные бумаги. Затем порылась в мешке,
извлекла большой кувшин с широким горлышком и золоченой ручкой,
запихала туда платок с бумагами. Кувшин занял свое место в мешке.

- Ну вот, - сказала Саша и принялась завязывать мешок.

- Погоди, - Шагин тронул Сашу за руку. - Портфель с ценностями
надо сюда же. - Он просительно заглянул ей в глаза. - Пойми, мы скоро
вернемся, очень скоро и все разыщем. Не надо упрямиться.

Саша прервала работу, подняла на собеседника напряженное лицо:

- А шифровка?

Шагин знал, что она скажет об этом. Шифровка из центра пришла в
день, когда в городе началось восстание эсеров, а на окраинах
застучали выстрелы спешивших на подмогу эсерам белогвардейских
отрядов.

Конечно, городской ревком и ЧК знали о сложившейся обстановке.
Знали, но не могли что-либо изменить. Слишком неравны были силы. Почти
все оружие, последние запасы продовольствия, все до единого отряды и
группы вооруженных большевиков, даже батальон ЧОН, - все это было
отдано фронту. Сейчас городу никто не мог помочь. Красная Армия была
далеко - напрягая все силы, сдерживала вооруженные и экипированные
пнтервенами войска Колчака и Деникина, корпуса и дивизии немцев и
белополяков, американцев и англичан, французов и итальянцев,
соединения и части некоторых других держав.

Вот по этой-то причине город, которым за последние два года кроме
большевиков попеременно владели войска германского кайзера,
меньшевики, эмиссары Петлюры, объединенные отряды французов и греков,