Чтение 7–й страницы книги ~Деньги для киллера~

- А я не здесь. Я домой.

- Ты что? - ужаснулась Сонька. - А Максимыч? А если в органы" сообщит?

- И что мы сделаем?

- Будем в курсе. Грето чка, нельзя нам никак уезжать. Мы должны держать
руки...

на этом...

- На ширине плеч, - подсказала я.

- Да... Свинья ты, Гретка. Мы должны знать, что происходит.

- Ясно. Временами облачно. Местами кратковременные осадки.

- Чего?.. Греточка, ты меня послушай.

Конечно, я не такая умная, как ты, может быть, я даже совсем неумная...

- Дура, что ли?

- Может, дура, - согласилась Сонька, - но кое-что я понимаю: мы должны
все держать под контролем, - нашла она нужную фразу и так обрадовалась,
что и я начала радоваться из чувства солидарности: детская радость в
глазах дорогой подруги была умилительна.

- Чего ты хочешь? - спросила я.

- Поживем праздники, картошку посадим, за дедом присмотрим, не начудил
бы...

А если органы, так хоть будем знать. А?

Если Сонька что-то вбивала в голову, это навеки, она всегда твердо
стояла на своем, хотя вокруг хватало стульев, чтобы сесть.

Я махнула рукой - остаемся.

При всем Сонькином желании сажать картошку после такого ливня было
невозможно. Весь день мы валяли дурака. К вечеру, когда заметно подсохло,
Максимыч объявился, задумчивый и явно обеспокоенный.

- Ты чего как пришибленный? - поинтересовалась Сонька.

- На кладбище ходил.

- Опять? Чего тебе неймется?

- Как же... любопытно.

- У меня был любопытный знакомый, так на днях схоронили.

- Сонька, закопали ее.

- Кого? - очень натурально испугалась она.

- Ну, яму эту.

- Кто ж ее закопал?

- Откуда мне знать? Пошел сегодня взглянуть, а ее и нет вовсе. А после
дождя и место не найдешь, будто корова языком слизнула.

- Ну и что? Нужна тебе яма?

- Как же, Софья, что-то ведь здесь не так.

- Я тебе говорила и еще повторю, помалкивай ты об этом. Далась она тебе.

- Надо бы все-таки сообщить куда следует.

- Сообщи. Яма у него пропала. Была и нету. Засмеют на старости лет.
Давай-ка за стол. За картошку денег не взял, так хоть выпьем.

Максимыч не отказался. Часов в десять мы отнесли его на родной диван.

- Ну и что? - съязвила я. - Так и будем человека спаивать?

- А что делать прикажешь? Как бы его от этой глупой мысли избавить? -
печалилась Сонька.

Два следующих дня мы сажали картошку и спаивали соседа. Такая щедрость
со стороны Соньки кого угодно насторожила бы, но Максимыч, похоже, и
подумать не мог, что в голове соседки, которая росла на его глазах, могут
завестись черные мысли. Однако, несмотря на систематическое спаивание,
забота о появившейся, а затем пропавшей яме его не оставляла. Он упорно
вспоминал ее, доводя Соньку до отчаяния. К моей радости, праздники
кончились, пора было возвращаться домой.

- Я с тобой, - заявила Сонька.

- А как же лето аристократки?

- Какое лето, когда он возле амбара лежит. Продам к чертям собачьим эту
дачу.

- А Максимыч? Не получит поллитровки и в органы кинется.

Сонька заскучала.

- Все равно, одна я здесь не останусь.

Я только вздохнула.

Мы вернулись в город. Привычные дела отвлекли от мыслей о ночном
приключении, и я заметно успокоилась. На День Победы я сбежала от Соньки к
друзьям в Загорск, и мы неделю не виделись, хотя она звонила с завидной
регулярностью. Подруга в эти дни занималась выколачиванием денег с
жильцов, снимавших у нее родительскую квартиру, была чрезвычайно деловита
и о покойнике даже не заговаривала. Так было до пятницы. В пятницу, выходя
с работы, я заметила Соньку. Она вышагивала по тротуару от дверей до угла
здания и была явно чем-то взволнована. Я вздохнула и пошла ей навстречу.

- Ну, и чего ты здесь бродишь?

- Тебя жду.

- Могла бы позвонить.

Она отмахнулась и вдруг стала совать мне в лицо газету.

- Вот, полюбуйся!

- Может, ты перестанешь ушами дергать и объяснишь, в чем дело?

- Ты читай, читай. Вот здесь.

Газета была областная. В рубрике "Происшествия" встречались иногда
курьезные вещи. Сонька ткнула пальцем в столбик:

"Пенсионер К., возвращаясь ночью в родную деревню Куделиху, встретил на
местном кладбище двух подозрительных лиц с лопатами. Утром на кладбище им
была обнаружена яма, которая еще через день исчезла". Читать дальше я не
стала.

- Ну и что?

- Доболтался, старый черт, - волновалась Сонька, - говорила тебе,
нельзя его оставлять.

- Не вижу в этой заметке ничего для нас опасного, - зевнула я.

- Ох, Гретка, газеты не только мы читаем. А что, если эта заметка на
глаза им попадется?

- Кому им?

- Тем, кто его закопал. А?

Я задумалась, потом пожала плечами:

- Да... Не будут же они раскапывать, это глупо... или будут?

Мы посмотрели друг на друга и зашагали к остановке.

- Гретка, надо на дачу ехать. Посмотреть, что произойдет.

- Ничего не произойдет.

- Хорошо, если так.

- Слушай, давай забудем все это, а?

- Ага. Забудем. Забудешь тут... Едем, на автобус как раз успеем.

На автобус мы успели и вскоре пили чай у Максимыча, он заметку прочитал
и остался доволен, чего нельзя было сказать о нас.

Чай мы пили минут двадцать, после чего в голове Соньки родилась
очередная идея.

Ничего не объясняя, она потащила меня в лес, прихватив провизии и
полевой бинокль. Шла она очень уверенно и вывела меня на поляну. Я
огляделась и за деревьями увидела кладбище, совсем рядом. И развилку
дороги, которая с этой стороны хорошо просматривалась.

- Устраивайся, - предложила Сонька.

- Навсегда?

- Как получится.

Я легла на землю, закинула руки за голову и уставилась в небо. Сонька
изображала дозорного. Одно радовало: погода стояла летняя. Я извлекла из
кармана журнал, но читать желания не было, и я стала приставать к Соньке.

- Вот, к примеру, с чего ты решила, что они приедут сейчас? Может, они
уже были, или явятся ночью, или никогда не явятся.

Сонька уставилась на меня зелеными глазищами, поразмышляла.

- Пойдем-ка яму посмотрим. - Я вздохнула и вслед за ней побрела
смотреть яму, которая, строго говоря, не была ямой. Мы присели рядышком и
принялись разглядывать землю. Место поросло молодой крапивой и выглядело
совершенно невинно.

- Как думаешь? - спросила Сонька.

- Если и были, то землю не трогали.

- А можно, не раскапывая, определить, есть покойник или нет?

- Ты меня спрашиваешь?

Мы помолчали и минут через пять вновь заняли боевой пост на поляне. Я
легла, а Сонька сидела, поджав ноги и навострив уши, чем очень напоминала
дворовую собаку. Я сказала ей об этом, она отмахнулась, и мне стало ясно:
своим занятием подружка увлечена чрезвычайно и никакие силы не заставят ее
покинуть пост. Оставалось только ждать, когда ей самой все это надоест.

Я вздохнула и стала листать журнал. Прошло часа два, мы уже поесть
успели, журнал был прочитан, а Сонька стала проявлять явные признаки
нетерпения.

- Может, пойдем? - предложила я. - Еще успеем на последний автобус.

Сонька только головой покачала.

- Слушай, земля холодная, - напомнила я, - для моего здоровья вредно
так много времени...

Я не успела договорить, послышался шум подъезжающей машины. Мы замерли,
уставившись на развилку дороги. В поле зрения возникли красные "Жигули",
свернувшие затем в сторону Зайцева.

- Пост объезжают, - пояснила Сонька расстроенно и опять насторожилась.
- Слышишь?

- Не-а.

- Да слушай ты.

Я старалась изо всех сил. Точно. Машина. Вскоре мы ее увидели.
"Восьмерка"

цвета "мокрый асфальт" появилась на дороге и притормозила. Минуту
ничего не происходило. Потом машина плавно двинулась к кладбищу и встала
как раз возле куста бузины. Сонька сопела, как паровоз.

- Номер запиши, - шепнула она торопливо. Я записала. Любопытство
разбирало и меня, я выхватила у Соньки бинокль и уставилась на машину.