подошел к кровати, взял норковую шубу, чтобы помочь ей одеться. Когда я брал
шубу, маленькая черная сумка-коробка, которая под ней лежала, упала на пол.
Коридорный буркнул, что у меня осталось всего тридцать секунд, я быстро
натянул брюки, схватил рубашку и сунул босые ноги в туфли. Он даже не
позволил мне завязать шнурки.
Пулеметчика и на какое-то время стать им понравилась мне с самого начала.
Теперь, похоже, она даже чересчур мне нравилась.
обошли стороной конторку дежурного, свернули на узкую тропинку, ведущую к
большому бунгало, который в сущности был отдельным домом поодаль от
основного здания. Мы шли именно туда, и я даже представить себе не мог, кто
или что меня там ожидает. Дом назывался "Вилла Море" и был одним из трех
самых больших, самых изысканных и дорогих апартаментов в "Лас Америкас".
Я видел город Акапулько, раскинувшийся на его противоположной стороне,
катер, вздымающий пенный шлейф волн, мужчину и женщину, скользящих в его
фарватере на водных лыжах. Мне захотелось оказаться на месте этого мужчины.
Было еще много всяких катеров и лодок и две или три большие величавые яхты.
Примерно на расстоянии сотни ярдов от берега застыла кормой к террасе
огромная белая яхта. Я прочитал ее название - "Фортуна". Я вспомнил, что это
означает удача, счастье и подумал с тревогой, что это в данный момент имеет
прямое отношение ко мне. Что называется, в самую точку.
четыре раза, и когда она распахнулась, подтолкнул меня вперед. Я очутился в
просторной гостиной. Под ее низким потолком висел голубой дым от сигар и
сигарет, по стенкам там и сям сидели мужчины, вокруг большого квадратного
стола в центре их собралась целая шайка. Я вошел, дверь захлопнулась,
повернулся ключ.
Глава 4
Торелли, которого иногда называли Гориллой, но только за его спиной. Теперь
я знал, кто он такой. Да, я это знал и не испытывал ни малейшей радости. Как
его ни назови - передо мной был убийца, причем самый главный. Главней его не
было никого во всем международном преступном синдикате.
кого-кого, а уж его я никак не ожидал увидеть. Несколько лет тому назад
Торелли был депортирован из Соединенных Штатов и предположительно поселился
в Италии.
с его сицилийской ветвью. У меня не было времени глядеть по сторонам, но я и
без того знал, что комната кишмя кишит отпетыми головорезами, главарями
банд, торговцами наркотиками и кое-кем из элиты синдиката и всей мафии,
сделавшей свою карьеру на крови. Частному детективу здесь нечего делать.
Здесь нечего делать любому нормальному человеку.
началось столпотворение. Трое или четверо субъектов повскакивали со своих
мест, один кинулся в мою сторону, остальные загомонили не вставая.
смотрел на меня секунды две ничего не выражающим взглядом мертвой змеи и
слушал этот гвалт. Потом поднял руку и едва заметно ею взмахнул.
воцарилась кладбищенская тишина. Те, что повскакивали со своих мест, снова
на них сели. На меня были устремлены десятки глаз, тех самых глаз, которые
видели слишком уж много мук и смертей и которых не лишат спокойствия новые.
отчетливым итальянским акцентом. Он сказал, не спуская с меня колючего
взгляда своих темных глаз:
нельзя.
вероятно, должно было повергнуть меня в трепет. Но это не повергло меня в
трепет. Я вдруг понял, что сейчас единственно верными словами будут те,
которые я брякну сходу, не задумываясь. Мне во что бы то ни стало нужно было
заставить Торелли поверить, что я лишь случайно вляпался в эту историю и что
мне неизвестно, кто он такой. Это было нелегким делом и я не надеялся с ним
справиться, однако попытка не пытка.
приставленного к моему горлу ножа. - Отвечайте без запинки. Что вы делали в
комнате Пулеметчика?
следовало притвориться, будто я не знаю, о чем он говорит. Если я начну
стлаться по земле или проявлю хотя бы капельку подобострастия, Торелли
поймет, что я усек, кто он. Я вел себя как никогда глупо, но сейчас это был
единственный способ обвести его вокруг пальца и таким образом оставить для
себя хотя бы малюсенький шанс выжить.
врублюсь, о чем ты.
ко мне поближе, приподнялись со своих мест, правые руки потянулись к левым
подмышкам. Торелли снова сделал жест рукой, и все успокоились.
дошло, что, успей я одеться честь честью и еще прихватить с собой оружие,
меня бы уже вполне могло не быть на этом свете. Стоит только потянуться за
оружием, как меня превратят в воздушный бисквит.
своему лицу сердитое выражение.
физиономии слегка изменилось, но всего лишь на какое-то мгновение. Не знаю,
что бы он мне ответил и что бы случилось со мной в следующую минуту, но тут
из-за моей спины раздался знакомый голос. Это был тот самый громоподобный
бас, который, судя по всему, теперь обращался к Торелли:
голову и увидел Харви Мэйса. Он смотрел на меня в упор, его круглая
физиономия казалась серьезной.
валким.
Я его хорошо знаю и уже встречал сегодня. - Потом он обратился ко мне:
меня по имени, - быть покладистей.
догадываться, что происходит в Акапулько и был не очень удивлен встретить
здесь главу профсоюза, которого исключили из КПП <Конгресс Производственных
Профсоюзов.> за его принадлежность к компартии, а также одного подлеца из
АФТ <Американская Федерация Труда.>, который, насколько мне известно,
осуществлял власть над более чем ста тысячами ее членов. Меня также не
удивило присутствие сенатора Соединенных Штатов. Одного-единственного.
Остальные девяносто пять честных конгрессменов не были в этом повинны.
привычке было его повторять. Я повторил его сам:
куда ты клонишь. Я приехал сюда из Мехико-сити вчера днем и здорово попотел,
чтобы получить здесь ночлег. Я заранее не заказывал.
клерка. Пришлось подмазать, а тут как раз кто-то отказался от брони, вот
номер и достался мне.
же снова впился в меня. Я услышал, как сзади открылась и закрылась дверь.
переменил свой тон. Он был очень хитер, недаром ведь достиг столь
головокружительных высот.
он.
Но он был здесь, а значит к тому клерку, которому я отвалил сотню долларов,
послали кого-то еще. Я пожалел, что не дал ему тысячу.
что-то насчет того, что я должен одеваться за пятнадцать минут, а сам