Чтение 7–й страницы книги ~Вечный кайф~

- Абдуламон Муртазов?

- А ты еще серьезных таджиков знаешь? Так что жди, когда эти две змеи
друг в друга зубами вцепятся.

- Н-да, - я цокнул языком. Информация к размышлению была. Правда, что с
ней делать? Увидим.

***

- Чего у вас на автоответчике в кабинете? - сурово сдвинул брови Романов.

Кабинет у Романова крошечный. На стене за его спиной плакат с гербом
России - двуглавым орлом. Деталь символическая. Наш ОБНОН так и прозвали -
дом Романовых. "Ты откуда?" - спрашивают меня. "Из дома Романовых", -
отвечаю я. И всем все становится ясно.

- А чего? - недоуменно спросил я.

- "Вы позвонили в ОБНОН. А вам это надо?" И это на отдельском
автоответчике. Кто придумал? - Романов нахмурился еще больше. Невысокий,
щуплый, он чем-то походил на артиста Никулина, то есть на горького пьяницу,
хотя тут его внешность не соответствует внутреннему содержанию. Пьет Романов
мало и разборчиво.

- Кто-то придумал, - пожал я плечами.

- Во-во. Из УБНОНа Министерства позвонил полковник. И услышал.

- Досадно.

- Вообще весь кабинет у вас обклеен черт-те чем - какие-то идиотские
плакаты, цитаты. Зачем на стену конверт прилепили "Для взяток"?

- Это ребята в фильме "Улица разбитых фонарей" высмотрели.

- И что это значит?

- А что?

- Из подсознания вырывается? Взяток хочется, да?

- Ну а кому с такой зарплатой не хочется? - снова пожал я плечами.

- Хотите на здоровье. Лишь бы не брали... Терентий, надо порядок в
кабинете наводить. Серьезнее пора становиться. Не школьники уже.

- Верно, - согласился я. - Это не школа. Это - детский сад.

- А, - обреченно махнул рукой Романов. - На. Прилепишь на видном месте.

- Где взял? - спросил я.

- Купил, - улыбнулся Романов. "Перечень выражений, запрещенных в кабинете
начальника:

- Первый раз слышу.

- Звонил - не дозвонился.

- Искал, но не нашел.

- Заходил, но вас не было.

- Это было до меня.

- А я думал...

- А я докладывал.

- Наверное, команда не прошла.

- А мне никто не говорил.

- А почему я?

- Не слышал.

- Не знаю.

- Не передавали.

- Хотел как лучше.

- Я хотел, но не получилось.

- Я хотел доложить, но вас не было.

- Я сказал, а он не сделал.

- Меня в то время не было, кажется, болел (был в отпуске).

Начальник отдела".

Эту штуковину я тут же, согласно приказу, прилепил в нашем кабинете рядом
с "Листком гнева", на котором нарисован взбешенный слон и написано:

"В случае припадка ярости скомкать и швырнуть на пол".

- Это чего за настенная агитация? - заинтересовался Арнольд, слегка
опухший после того, как вчера "карнавалил" - то есть бухал до потери пульса
со следовательшами и операми из Центрального РУВД. Кажется, не было в
милиции тех, с кем бы он не гудел.

- Распоряжение начальника, - многозначительно произнес я.

- Ну вот. А Машу с Уралмаша отодрали, - обиделся Арнольд.

Маша с Уралмаша - это голая девка с плаката "Плей-боя", которую месяц
назад с утра пораньше налепил Арнольд на стену, а через полчаса кабинеты
обходил начальник РУВД - человек старорежимной закалки. Это надо было
видеть. Тогда и изрек начальник классическую фразу, притом явно не его,
говорят, она ходила еще в Советской Армии:

- Что это за блядь?! Отодрать и выбросить! ...Арнольд начал внимательно
изучать новую бумаженцию.

Трах, бах - грохот. В кабинет, открыв головой дверь, влетел Рок и упал на
пол под ноги Арнольду. Тот ткнул его ногой и спросил:

- С верблюда свалился, дегенерат?

- Споткнулся, - агент Рок встал как ни в чем не бывало, отряхнулся. И
торжественно объявил:

- Я всю ночь думал. И решился. Возьмите меня в агенты!

Опять начиналась старая песня о главном.

- Шустрый, - хмыкнул Арнольд. - Электровеником тебе работать с такими
замашками.

- Я же с вами работаю. Барыг сдаю. Я на кон свою репутацию поставил!

- Ах, репутацию, - кивнул Асеев. - Да, в мире воротил крупного бизнеса
репутация - главное.

- На меня уже косятся. А может... - Он шмыгнул носом, потом приосанился.
- Может, меня убьют.

- И тебя наградят, - поддакнул я. - Посмертно. Но Рок иронии не почуял. И
"Бриллиантовую руку", которую я процитировал, он если и смотрел, то давно
забыл. Его голова полна другим - наркоточками, рецептами на колеса, варкой
винта и, главное, ожиданием того мига, когда вгонит в вену наркотик.

- Ну так возьмете? - проскулил Рок.

- Утро вечера мудренее, - заметил я. - Ты только просишь. А кто такую
честь заслуживать будет?

- А чего? Я еще адреса барыг надыбал, - Рок вытащил записную книжку и
начал листать.

Затренькал телефон. Арнольд взял трубку.

- Кто? - спросил он. - А почем?.. Когда?.. Ладно, решим. Перезвони, - он
повесил трубку. И сказал:

- Рок, пока ты нам мозги трешь, тут народ звонит, головы барыг на блюде
принести обещает. Конкуренция, понимаешь.

- И сколько денег на закупку требует? - деловито осведомился Рок.

- Сто баксов, - бросил Арнольд.

- Что?! - истошно завопил Рок. - За сто баксов можно пять точек накрыть!

Я смотрю на Рока с пониманием. Мне где-то даже его жаль, хотя дядя Ася,
например, считает, что жалеть наркомана можно лишь от очень широкой души или
от великой наивности. Року до смерти хочется уколоться. Он еле живой и готов
продать кого угодно. Та доза, которая ему досталась после налета на квартиру
Вороны, давно уже растворилась в крови. Скоро будет ломка. Скоро мир для
Рока станет враждебным и захочется умереть. Говорят, когда ломка у
героинщиков доходит до определенной стадии, у них возникает полное ощущение,
что мясо отслаивается от костей.

- Поехали, - закричал Рок. - Я барыгу знаю. Он мне доверяет. В дом
пустит. Кому не доверяет, тем по дворам скидывает! А меня пустит. Меня все
знают! Рок в авторитете!

- А ты вообще где три дня был? - вдруг, будто только увидев, глянул на
Рока Арнольд. - Ты, дегенерат, обещал еще позавчера отзвониться!

- На вас работал, - гордо выпрямился Рок. - Точки искал. Удочку закинул.
Скоро такой улов будет...

- Ну ты крутой, - с уважением произнес Асеев.

- Пока еще не крутой. Вот оружие подойдет - буду крутым.

- Так звони своему барыге, крутой! - гаркнул Асеев. - Только треск от
тебя идет, как от трансформатора испорченного. А дела нет...

Рок поднял трубку и начал названивать по адресам. На третий звонок ему
откликнулись, и он важно начал вещать:

- Валера, что ты мне трындишь? Чеки чеками, а граммы граммами. Возьму
десять грамм на реализацию... Что, нет? А когда будет?.. Быстрее, Валера.
Быстрее доставай. А то кого получше найду. - Повесив трубку, заявил:

- И здесь облом.

- Рок, ты мне надоел, - Арнольд дал ему подзатыльник.

- Во, - Рок поднял руку. - Знаю хазу, где винт варят, - глаза его
мечтательно закатились. - Хороший винт. Ядреный. Неделю назад им вбахался.
До сих пор отойти не могу.

Он набрал номер.

- Ерики-маморики. И ее нет!

- Ладно, остынь, - сказал я. Рок с облегчением положил трубку и взглядом
преданной дворовой собаки, проспавшей ночного вора, уставился на меня. - Ты
насчет порченого героина узнал?

- Узнал, - кивнул деловито Рок.

- И что узнал?

- От него еще три наркома кони бросили. Два на Старо-грязевской. И один -
в поселке Экскаваторный.

- Ха, - с уважением произнес я. Информация у Рока была точная. Наркоманы
от передозировки, от полной утери здоровья, от изъеденной печени, да
отказывающего сердца, да от излохматившейся в тряпье нервной системы мрут
как мухи каждый день. Но когда у одного за другим морда черная, да пасть
открыта во всю ширь, как у демократа на митинге, да еще причина смерти с
трудом устанавливается - тут уже прослеживается система. Это - порченый
героин. Действительно, таковых за последние дни было три.

- Гнилой героин пошел, - вздохнул Рок. - Барыги нам войну объявили
биологическую.

- Тогда уж химическую, - сказал Асеев. Ему, офицеру-ракетчику, виднее.