Чтение 7–й страницы книги ~Бесконечная шайка~

портретом внутрь, ты бы это заметила?

- Наверное, не заметила бы, - ответила я, подумав. - Если бы не стала
специально разглядывать.

- Но ты ведь не разглядывала? А технически это было вполне осуществимо.

Я с сомнением покачала головой:

- Может, и осуществимо, но сложное дело. И кому это нужно?

- Если бы ты видела Гатю, когда она искала портрет, не спрашивала бы.

- Гатя не способна вмонтировать портрет в чертежную доску.

- А я разве сказал, что это сделала Гатя? Она лишь хотела его найти.
После того, как виделась с братом...

Гатин брат был способен на все, но тогда...

- Где логика? - возразила я. - Если это сделал брат и послал ее за
портретом, он бы ей сказал, что портрет в чертежной доске, и Гатя первым
делом принялась бы искать свою доску, а не крушить мебель в квартире.

Матеуш не согласился со мной.

- Ведь мы же не знаем наверняка, кто спрятал "Цыганку". Могла это сделать
мамуля, мог еще кто-то. Пока же я знаю лишь то, что "Цыганка" была и
исчезла. Ты вынесла отсюда доску. Может, идея моя гроша ломаного не стоит,
но проверить же можно? Где эта доска?

Пришлось признаться, что доску я одолжила приятелю сына и даже сама
отвезла его с ней на машине к дому приятеля. Матеуш схватился за голову.

- Ну что ты так переживаешь? Ведь нет же никакой уверенности, что
"Цыганка" именно в той доске.

- Даже если нет уверенности, забери доску у того приятеля. Если бы ты
видела, как Гатя искала свою "Цыганку", ты бы тоже переживала.

Его волнение передалось мне. Матеуш прав. Из-за пустяка Гатя не стала бы
разорять квартиру. Только вот не находилось никакого объяснения, кому
понадобилось пойти на такие ухищрения, чтобы спрятать портрет. Может, он и в
самом деле представляет немалую художественную ценность, и тогда Матеуш
просто по долгу службы обязан его разыскать.

И тут на меня снизошло озарение. Я вдруг вспомнила все непонятные вещи,
которые года два назад происходили в моей квартире после того, как я
принесла домой проклятую доску. Вскрикнув "Езус-Мария", я взмахнула руками и
уронила коробок спичек в свою чашку с кофе.

Матеуш по-своему воспринял мой отчаянный жест.

- Не расстраивайся, у меня есть еще кофе. И когда я, не в силах вымолвить
слова, лишь

Покачала головой, поспешил заверить, что и спички у него тоже есть.

- Да нет же, погоди! Ты прав, дело в доске! Это не Гатя! - бессвязно
выкрикивала я.

Зная мой темперамент, Матеуш дал время мне прийти в себя. Выловив коробок
спичек, он принес мне свежий кофе, новый коробок спичек, поставил все это на
столик передо мной и только тогда потребовал объяснений.

Я рассказала ему обо всех непонятных, загадочных событиях в моей
квартире, и теперь, в свете последних данных, многое стало мне понятным.
Кто-то видел, как я покидала Гатину квартиру, держа в объятиях доску. Кто-то
принялся шарить в моей квартире - не сразу, года через четыре после отъезда
Гати, наверное, раньше мой младший сын больше внимания уделял ключам, и
этого таинственного незнакомца интересовали доски, ну конечно же, только
теперь я это поняла! Марки лежали на табуретке - на доске! За моей икебаной
на стене висела толстая древесностружечная плита! На шкафу лежала большая
чертежная доска!

Матеуш с огромным вниманием выслушал мой рассказ. Особый интерес он
проявил к взломщику, на которого свалилась со шкафа мраморная плитка.

- Ты уверена, что никогда раньше не видела этого человека?

- Совершенно уверена. Ни раньше, ни после. Матеуш подумал и спросил:

- Ас Мундей ты была знакома?

- С каким Мундей?

- С Гатиным братом.

- Нет, он уже успел сбежать.

- И тот человек не похож ни на одного из Га-тиных приятелей? Ведь ты же
бывала в ее доме. А у них с Мундей приятели, как правило, были общие.

- Да нет же, говорю, не встречала я его. Матеуш подошел к куче
фотографий, вывалившихся из ящиков письменного стола, и принес мне целую
охапку. Мы стали их рассматривать. Наконец на одной из них Матеуш нашел
Мундю, Гатиного брата. На фотографии он был снят в большой компании, за
столом, на террасе загородного дома.

- Вот это Мундя, - ткнул Матеуш в одного из них.

Я потребовала лупу и, когда после долгих поисков Матеуш разыскал и принес
ее мне, внимательно рассмотрела Мундю.

- Знаешь, и лицом он мне тоже не нравится, - заявила я. - Нет, это не тот
взломщик.

- А других ты рассмотрела? С помощью лупы я рассмотрела всех
присутствующих на террасе.

- Нет, моего недобитка здесь нет.

- Знаешь что, - вдруг очень серьезным голосом предложил мне Матеуш, -
возьми-ка ты себе эту фотографию. Кто знает, может, один из них и встретится
на твоем жизненном пути.

- Так ведь все эти люди теперь, как минимум, стали старше на десять лет.

- Ничего, может, они не очень изменились. Что же касается доски, думаю,
ты сама понимаешь, вокруг нее все вертится, и тебе обязательно надо ее
получить обратно...

Если бы я знала, сколько мне придется намучиться с этой проклятой доской,
ни за что бы с ней не связывалась!

Неприятности начались с самого начала. Оказалось, что приятель моего
сына, некий Клекот, съехал с квартиры, а куда - неизвестно. А поскольку он и
с работы уволился, сын не мог его найти. На прежней квартире он не был
прописан, о чем я лично узнала, когда явилась в администрацию за новым
адресом бывшего жильца. Прописана там была сестра Клекота с мужем и
ребенком. Их новый адрес мне дали.

Поехала я к ним на Урсынов. Никогда не была в этом районе Варшавы, с
трудом нашла дом. И говорить с сестрой Клекота было очень трудно. Нет,
молодая женщина была общительна и словоохотлива, но ее трехлетний сынишка не
переставая дул в свою новую жестяную трубу, что весьма затрудняло общение с
его мамой. С трудом мы докричались друг до друга. Выяснилось, что ее брат
здесь с ними не живет, отсюда ему далеко до его новой работы. Где живет,
сестра не знала, и где работает, не знала тоже. Кажется, на комбинате
"Варшава", а может, "Жерань" или еще где.

- Убью тебя, - в отчаянии пригрозила я сыну. - В конце концов, кто у меня
выпросил эту доску? Делай что хочешь, но разыщи своего Клекота!

- Не могу я все время отпрашиваться с работы! - возмутился ребенок. -
Придется побегать по отделам кадров. А отпуск на розыски Клекота мне не
дадут. Я уже расспрашивал парней, никто не знает. У меня палец болит,
столько кручу телефон! Позвони ты.

Я открыла было рот, чтобы дать достойный ответ этому паршивцу, но вовремя
вспомнила, что родители должны расплачиваться за недостатки в воспитании
детей.

По телефону узнать ничего не удалось, пришлось съездить и на комбинат
"Варшава", и в "Жерань". Клекот там нигде не фигурировал. Посовещавшись с
сыном, мы наметили другие родственные предприятия, и в отделе кадров одного
из них мне наконец посчастливилось.

Среди дамского персонала в отделе кадров этого завода выделялся, как
единственный орешек в булке, сотрудник мужского пола, чрезвычайно услужливый
и разговорчивый. Услышав, о ком я спрашиваю завкадрами, он сорвался со
своего места и бросился к нам с криком:

- Клекот! Я его знаю! Он работает у нас! А вы его родственница?

На всякий случай я ответила уклончиво, давая понять, что почти
родственница.

- Ах, как мне неприятно! - выкрикивал неугомонный кадровик. - Ах, как
пани не повезло! Только умоляю вас - пожалуйста, не волнуйтесь.

Я испугалась:

- Езус-Мария! Он умер?

- Да нет, нет, говорят, ему уже лучше! Попал под грузовик, но
выкарабкается, верьте мне, выкарабкается.

Узнав, что пострадавший Клекот находится в отделении травматической
хирургии в больнице на Белянах, я немедленно отправилась туда. Больница мне
знакомая, и у, меня даже давно был разработан метод, как проникать к
больным, не дожидаясь дня посещений. Сын, с которым я созвонилась, ждал меня
у входа.

Нужную нам палату на четвертом этаже мы нашли легко. Кадровик сказал -
Клекот лежит у самого окна, справа. Надо же, какие бывают кадровики!

Палата оказалась на шесть человек, все койки были заняты. Мы с сыном
робко прошли через всю палату к окну и, обескураженные, остановились у койки
справа.

- Это он? - шепотом спросила я.

- А мне откуда знать? - обиженно шепнул в ответ сын. - Я ведь не Святой
Дух!

И в самом деле, вряд ли родная мать могла бы узнать сына в лежащей на
кровати фигуре. Нога на вытяжке - это еще мелочи. Ногу как раз можно было
различить, все же остальное было так замотано бинтами, что представляло один
большой снежный монолит.

Возможно, для дыхания где-то в районе носа оставлена дырка. И все. Как
тут определить, что это за человек и что он сейчас делает? Может, как раз
спит?

Толкнув сына в бок, я прошептала:

- Скажи ему что-нибудь! Спроси, это он?

- Эй, привет! - неуверенно произнес сын. - Ты Клекот?

Белая глыба вроде немного пошевелилась. Оказывается, для рта тоже
оставлено отверстие, потому что оттуда прошуршало с явным любопытством:

- Привет, а кто там?