Чтение 7–й страницы книги ~Очень в Сокольниках~

подошел к Симакову.

- Ну что, товарищ капитан, когда начнем работу?

Мы же подряд взяли, у нас сроки.

- Ах, Славский, Славский, тут человек умер, а вы сроки, - Симаков
посмотрел на него, - нехорошо.

- Возможно, но смерть этого алкаша не должна отражаться на нашем
заработке.

- Вот, Вадим Николаевич, рекомендую, - Симаков повернулся к Орлову, -
Славский Сергей Викторович.

Художник-реставратор, он же бригадир. Вроде как шабашник.

Славский улыбнулся.

- Ах, капитан, капитан. Вы же милиция, правоведы. Вам должно быть
известно, что мы, реставраторы, имеем право заключать договора с
подрядными организациями.

- Известно, мне все известно.

- Простите, Сергей Викторович, - вмешался в разговор Вадим, - вы,
кажется, первый обнаружили кражу:

- Да.

- Расскажите.

- Все зафиксировано в протоколе.

Протокол допроса свидетеля

Я, инспектор уголовного розыска 60-го отделения милиции г. Москвы
лейтенант Крылов, допросил в качестве свидетеля гражданина Славского
Сергея Викторовича, 1941 года рождения, беспартийного, ранее не судимого,
уроженца г. Москвы, холостого, члена группового Комитета
художников-графиков, проживающего по адресу: Москва, Красноармейская, 5,
кв. 144. Об ответственности по статье 181 У К РСФСР предупрежден.

По существу заданных мне вопросов могу показать следующее:

Предупреждаю вас, гражданин Славский, что допрос будет производиться
при магнитофонной записи.

Крылов: Гражданин Славский, в какое время вы пришли на работу?

Славский:Я прихожу раньше всех, за полчаса до восьми, чтобы подготовить
рабочее место.

Крылов: Милицию вызывали вы?

Славский: Да.

Крылов: Почему?

Славский: Я увидел сломанный замок.

Крылов: Расскажите подробнее.

Славский: Ключи были только у меня. Я же и опечатывал дверь. Утром 14
августа я увидел, что замок взломан, а дверь открыта.

Крылов: Вы входили в помещение?

Славский: Нет. Я побежал во флигель к сторожу, но разбудить его не
смог, он был абсолютно пьян.

Я из автомата вызвал милицию.

Крылов: Когда вы вошли к сторожу Кирееву, что вы увидели?

Славский: Сначала запах отвратительный почувствовал, перегара, пота,
прокисшей еды. В комнате, на топчане, спал Киреев, окно было закрыто, на
столе стояла бутылка водки "лимонной", ноль семьдесят пять. Я еще
удивился. Сторож был ханыга, обыкновенный алкаш и вдруг "Лимонная". Я
начал будить, а он только мычал.

Крылов: Киреев пил?

Славский: Да. Целый день шатался по объекту, выпрашивал рубли, бутылки
из-под кефира воровал.

Ханыга.

Крылов: Вы не обратили внимания, кто-нибудь из посторонних приходил к
Кирееву?

Славский: Конечно, приходили. Особенно в конце рабочего дня. Приносили
выпивку. Утром тоже открывался "клуб пытливой мысли".

Крылов: Как это понимать?

Славский: Алкаши местные раненько прибегали, находились в рассуждении,
где достать опохмелиться.

Крылов: Кто конкретно?

Славский: Я их знаю визуально. Помню, что одного называли Хоттабыч.

Крылов: Как он выглядит?

Славский: Выше среднего роста, лысый, лицо опухшее, все приговаривает:
"Трахти-бидахти-бидухтибидах".

Так в повести Лагина говорит старик Хоттабыч.

Крылов: Сторожа разбудить вам не удалось.

Что вы делали потом?

Славский: Пошел встречать вас.

- Я читал ваши показания, - Вадим присел на штабель досок, - знакомился
с протоколом осмотра места происшествия. Но мне бы хотелось поговорить с
вами без протокола.

Славский достал сигарету, размял ее, посмотрел на Вадима.

- По-моему, я сказал все.

- Конечно. Но меня интересуют детали. Мелочи.

Вот вы подошли к взломанной двери. Что вы увидели?

- Я уже говорил.

- А если бы вы захотели нарисовать это, как бы вы поступили?

Славский закурил. Посмотрел на опечатанную дверь, потом на Вадима.

- Видимо, вы хотите, чтобы я реставрировал место происшествия.

- Нет, это уже поздно. Просто подумайте, за что бы вы зацепились в
первую очередь.

- Сначала давайте оговорим, как бы я назвал эту картину. "Кража",
"Взлом", "Преступление"?

- Вы творец, вам и карты в руки.

- Знаете, чепуха, конечно, но я люблю хорошие часы и хороший табак. И
почему-то всегда на это обращаю внимание.

- Поэтому вы так и смотрели на мои часы.

- У вас хорошая "Сейко-5 Актус".

- Правильно.

- Курите вы американсий "Кэмел", без фильтра, он продается в ЦДЛ,
ресторане аэровокзала и в "Узбекистане". Правильно?

- Да. А вы курите "Житан". Сигареты французские, в продаже их нет.

- Тоже правильно. Мне их присылает сестра. Она замужем за работником
торгпредства, живет в Париже.

- Так что же все-таки поразило вас?

- Понимаете, - Славский вытащил из пачки новую сигарету. - Я, пожалуй,
бы нарисовал ночь, силуэт женщины у машины и огонек сигареты.

- Но почему женщины?

- Не знаю, но что-то заставляет меня это сделать.

К ним подошел Калугин.

- Вадим Николаевич, будете осматривать особняк?

- А смысл есть?

- Ассоциативный ряд.

- Пожалуй. Вы, Сергей Викторович, проводите нас?

- Конечно. Я сам еще там не был.

- Почему?

- Ваших коллег водил мой реставратор, Коля Ларионов. Я расстроился
очень.

Калугин внимательно и быстро посмотрел на Славского.

Не простой был это взгляд. Ох, не простой!

И Вадим заметил его. Заметил и учел.

Симаков стоял в вестибюле особняка и о чем-то спорил с Фоминым. Он
тыкал ему пальцем в грудь, возмущенно всплескивал руками.

Фомин, расставив ноги, облитый темным жарким костюмом, словно врос в
пол, и сдвинуть его никакой возможности не было.

- О чем спор? - Орлов бегло осмотрелся.

- Товарищ подполковник, Вадим Николаевич, - Симаков даже запнулся от
возмущения, - вы послушайте, что Павел Степанович говорит, послушайте.

Орлов внимательно посмотрел на Фомина.

- Здесь артельно работали, Вадим Николаевич, - бесстрастно сказал Фомин.