Чтение 7–й страницы книги ~Роковая женщина~

Он извлек мизинцем немного цементной пыли из ноздри, внимательно осмотрел
найденное, затем вытер палец о рубашку.

- Были свидетели, когда он возвратил его?

- Нет.

Он сложил руки, наклонился вперед и посмотрел на меня с презрительной
жалостью.

- Слушайте, приятель, - сказал он сиплым, сорванным голосом, - если вы
рассчитываете остаться в этом проклятом городе, не подавайте жалобу.

- Спасибо за совет. Тогда не буду. Наши глаза встретились, и он добавил,
понизив голос до шепота:

- Говоря неофициально, приятель, на вашем месте я бы поскорее убрался из
нашего города. Простофили, которые берутся помогать мисс Бакстер, долго не
выдерживают, и мы ничего тут не можем поделать. Я, конечно, предупреждаю
неофициально.

- Он случайно не из банды Джинкса? - спросил я, повернувшись к парнишке,
который сидел, наблюдая за нами.

- Верно.

- У него кровь.

- Угу.

- Что с ним случилось?

Взгляд свинячьих глазок стал отчужденным. Я понял, что надоел ему.

- Вам-то какая забота? Если больше нечего сказать, шагайте отсюда.

Он снова принялся катать свой карандаш. Я подошел к парнишке.

- Я работаю у мисс Бакстер, служащей социальной опеки, - начал я. - Мое
дело - помогать людям. Могу я чем-нибудь тебе...

Я не успел договорить. Парнишка плюнул мне в лицо.

***

В течение следующих шести дней не произошло ничего примечательного.
Дженни появлялась, бросала на стол желтые формуляры, озабоченно спрашивала,
нет ли у меня каких-нибудь затруднений, и снова убегала. Меня поражало, как
она может поддерживать такой темп. И еще мне казалось странным, что она
вечно носит одно и то же невзрачное платье и не заботится о своей внешности.
Я перепечатывал сводки, классифицировал их, заносил на карточки и продолжал
наводить порядок в картотеке. Очевидно, разошелся слух, что я стал
официальным помощником, потому что старые, увечные и немощные начали
приходить ко мне со своими заботами. Большинство пытались надуть меня, но я
спрашивал у них фамилии и адреса, вкратце записывал суть жалоб и обещал
поговорить с Дженни. Когда в их бестолковые головы просочилось, что им меня
не провести, они начали обращаться со мной по-приятельски. Дня четыре мне
это нравилось, пока я не обнаружил, что их болтовня не дает мне работать.
После этого я не давал им засиживаться. К своему удивлению, я находил, что
мне нравится этот странный контакт с миром, о существовании которого я
раньше не догадывался. Для меня явилось полной неожиданностью письмо от
Сиднея Фремлина, написанное пурпурными чернилами, в котором он спрашивал,
как мои успехи и когда я намереваюсь вернуться в Парадиз-Сити.

Лишь читая письмо я осознал, что забыл Парадиз-Сити, Сиднея и шикарный
магазин с его богатой раскормленной клиентурой. Вряд ли имело смысл
описывать Сиднею мои занятия в Луисвилле. Скажи я ему о них, он слег бы в
постель от отчаяния, и поэтому я написал, что думаю о нем (я знал, что он
обрадуется этому), что мои нервы по-прежнему в плохом состоянии, что
Луисвилл обеспечил мне перемену обстановки и что я скоро напишу ему. Я
надеялся успокоить его этим примерно на неделю.

На шестой день все переменилось. Я пришел в офис, как обычно, около
девяти. Входная дверь оказалась распахнутой настежь. С первого взгляда стало
ясно, что замок взломан. Плоды моих шестидневных трудов, старательно
отпечатанные сводки и карточки, были грудой свалены на полу и облиты
растопленной смолой. Нечего было и думать что-нибудь спасти: смолу ничем не
отмоешь. На столе красовалась надпись, сделанная моим красным фломастером:
"Дешевка, убирайся домой!"

Меня удивила собственная реакция. Думаю, обычный человек испытал бы гнев,
чувство безнадежности и, может быть, бессилие, но я реагировал иначе. Я
похолодел, на меня нахлынула неведомая до сих пор злоба. Посмотрев на свою
работу, погубленную глупым злым юнцом, я принял вызов: "Ты со мной так, и я
с тобой так же". На уборку ушло все утро. Я торопился, не желая, чтобы
Дженни узнала о случившемся. К счастью, этот день отводился у нее для
посещений, и я не ожидал ее раньше пяти часов вечера. Я принес банку
бензина, счистил смолу с пола, испорченные сводки и карточки отнес в
мусорный ящик. Появлявшимся несколько раз старушкам пришлось сказать, что у
меня нет для них времени. Они изумленно смотрели на разгром и уходили. Одна
из них, толстуха лет семидесяти, задержалась в дверях и наблюдала, как я
оттираю пол.

- Давайте помогу, мистер Ларри, - сказала она. - Я к этому привычнее.

Наверное, злость в моем взгляде, когда я поднял голову, испугала ее. Она
ушла. На телефонные звонки я не обращал внимания. К четырем часам я закончил
уборку. И, сев за стол, снова принялся за картотеку. В четверть шестого
прибежала Дженни и с усталым видом опустилась на стул по другую сторону
стола.

- Все в порядке? - Она принюхалась. - Бензин. Что-нибудь случилось?

- Маленькое происшествие, пустяк, - объяснил я. - Как у вас?

- Нормально, как всегда. О вас начинают говорить, Ларри. Вы нравитесь
старичкам.

- Шаг в верном направлении. - Я откинулся на спинку стула. - Расскажите
мне о Страшиле. У нас есть на него карточка?

Она застыла, не сводя с меня взгляда:

- Нет. Почему вы спросили?

- Есть у нас что-нибудь на него? Где он живет?

Она продолжала пристально смотреть на меня:

- Зачем вам понадобилось знать, где он живет?

Я выдавил небрежную улыбку:

- Я тут думал о нем. Интересно, нельзя ли найти к нему подход, как-нибудь
подладиться? Я имею в виду - подружиться. Как вы думаете?

Дженни покачала головой:

- Нет, абсолютно нет! Со Страшилой никто не может сдружиться. Это плохая
идея, Ларри. Что-нибудь случилось? - Она замолчала, разглядывая меня.

- Случилось? - Я улыбнулся. - Просто я подумал, нельзя ли изобразить из
себя доброжелателя, готового помочь. Потолковать с ним. Но не буду с вами
спорить, вы лучше его знаете.

- Все-таки что-то случилось! Я знаю Страшилу! Но, пожалуйста, скажите
мне!

- Ничего не случилось. Беда в том, Дженни, что на вас иногда нападает
желание драматизировать события. - Я опять улыбнулся. Вдруг я почувствовал
прилив вдохновения. - Если у вас нет более приятных планов, может,
пообедаете со мной?

У нее расширились глаза.

- Пообедать? С радостью.

По выражению ее лица я понял, что это, возможно, первое приглашение,
полученное ею со времени приезда в этот забытый Богом город.

- Здесь найдется какое-нибудь место, где мы можем прилично пообедать? От
"Луиджи" я не в восторге. Куда можно пойти? Расходы не имеют значения.

Она хлопнула в ладоши:

- Вы это серьезно? Расходы не имеют значения?

- Именно. С самого приезда сюда я ничего не потратил, у меня полно денег.

- Тогда в "Плазе". Это в пяти милях от города. Я там никогда не бывала,
но мне рассказывали.

Она жестикулировала и казалась возбужденной, как ребенок.

- Отлично. Я все устрою.

Она посмотрела на свои часики и вскочила.

- Нужно идти. Через пять минут у меня встреча.

- Так, значит, вечером в восемь. Приходите в отель. У меня машина.
Договорились?

Она кивнула, улыбнулась и убежала. Несколько минут я сидел, думая о ней,
потом набрал номер полиции и попросил соединить меня с сержантом. После
недолгого ожидания в трубке послышался его сиплый голос.

- Говорит Карр. Помните меня? - спросил я. До меня донеслось его тяжелое
дыхание.

- Карр? Полторы тысячи баксов? Правильно?

- Точно. Вы можете мне сказать, где обитает Страшила Джинкс? Где его
логово?

Последовала длительная пауза, потом он спросил:

- Чего это вам вздумалось?

- Я хочу с ним встретиться. Нам давно пора потолковать.

- Ищете неприятностей?

- Я сотрудник опеки. Забыли? Прошу у вас информацию.

Снова последовала длинная пауза. Я представил, как он, задумавшись,
катает взад-вперед свой карандаш. Наконец он сказал:

- Да, сотрудник опеки. - Опять последовала пауза, затем он сказал:

- Его нора в доме номер двести сорок пять, Ленсингтон. Банда сходится в
кафе Сэма на Десятой улице. - Снова последовала пауза, послышалось тяжелое
дыхание, потом он добавил:

- Не лезьте на рожон, приятель. Заварушки в этом городе приходится
расхлебывать нам, а мы не любим работать.

- Вас можно понять, - отозвался я и положил трубку.

В телефонной книге я нашел номер ресторана "Плаза" и заказал столик на
восемь сорок. Но Страшила опередил меня.

Дженни появилась в отеле ровно в восемь. Я едва узнал ее. Она заплела
волосы в косу и туго затянула вокруг своей изящной головки. На ней было
черное с белым платье, которое превратило ее из старомодной и плохо одетой
неряхи в соблазнительную женщину. Явно довольная и гордая собой, она