Чтение 7–й страницы книги ~Маникюр для покойника~

Хлопнула дверь, и Кирюшка заорал:

- А кто пельмешки заказывал!

- Иду, - отозвалась Юля, и тут же из коридора понесся ее недовольный
голос:

- Чего такие дорогие взял, в следующий раз "Дарью" покупай.

- Они несъедобные, - сообщил Кирюшка, - тесто толстое, внутри веревки.

- Это натуральные, экологически чистые жилы, - хмыкнул Сережка. - Ну кто
же в готовые пельмени мясо положит!

- Замолчи, а то меня сейчас стошнит! - выкрикнула Юля.

У меня заломило в висках, от этой семьи слишком много шума. Лягу-ка лучше
спать, кажется, мигрень начинается. Но не тут-то было. На пороге появилась
Юля и сообщила:

- Сережка гуляет с псами, Кирюшка пошел за хлебом, я варю пельмени, а ты
вытри лужу.

- Чем?

Юля хихикнула:

- Тряпкой, конечно, чем же еще!

- Где она?

- Как у всех, в ванной. Ты дома половую тряпку в спальне держишь?

Чувствуя, как в голове ворочается боль, я побрела в коридор. Надо же, я
даже не знаю, где Наташа хранит тряпки. Кусок старого полотенца нашелся под
раковиной. Я как следует намочила его и шлепнула в коридоре. Вместо того
чтобы исчезнуть, лужа отчего-то стала еще больше. Я принялась гонять воду по
полу.

- Эй, послушай, - спросила увидевшая эту картину Юля, - ты полы никогда
не мыла?

Конечно, нет, всю жизнь берегла руки, у арфистки должны быть чуткие
пальцы, и потом, слабое здоровье не позволяет заниматься домашним
хозяйством.

- Дай сюда, горемыка! - велела девушка и дернула тряпку.

Потом она принесла небольшое красное ведерко, ловко выжала бывшее
полотенце и в мгновение ока ликвидировала "океан". Я стояла пень пнем,
оказывается, надо было не мочить, а выкручивать тряпку.

- Ведро в унитаз вылить сможешь? - с издевкой спросила Юля и унеслась.

Выполнив приказ, я ушла в гостиную и вновь легла. Голова болела
немилосердно.

- Лампочка, - раздался Кирюшин вопль, - иди ужинать!..

- Не хочу, - вяло отозвалась я.

- Иди быстрей! - не успокаивался мальчишка. Пришлось подниматься. На
столе исходила паром миска.

- Тебе сколько? - спросил Сережа и, не дожидаясь ответа, наполнил
тарелку. - Кетчуп, горчица, сметана...

Я принялась вяло ковырять вилкой поданное. Остальные ловко и споро
запихивали в рот клейкие куски отвратительного на вид теста. Причем ели они
пельмени с хлебом. Очевидно, в этом доме даже не слышали о правильном
питании.

- Хорошо как - в холод горяченького, - пробормотал Сережа, блаженно
щурясь.

- Не вздумай заснуть, - пнула его в спину Юля, - надо посуду помыть.

- Кирка помоет, - отбивался муж.

- Индейское жилище фиг вам, - завопил мальчишка. - Знаете, сколько уроков
назадавали! ПустьЮлька...

- Во-первых, не Юлька, а Юлечка, - прервала девушка, - а во-вторых, домой
работу взяла, завтра номер веду. Так что, Сережка, берись за губку.

- Минуточку, - сказал парень, - помните, что мать вчера сказала?

- Что? - в один голос спросили домочадцы.

- Лампу прислала из Петербурга к нам Нинель Михайловна...

- Ну, и чего? - заторопила Юля.

- А зачем прислала? Чтобы она у нас трудилась на ниве домашнего
хозяйства, домработницей. Мать ей оклад положила, сто баксов. Верно?

Все кивнули.

- Тогда и спорить нечего, - сообщил Сережа и повернулся ко мне:

- Считай, твой рабочий стаж пошел, начинай. Да не боись, мы помогать
станем, когда сможем.

- Ладно, - пробормотала я, чувствуя полную безысходность. - Где у вас
посудомоечная машина?

- Нетуньки, - пропела Юля, - губочкой трем вместе с "Фейри". Ладно, мне
некогда.

И она выскользнула за дверь. Следом вылетел Кирюшка, последним, зевая,
ушел Сергей, я осталась наедине с горой посуды. Ну ни за что бы не подумала,
что несколько человек, поев на ужин всего лишь пельмени, оставят столько
грязи!

Четыре глубокие тарелки, три пустые и одна полная, чашки, блюдца, вилки,
ножи, ложки, кастрюлька с противной жирной водой, шумовка...

На раковине в резиновой подставочке лежала омерзительного вида губочка,
вся в кофейной гуще. И ЭТИМ предлагается мыть посуду. Да к данному предмету
противно и щипцами прикасаться! Но альтернативы нет.

Я взяла кусок поролона двумя пальцами, словно дохлую мышь, и попыталась
отскрести жир. Но тарелка и не собиралась становиться чистой. Она противно
скользила и норовила упасть в весьма грязную раковину.

- Эй, Лампа! - донеслось из-за спины. Я обернулась. Юля, ухмыляясь,
глядела мне в лицо.

- Ты посуду когда-нибудь мыла? Возьми "Фейри", пусти воду погорячей.
Кстати, подъем завтра в семь.

И, хмыкнув, она ушла. Я послушно налила жидкое мыло, дело пошло веселее.
Примерно через час я оглядела плоды своего труда и осталась довольна. Из
коридора не доносилось ни звука, мои хозяева спали. Я тихонько прокралась в
гостиную и обнаружила на диване мирно сопящую Мулю. Кое-как подвинув
каменное тельце недовольно ворчащей мопсихи, я рухнула на подушку и вытянула
отчаянно ноющие ноги. Никогда так не уставала. Сквозь наплывающий сон
пробилась мысль: сегодня не приняла, как всегда, ванну на ночь, не сделала
маску. Да что там маска, даже зубы не почистила. Впрочем, и нечем, щетки
пока нет. А на нет и суда нет.

Утро вновь началось с многоголосого крика.

- Кошмар, - вопила Юля, - девять утра! Сережа, быстрей!

- Девять! - заорал Сергей. - Скорей, Кирка, одна нога здесь, другая там.

Потом они влетели в гостиную и завизжали, как циркулярная цила:

- Лампа, ты почему нас не разбудила!

- Надо бьшо будить? - ошарашенно спросила я, пытаясь спросонья
сообразить, который час.

Взгляд упал на будильник. Пять минут десятого. Чего они так
разволновались, ну кто встает в такую рань.

- Очень даже надо, - сообщил Сережка и унесся в коридор.

Потом хлопнула дверь. Я осталась одна с собаками. Не успела моя голова
коснуться подушки, как раздался звонок в дверь.

- На, - сказала Юля и сунула мне в руки маленькую сумочку, - извини, по
ошибке твою схватила!

Она подцепила небольшой ридикюльчик и крикнула:

- Собак выгуляй!

В изумлении я уставилась на сумку. Нет, она не моя, но и не Юлина, так
чья, Катина? С улицы донеслось:

- Лампа, брось ключи, на зеркале забыл! Я высунулась в форточку и увидела
Сережку возле старого белого "Форда".

- Собак выведи! - напомнил парень.

Я пошла на кухню и уставилась на чайник. Десять бесплодных попыток зажечь
газ довели почти до истерики. Рука сама собой роняла спичку, и конфорка не
желала вспыхивать. Наконец догадалась, нашла газету, подожгла ее и поднесла
к горелке. Первая победа над бытом окрылила, и я села пить кофе. В
холодильнике нашлась лишь пачка масла, они ждут, что я пойду за продуктами.
Внезапно в голове появилась мысль. Сумочка! Вчера, убегая в ужасе из
квартиры убитого Кости, я машинально схватила ее в прихожей, просто привыкла
всегда появляться с элегантными аксессуарами... Значит, попросту, украла
чужую вещь. И что делать? Ладно, будем разрешать трудности по мере их
поступления, сначала прогуляем собак

Крикнув бодрым голосом: "Гулять!" - я вывела стаю во двор. Мопсихи
моментально присели у подъезда, Рейчел отошла к клумбе.

Надо же, как просто. Посчитав процедуру законченной, я велела:

- Домой!

Рейчел подняла на меня умные глаза и деликатно сказала:

- Гав.

- Домой! - повторила я.

Псы недоуменно переглянулись, но послушались. Интересно, чем они
недовольны, вроде пописали.

Дома я вновь подожгла газету, подогрела чайник и развела кофе. Что
делать? Что будет с Катей? Где взять бумаги? Может, наплевать на все и
вернуться к Михаилу? Но тут перед глазами встали бегемотообразный парень и
худенькая Катя, прикованная к нему наручниками. Вновь возникло ее бледное
лицо, и в уши ворвался прерывающийся, нервный голос: "Лампочка, если больше
не встретимся, не бросай детей, у них никого нет! Знай, я тебе их отдала".

Спина неожиданно вспотела. Да ее убьют, если я не принесу эти чертовы
документы! И всю оставшуюся жизнь потом проживу с ощущением, что отправила
человека на смерть? Пойти в милицию? Ну уж нет...

В самый разгар тягостных раздумий в кухню вошла Рейчел и вновь деликатно
произнесла:

- Гав.

Я посмотрела на нее:

- Чего тебе?

- Гав.

- Уж извини, не понимаю.

Тут в кухню, переваливаясь, вошли мопсы и уставились на меня похожими на