Чтение 7–й страницы книги ~Спят усталые игрушки~

немилосердно дуло. Я наклонилась. Щель такой ширины, что входит почти вся
моя ладонь. Наверное, зимой жильцы тут в валенках тусуются.

Внутри явно никого нет. На звонки никто не ответил, а на стук выглянула
соседка справа и недовольным голосом рявкнула:

- Чего дверь колошматите? Нинка уехала.

- Куда?

- А бес ее знает, - пожала жирными плечами соседка.

Лицо дамы покрывал ровный слой крема, волосы накручены на допотопные
бигуди, а из приоткрытой двери ее квартиры несло смрадом. Скорей всего на
ужин варили сдохшую кошку.

- Куда-то в Подмосковье, - продолжала сообщать соседка, - сказала,
отдохнуть хочет. Только вот от чего? Ни детей, ни мужа, ни работы...

- Но ведь у Нины Вагановны дочка, - удивилась я, - Верочка...

- Вы кто ей будете? - проявила бдительность баба.

Вздохнув, я вытащила французский паспорт.

- Вот, приехала из Парижа, привезла посылку.

- Ну надо же, - всплеснула руками собеседница, - из самого Парижа? А как
здорово по-русски говорите! Из эмигрантов небось?

Я кивнула.

- Передачка где?

- В машине.

- Уезжаете скоро?

- Завтра.

- Меня Зоей зовут, - неожиданно потеплела тетка, - несите свою посылочку,
передам Нине.

- Нет, - ответила я твердо, - велено лично вручить.

- Вы мне не доверяете? - возмутилась Зоя. Можете не сомневаться, глядите.

И она сняла с вешалки небольшой брелочек.

- Нинуська всегда ключики у нас оставляет, на всякий случай.

- Давайте откроем и положим посылку на стол, - предложила я.

- Интересное дело, - возразила тетка, - сама мне боишься оставить, хоть я
и знакома с Нинкой полжизни, а тебя в квартиру впусти!

- Сделаем так, - мирно предложила я, - откроем Ниночкину квартирку,
вместе зайдем, и вы посмотрите, как я кладу передачу...

- Ладушки, - согласилась тетка, - пусть будет по-вашему, несите.

В багажнике у меня валяется пара коробок. Я вытащила одну, подобрала на
дороге булыжник, обернула его парой грязных тряпок, сунула в картонный
ящичек из-под босоножек и запихнула в пакет.

Зоя по-прежнему стояла в дверях.

- А чего там внутри? - поинтересовалась она, ковыряясь в замке.

- Книги.

- Ну и ерунду вы из Франции тащили, - резюмировала Зоя, распахнув шаткую
створку, - у ней и так книг-то девать некуда.

Я вошла в маленькую, пахнущую затхлостью прихожую и присвистнула. Вот уж
в чем здесь не нуждаются, так это в печатной литературе. Все стены
крошечного тамбурчика и небольшого коридорчика увешаны полками.

Впрочем, и в комнате такая же картина. Повсюду, куда падает глаз,
виднеются тома, томики и томищи. Чего здесь только нет! Произведения
классиков: Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Г"те, Гейне. На других стеллажах менее
известные, но тоже гениальные: Брюсов, Баратынский, Одоевский, Вяземский...

Обстановка поражала простотой, если не сказать бедностью. Старенький
потертый диван, такие же стулья, продавленные кресла. Диссонансом "звучал"
компьютер с хорошим большим монитором.

Провожаемая бдительным взглядом Зои, я водрузила коробку с "подарком" на
письменный стол и, ткнув пальцем в сторону коридора, с ужасом произнесла:

- Глядите-ка, мышь!

- Где? - взвизгнула соседка и резко повернулась к двери.

Этого мгновения хватило чтобы спрятать в карман курточки небольшую
записную книжечку, лежавшую возле компьютера.

- Господи, - всплеснула руками Зоя, - вот что значит первый этаж. И
крысы, и мыши, и тараканы - все наши. Зимой - холодно, летом - комары, нора
какая-то, а не квартира.

Отъехав несколько кварталов, я вытащила свой трофей и принялась
внимательно изучать страницы. Телефонов мало. А те, что есть, принадлежат в
основном врачам. На страничках обнаружила координаты гинеколога,
стоматолога, психоневролога, кардиолога, гастроэнтеролога... Целая
поликлиника! Устроившись поудобней, принялась звонить по номерам, перед
которыми стояли просто фамилии. Тут же выяснилось, что Сергачев - плиточник,
Ковалева - маляр, а Козлова - штукатур.

Я в задумчивости закурила, вертя в руках книжечку. Пока в голове
формировался образ бесконечно больной дамы, постоянно занимающейся ремонтом.
Отбросив "бычок", решила продолжить. И снова наткнулась на деловых знакомых.
Номеров десять разнообразных издательств, следом парикмахер, мастер по
компьютерам, химчистка...

В полной безнадежности набрала один из последних номеров и услышала
тихое:

- Алло.

- Мастерская?

- Нет, квартира.

- Ой, простите за странный вопрос, Нина Вагановна Сундукян кем вам
приходится?

- Двоюродной сестрой, а что случилось? Я на секунду примолкла, ну как
объяснить? В трубке раздалось:

- Она покончила с собой?

- Да, - подтвердила я, - где вы живете?

Упавшим голосом кто-то сообщил адрес: Коломаевский переулок, самый выезд
из Москвы, причем прямо по дороге в Ложкино. Я завела "Вольво" и со страшной
скоростью - 60 километров в час - понеслась к неизвестной женщине.

То, что они близкие родственницы, видно с первого взгляда. У девушки,
открывшей дверь, такие же черные кудрявые волосы, карие глаза и удивительно
правильные черты лица.

- Вы из милиции? - поинтересовалась она.

Я покачала головой. Меня провели в комнату и молча выслушали рассказ.
Потом девушка безнадежно и тихо заплакала. Я бестолково засуетилась вокруг,
подавая воду, валокордин и носовой платок.

- Не надо, - оттолкнула лекарство хозяйка, - давайте лучше познакомимся:
Лиана.

Мы пожали друг другу руки, и Лиана спросила:

- Пить хотите?

В крохотной кухоньке меня угостили отличным кофе - крепким, сладким, с
великолепной светло-бежевой пенкой, аромат же просто невозможно описать.
Глядя, как я смакую напиток,

Лиана вздохнула:

- Нинель еще лучше варила, секрет знала. Все шутила: вот не станет меня,
и вы такой кофе уже не попьете...

- Нинель?

- Ну да, это настоящее имя. Только оно ей не нравилось, вот и
представлялась всем Ниной.

- Она душевнобольная? Лиана покачала головой.

- Просто со странностями. Про таких часто говорят: ненормальная, а врачи
никаких отклонений не находят. Еще когда бабушка Сусанна была жива, Нинель
водили на прием к психиатру. Тот целую бумагу написал, да суть-то в двух
словах состоит - творческая личность с невероятно развитым воображением. С
ней бывало так тяжело!

- Почему?

Лиана вытащила "Вог". Я терпеть не могу ментоловые сигареты, впечатление
такое, будто куришь мятную жвачку... Но девушка затянулась с явным
наслаждением и принялась рассказывать о Нине.

Их отцы, сыновья Сусанны Ашотовны, братья. Женились тоже на сестрах -
Луре и Мариэтте. Жили первое время вместе, в большой бабушкиной квартире,
потом приобрели свои и разъехались. Но тесные отношения поддерживали.
Выходные, праздники проводили обычно вместе. Шумной компанией выезжали на
пикники и рыбалку. Дети у них тоже родились почти одновременно, сначала
Лиана, потом, спустя три месяца, Нинель.

С самого детства Ниночка казалась странной. В дружной семье Сундукян все
ее члены разговаривали исключительно криком.

- Лианка, - вопил отец, - отойди сейчас же от газовой плиты, убью!!!

- Нинелька, - вторил Ваган крещендо, - надень теплые ботинки, дождь
идет!!!

Со стороны могло показаться, что сейчас родственники поубивают друг
друга... А уж если в семье и впрямь случались конфликты, то проходили они
как в кино. Жены закатывали глаза, рушились на пол, мужья картинно ломали
руки и вызывали "Скорую помощь"... Потом все, обнявшись, дружно рыдали в
голос. Даже собаки у них превращались в психопаток и лаяли без всякого
повода, день-деньской, действуя на нервы соседям.

Ниночка же росла тихая, словно мышка. Целыми сутками ребенок сидел с
книжками. Читать девочка научилась сама. Однажды вечером Сусанна, зайдя в
детскую, предложила Нинельке:

- Сейчас ляжешь в кроватку, а бабуля тебе почитает!

- Не надо, - прошелестела Ниночка, - я сама.

Бабка обомлела. Ребенку даже не показывали буквы.

С тех пор Ниночка, можно сказать, не выглядывала из своей комнатки. Так
же незаметно для окружающих она научилась писать и, подперев худенькой
ручкой щеку, самозабвенно водила ручкой по листку бумаги.

- Академиком станет! - вопил Ваган. - Золотой медалисткой, отличницей!

- Гений, вундеркинд! - восхищалась Сусанна. Но когда Ниночка пошла в
школу, честолюбивые мечты родственников рассыпались в прах. Выяснилось, что
ребенок не очень-то способен к обучению. Математика оказалась для нее
непреодолимой вершиной, география вызывала скуку... К пятому классу стало
понятно, что Ниночка не умеет писать сочинения и не хочет читать