Криська, - да отвечай скорей! Может, что-нибудь хорошее!
детективный роман. Вообще-то я тихо и мирно работаю в
журнале, который издает Семен, муж Томочки. Я обожаю
криминальные романы, прочитала всю классику жанра от Агаты
Кристи до Марининой и, естественно, занимаясь в журнале
рубрикой "Журналистские расследования", пишу очерки,
основанные на реальных делах. Я уже упоминала, что мой муж,
Олег Куприн, служит в милиции, но помощи от него нет. Другой
бы супруг, имея жену-журналиста, мигом начал рассказывать ей
о своих героических буднях, но Олег только отмахивается и
бурчит:
выкручиваться самой, чтобы добыть материал для будущей
статьи. Семен, несмотря на то, что мы живем в одной квартире
и считаем себя ближайшими родственниками, не дает мне спуску
и на редколлегии может здорово отругать.
раз Олег мрачно сказал:
лучше пиши детективы, с твоей буйной фантазией должно
получиться.
бумагу, ручку и очень быстро накропала нечто, названное в
порыве вдохновения "Чужая кровь".
увлекательным, что я никуда не ходила, нигде не бегала, а
сидела на кровати, положив на колени книжечку "Двенадцать
подвигов Геракла". Она служила мне письменным столом. Больше
всех оказался доволен Олег. Жена постоянно дома, просто не
вылезает из спальни.
пришлось поставить последнюю точку.
количество хорошей финской бумаги?
машинистки отпечатали текст. К слову сказать, они потом
позвонили мне и выразили свой восторг, но я все равно
решительно не знала, что теперь делать с уже готовым
текстом. От тоски дала его почитать подругам, выслушала
дифирамбы и стала подумывать над написанием другой
"нетленки". В конце концов, у людей бывает хобби. Кто-то
шьет, иная вяжет, а я строчу детективы. Можно читать их
вечером во время ужина всем вслух.
стола, как я вытаскивала пачку листов и превращалась в
радио. В конце концов мой папенька сказал:
правду совсем не похоже, но забирает. Прям извелся весь,
пока понял, что убила бабушка.
недослушал!
- не успокаивался Ленинид. Я уронила рукопись на пол.
тебя обязательно издадут!
спальню.
разноцветных книжек.
последней странице, все указано: эти детективы выпущены в
"Марко", а находится оно по адресу: улица Вронского, дом
девять.
пешком дойдешь.
свою писанину и ступай.
все разузнаю про "Марко", хотя прямо сейчас могу сказать,
что на рынке два монстра - "Марко" и "Таро-пресс", все
остальные издательства значительно меньше. Ты, Вилка, не
пори горячку, выясню, кто главный редактор, позвоню,
попрошу, чтобы внимательно прочли рукопись.
писателей не случалось. Я все вспоминал про своих сейчас, ну
одни крестьяне, я-то первый в город выехал.
не слушай, от блата только хуже, ступай завтра сама, адрес
имеешь, не тушуйся.
тебя не станут!
открыла одну из книг Марины Орловой, потом заглянула в
томик, написанный Анной Смоляковой. Ну что ж, если этих,
обожаемых мною авторов, издает "Марко", значит, иду туда без
страха и упрека.
сияющей латунной таблички. Дверь щелкнула, стал виден
длинный, узкий коридор и письменный стол, за которым сидел
охранник.
красной папочкой, - "Чужая кровь" называется, вроде ничего
получилось, может, подойдет?
и потерял ко мне всякий интерес.
Никакого ответа. Пришлось приоткрыть створку и просунуть
голову в комнату. В маленьком помещении, больше всего
похожем на спичечный коробок, стояло впритык друг к другу
два письменных стола. Все остальное пространство было
завалено книгами. Тома в разноцветных обложках лежали на
подоконнике, громоздились стопками на полу, красовались на
стеллажах и буквально падали со столов.
уткнувшей нос в компьютер.
сообщила девушка и весьма нелюбезно добавила:
женщина, маленькая, щуплая, рыженькая, страшно похожая на
юркое пресмыкающееся. Она ужом ввинтилась за письменный стол
и выжидательно посмотрела на меня.
кровь", жутко интересный, подружкам нравится. Без тени
улыбки Олеся Константиновна сказала:
принята, сообщим.
проследила глазами за полетом рукописи и увидела, что в
правом углу, за столом высится гора разномастных папок, моя
самым чудесным образом оказалась сверху. Олеся
Константиновна уставилась на меня круглыми карими глазами.
Константиновна кивнула:
на троллейбусной остановке. Вообще-то, я не плаксива,
зарыдать могу в основном от злости, но сейчас по щекам