Чтение 7–й страницы книги ~Бешенная~

- Не подначивайте, пожалуйста, - сказала Даша твердо. Ей уже стало ясно, что скорбью тут и не пахнет - идет рядовой скандальчик. - Гражданин Артемьев, мне хотелось бы кое-что выяснить, но, боюсь, не время...

- А это почему? - преувеличенно наивно вопросил гражданин Артемьев (стоя, впрочем, смирнехонько). - Самое время. Я и выпил-то сущих пустяков...

- Вы одессит? - хмуро спросила Даша.

- Нет, а что?

- Тогда не стоит и изображать... Вы в самом деле в состоянии сейчас со мной разговаривать?

- Дорогая, да просто-таки горю желанием! - сообщил Артемьев. - Давайте сядем и вдумчиво побеседуем, если только вы мне тут пресловутую бабскую солидарность не разведете...

- А что, я должна? - спросила Даша спокойно. - Почему?

- Потому что я надрался, а эта сучка - трезвая... И я заранее получаюсь кругом неправ, а эта блядь...

- Ну-ну, - сказала Даша недобро. - Тихо. Без матов. А то и в самом деле вызову сейчас машину, посидите до отрезвления, и утречком поговорим но всей форме...

Он внял, точно. Примолк. Чуть покачивался, сопя. Потом спросил тоном ниже:

- Пришли поговорить об усопшем ангелочке?

- Ах ты... - супруга ринулась было мимо Даши, но Даша поймала ее за локоть. Сказала;

- Вы, пожалуйста, тоже держитесь в рамках...

- А я вообще ухожу. - Она принялась снимать с вешалки шубу, но как-то замедленно, словно ждала, что ее опять остановят.

- Что же вы так? - спросила Даша обоих сразу.

- А вот так, - сказал Артемьев неожиданно трезво, - Мы тут, понимаете ли, решали извечный вопрос:

"Чье воспитание?" Я уверяю, что Нинкино, а Нинка говорит, что она тут и ни при чем. Да твое это воспитание, стерва! У самой не оказалось то ли таланта, то ли удачною случая, чтобы пойти в профессиональные бляди, так она девку угробила своим, понимаете ли, видением мира...

Даша все еще держала супружницу за локоть, стоя меж распаленными дуэлянтами. Ничего толком не понимая, но по профессиональной привычке решив ковать железо, пока горячо, спросила, умышленно не закончив фразу:

- Вы хотите сказать, Артемьев?..

- Я хочу сказать, что девка стала эскортницсй из-за маминого воспитания. И ни хрена я больше не хочу сказать... - Он вдруг повернулся и ушел в комнату. Парой секунд позже там явственно зазвенело горлышко о край стакана.

- Ну, все! - супруга сорвала-таки с вешалки шубу, набросила на голову пуховую шаль и рванула из квартиры.

Дата хотела кинуться вслед, но передумала в Последний миг. Аккуратно притворила за Артемьевой Дверь, прошла в комнату, выключила магнитофон и спросила:

- Вы серьезно? Насчет того, что ваша дочь была эскортннцей?

- Правду, одну правду, и ни хрена, окромя правды... - ответил Артемьев, не глядя на нее.

Потом налил стакан до краев и выхлебал, как воду (Даша невольно отвернулась, судя но этикетке, это было сорокапятиградусное виски). Рухнул в кресло и, уставясь на Дашу мутнеющими глазами, пробормотал:

- Хотите - пейте, а хотите - катитесь к матери. Мертвым уже все равно, а Нинку я так и так уработаю...

Последние слова он выговорил, едва работая языком. После такой дозы вырубиться мог в любую секунду, голова уже клонилась. Не было никакого смысла продолжать разговор - и Даша просто стояла, глядя, как у него понемногу слипаются веки.

Когда он захрапел, унесла в другую комнату сигареты и зажигалку, чтобы и в самом деле не наделал спьяну пожара, вышла на площадку и захлопнула за собой тяжелую дверь - замок оказался автоматическим и звонко защелкнулся сам.

Она еще постояла возле подъезда, оглядываясь, но Нина Артемьева как сквозь землю провалилась. И разыскивать ее было бессмысленно,

Глава седьмая. Номер третий.

В Шантарске наконец-то выпал первый снег - довольно поздно отчего-то, да и настоящие холода еще не подступали, так что белый, рыхлый, влажноватый ковер моментально распахали шинами и подошвами, превратив почти везде в сероватое месиво.

Но этому месиву, старательно завывая сиреной, и летел бело-синий "Форд". Водитель попался классный - обходил попутные машины, манипулируя лишь педалью газа, почти не прикасаясь к тормозам. Машины, впрочем, послушно шарахались вправо, освобождая осевую, потому что купленная в Штатах электронная сирена завывала на редкость мерзко и пронзительно. Временами Дашу бросало к дверце, и она хваталась за широкий подлокотник, давясь горьким дымком первой утренней сигареты.

Эскулапы могли тихонько радоваться. Третий труп. Деталей она еще не знала, а милиционеров расспрашивать бесполезно - это был обычный экипаж батальона ППС, получивший приказ незамедлительно извлечь ее из дома и в темпе забросить на место происшествия.

Разрисованный цифрами, гербами России и Шантарска, телефонами дежурной части "Форд" пронесся но бетонному железнодорожному виадуку. Справа мелькнула Ольховка, где горели лишь редкие окна. Вверх но Каландаришвили. Машина, отключив сирену, мигая двумя синими маячками, медленно въезжает во двор, свет фар отблескивает в 01ромных, от пола до крыши, витринах кафе "Шантарские пельмени" - излюбленном месте оттяжек мафиозных мальчиков "сержантского состава". Кафе занимает первый этаж "штучной" двенадцатиэтажки, белой с розовым - недешевый домик, возведенный одним махом за каких-то полгода (квартиры улучшенной планировки, продавались за весьма приличную денежку). Вокруг все старательно и на совесть обустроено - качели и прочие забавы для детишек, путаница по-европейски качественно заасфальтированных дорожек. аккуратный ряд гаражей.

Столпотворение именно там, возле гаражей, - впечатляющий табунок машин, главным образом "обмундированных", в лучах фар мелькают деловитые фигуры, сизые шинели и сизые бушлаты, пятнистые комбезы, провели овчарку, вспыхнул блиц, все почти так же, как в прошлый раз. Кошмарный сон порой повторяется. Кошмарная действительность - тоже...

Здоровенный омоновец с коротышкой-автоматом на плече посторонился без дискуссий - видел, как Даша вылезала из резко затормозившего "Форда". И тут же ей самой пришлось посторониться - чтобы ее ненароком не протаранил на всем ходу генерал Трофимов, шагавший к машине в сопровождении свиты.

Генерал, однако, ее ухватил взглядом и, чуть приостановившись, бросил истинно генеральским, властным тоном:

- Искать, искать. Нужно будет батальон - дадим...

И сел в машину - выполнив бессмысленный, в общем-то, ритуал, уехал вновь взвалить на плечи, словно Атлас в сизом, Шантарскую область.

"Интересно, зачем мне батальон?" - мельком подумала Даша.

Высмотрела неширокий промежуток в шеренге сомкнувшихся вокруг маленькой белой "Хонды" милицейских спин и втиснулась туда, словно идущий на прорыв регбист. Кто-то машинально матернулся, кто-то покосился - она не обратила внимания. Встала рядом с Воловиковым, на сей раз оказавшимся в штатском. Сзади громко докладывали, что собака след не берет - очень уж натоптано... Сзади трещали рации и кто-то громко распоряжался:

- Семеренко, Юров - шестой этаж. Коля, бери Косова - и на седьмой. На втором-третьем уже городские, учтите. Так, кто на восьмой?

Районщпки, машинально отметила Даша. Начали в темпе обход. Интересно, сколько здесь квартир? Даже если но четыре - нехило получается...

И, поймав себя на том, что подсознательно оттягивает встречу, решительно повернулась к маленькой двухдверной машинке, пронизанной с трех сторон лучами мощных фонарей, словно схваченный прожекторами бомбардировщик.

В глаза прежде всего бросился красный шарф, даже не повязанный а просто намотанный вокруг поднятого воротника светло-серой, почти белой шубки ("снова шубка" - произнес в мозгу холодным тоном исправного бухгалтера кто-то чужой, незнакомый)...

Девушка сидела с открытыми глазами, слегка завалившись влево из-за руля, светлые волосы (похоже, крашеные), длинные, ухоженные, роскошные, перевесились налево мягкой волной - и на левую же щеку, на левое плечо стекла полоса уже подсохшей крови из порезов на лбу, напоминавших перевернутое распятие. Кровь залепила левый глаз, но большая часть лица осталась чистой - смазливое, чуть кукольное личико, отчего-то вдруг показавшееся знакомым. Белая шапка лежала на сиденье рядом с убитой - словно бы аккуратно положенная, вовсе не падавшая с головы. Из-под нее выглядывала белая, в тон, сумочка.

Кто-то разогнулся, выпрямляясь после тщательного осмотра дверцы:

- На ручке отпечатков пальцев нет.

- Вытащите ее, - сказал Воловиков.

Трое, мешая друг другу, завозились у дверцы - японская тачка, в общем, неплохая, отнюдь не была приспособлена к тому, чтобы извлекать из нее труп, и дело шло мешкотно. Наконец вытащили, опустили прямо во влажный снег под ногами. Вновь вспыхнул блиц,

- Положительно, я ее где-то видела... - сказала Даша, всматриваясь.

- Вот и у меня такое впечатление, - пробурчал Воловиков, нагнувшись под углом в сорок пять градусов. И добавил громче: - Сумку достаньте.

Абсолютно спокойное личико - беззаботная кукла, сломанная внезапным ударом... Эксперт нагнулся, стянул перчатку, указательным пальцем раздвинул рваную дырочку на шубе, потом вторую. Кивнул:

- Аналогично первым двум... Два удара. И шейные позвонки сломаны.

- Товарищ подполковник, - растерянно позвали с другой стороны машины. Воловиков направился туда. Даша оглянулась на дом - горела примерно

половина окон, ранним вставаньем здешним обитателям себя не было нужды утруждать, не на завод к семи, в самом деле. Зато лестничные марши освещены все до единого, сквозь узкие окна, горизонтальные прямоугольники, похожие на бойницы, видно, что на площадках снуют люди, в форме и в штатском, кое-где распахнуты входные двери, вовсю идет опрос. Ее вдруг, словно удар тока, пронзило острое сознание собственной беспомощности - и тут же схлынуло.

- Ну, Дарья, имеем груз на плечи... - сказал подошедший подполковник с расстегнутой сумочкой в руке.

- Кто?

- Ольга Ольминская, - сказал Воловиков с наигранным безразличием. - Ведущая семнадцатого канала. Студия "Алмаз-ТВ". "Алмаз-ТВ - друг дома для каждого"... Чего будет...

"Ну да, вот откуда я ее знаю", - подумала Даша. В самом деле, вскоре начнется. Одна из самых популярных частных студий Шантарска, принадлежащая к тому же зятю представителя президента. Очаровательная Олечка Ольминская, получавшая но мешку любовных писем в неделю, невольная виновница июльской потасовки с пальбой - когда заезжий горный человек, увешанный золотом, что твой негритянский вождь, узрел Олечку на экране, приперся активно знакомиться прямо на студию а его шестерки схлестнулись с охраной, причем к последней примкнули "булики" одного из ближайших сподвижников Фрола (сподвижник держал офис в том же доме и терпеть не мог, когда всякие гастролеры "ломают пальцы").

- Да уж, поимеем... - сказала Даша.

Такую новость не утаить, и уже к вечеру, если не раньше, о случившемся будет толковать весь Шантарск. Начальство, прокуратура, общественное мнение, газетчики и ТВ - все будут сотрясать воздух, требовать крови злодея, немедленных результатов, явления маньяка в сверкающих наручниках и хрустком целлофане с розовой ленточкой. Убийство известного человека, любой сыскарь согласится, - это полметра сгоревших нервных клеток и клочья седых волос у всего оперативного состава...

- Ага, - сказал Воловиков, копаясь в сумке. - По паспорту-то она, оказывается, Губанова. Псевдоним, значит. Ну что, красиво - Ольга Ольминская. Это тебе не Ольга Губанова...

- Что там еще?

Подполковник аккуратно высыпал содержимое на скошенный капот "Хонды", придержал левой ладонью, чтобы мелочевка не скатилась вниз:

- Кошелек. Косметичка, - каждую поименованную вещь он клал назад, - Помоги, подержи. Ага, так... Сигареты-зажигалка... Ключи... Презерватив... - Он цепко глянул на Дашу и через ее плечо громко приказал, почти крикнул стоявшим у трупа: - Живо, карманы посмотрели! Шоколадка... А это что?

- Это собачий свисток, - уверенно сказала Даша. - Бесшумный. Человек не слышит, собака слышит. Ну да, у нее ж бассет, весь Шантарск знает...

Подошел сыскарь-районщик, протягивая за короткий ствол черный револьверчик:

- Газовый, товарищ подполковник. В правом кармане. И больше там ничего... Номера на стволе нет.

- Ага, и разрешения я что-то не вижу, - сказал подполковник сквозь зубы.

- Ну да Олечка Ольминская, общая любимица, себя такой канцелярщиной могла и не утруждать... Ты бы у нее ствол конфисковал, капитан?

- Да неудобно было бы как-то. Попросил бы вежливо выправить бумажку, и все...

- О то-то. Это, конечно, не криминал. - он повернулся к Даше, понизил голос. - Это просто тот же набор, разве вот она была не пешком, а на колесах, и стволик без разрешения... А в паспорте, между прочим, штампик насчет прописки - на совершенно другой адрес. Пусть ищут хахаля... слышал, капитан? Давай в дом. Ну да, движок у машины, ребята говорят, был совершенно холодный, и снег на крыше, сама видишь... От хахаля она утречком выходила. Это уже, как в анекдоте - тенденция, однако...

- Мои где, в доме? - спросила Даша.

- Ага.

- Кто сообщил?

- Сержант говорит, женский голосок. Определенно испуганный. Прочирикали, что во дворе такого-то дома отирается опасный хулиган - и бросили трубку. Хулиган, мол, с поднятым воротом и вроде бы со шрамом на неприятной морде. Ну. патрули нынче дерганые, они и рванули во двор без особых вопросов. А когда въезжали, полоснули фарами аккурат но "Хонде" - и узрели... Она еще теплая была. Ты что оглядываешься?

- Домик стоит наособину, - сказала Даша. - Соседние далековато. Весьма далековато, а? Отсюда должны были звонить, ручаюсь, из этой роскошной свечки... - Она отвернулась, прошла три шага и громко сказала: - Шубку ей расстегните.

Кто-то громко присвистнул. Засверкала фотовспышка.

Под шубой на убитой был аккуратный, отглаженный мундирчик в обтяжку, с короткой юбкой, задравшейся. когда тело вытаскивали и перекладывали. Даша хотела распорядиться, но двое в штатском и без команды присели на корточки, высвобождая руки из рукавов. Светловолосая головка безжизненно моталась.

Полная офицерская форма нового образца, смахивающая малость на бундесверовскую - нашивка с трехцветным флагом на левом рукаве, золотые, парадные полковничьи погоны, эмблемы воздушно-десантных войск на уголках воротника - как нынче и принято, без петличек...

- Ну нет, - сказала Даша шефу. - Я готова поверить в любые чудеса, но только не в то, что Олечка Ольминская была полковником десанта...

- Какая-нибудь передача? - судя но лицу, ему очень хотелось выругаться, но он держался. - Значит, мы на сегодняшний день имеем одну "пионерку" и одну "полковника". В бога душу мать. но ведь должно же это что-то означать...

- Артемьев мне вчера сказал, что его доченька якобы была эскортницей, - сказала Даша. - Правда, она-то как раз единственная среди трех оказалась не ряженой... - Ну-ка, подробнее!

- А нету никаких подробностей, - призналась Даша. - Я до него добралась вчера уже поздним вечером, он там увлеченно цапался с женой, возвестил громогласно, что в результате ее воспитания девка подалась в эскортницы, заглотнул ударную дозу и тут же вырубился...

- Пошли машину. Я ни сам займусь. Вон там, в "семерке", мои хлопцы.

- Не надо. а? - сказала Даша. - Привезут его в состоянии жуткого бодуна, начнет блевать или гнать истерику - возись с ним... Я лучше к нему отправлю сейчас Славку, он у меня умеет с похмельными контакт устанавливать. А?

- Ладно. Славка сейчас работает на четвертом, там и ищи. А заодно проинспектируй, как там опрос продвигается. "Алмаз-ТВ" работает с шести утра, я туда сам поеду. В конторе встретимся. Марш. Все равно нечего тебе тут больше делать...

Он был прав. Даша, еще раз оглянувшись на распластанную фигурку в неожиданном, нелепом мундирчике, направилась к дому. У оцепления местах в трех имели место перебранки - омоновцы никого не подпускали к гаражам, и обитатели "свечки", неожиданно оказавшись отрезанными от любимых стальных коней, пытались бунтовать - но безрезультатно, конечно.

Дом внутри напоминал ожившие кадры из американского боевика - разве что форма на действующих лицах была отечественная. На каждой площадке торчал поставленный на всякий случаи милиционер в форме. На каждой площадке суетились сыскари в форме и в штатском, большей частью совершенно незнакомые, - звонили в двери, махали корочками перед боязливо выглядывавшими в щелочку хозяевами, где-то так и беседовали через дверь, где-то толковали в прихожей. Суета стояла, как на вокзале.

Уже на втором этаже Даша, перехватив опера меж двумя квартирами, узнала, что обитатели той, откуда он только что вышел, несколько раз видели в лифте... "кого бы вы думали? Саму Ольгу Ольминскую".

Мечту мужиков, оказалось, не единожды лицезрели и жители четвертого этажа

- это уже сообщил запаленный Слава. Даша решительно сняла его с задания, благо успел обойти три квартиры из четырех (их и в самом деле оказалось - по четыре на площадке) и отправила к Артемьеву, настрого приказав превзойти в хитрой дипломатии и галантерейности самого себя. А сама стала не спеша подниматься наверх.

Меж шестым и седьмым услышала приближавшийся сверху грохот ботинок. Остановилась. Вниз сломя голову летел светловолосый детина в распахнутой куртке, с шапкой в руке. Судя но его охваченной неповторимым охотничьим азартом физиономии, детина был - свой.

Не раздумывая, Даша загородила проход и скрестила поднятые руки. Он недоуменно притормозил, ухватившись за перила, сердито уставился на нее:

- Киса, с дороги!

- Я не киса, - сказала Даша. - Капитан Шевчук, городское угро. Обзовитесь.

- Старший лейтенант Архипенко, оперуполно...

- Стоп, - сказала Даша. - Октябрьский РОВД?

- Ага.

- Куда летим, к кому летим? Дело, кстати, на мне.

- Воловиков...

- Только что уехал. Так что излагай мне. Кого нашел?

- Девочку, которая звонила дежурному. Она видела...

- Кр-ругом и шагом марш! - распорядилась Даша и первой кинулась но лестнице наверх.

Старлей вскоре обогнал ее и затопал впереди. На восьмом этаже свернул на площадку, позвонил, у ближайшей двери. Открыла девчонка лет шестнадцати, отпихивая ногой пытавшегося прорваться на лестницу кокера, серого с черными пятнами. Перехватила его поперек пуза, подняла на руки и отступила, пропуская их в квартиру, обставленную прилично, но без особой роскоши, смахивавшую скорее на дорогой гостиничный номер. Такое уж у Даши осталось впечатление.

Кокер отчаянно извивался, пытаясь цапнуть ее за руку.

- Да уймись ты, зануда! - девчонка ловко забросила его в другую комнату и плотно притворила дверь. Кокер протестующе орал внутри, царапался. - Вы проходите... А это кто, тоже из милиции?

- Капитан Шевчук, уголовный розыск, - привычно выплюнула Дата. - А вы?

- Анжела... Анжелика... - она чуть подумала. - Валентиновна. Изместьева. А у вас пистолет есть?

- Маузер. В деревянной кобуре, - сказала Даша, опускаясь на ближайший стул. - Только он у меня в сейфе... Так кого вы видели, Анжелика Валентиновна?

- А он ее точно, убил? Ольгу Ольминскую?

- Убил, - сказала Даша.

Девчонка (самая типичная - намазанная мордашка, модная короткая стрижка, огромные пластмассовые серьги) таращилась на сыскарей скорее восторженно - но восторг, определенно, имел причиной не их самих как индивидуумов, а случившуюся в двух шагах отсюда шумную криминальную драму. Что поделать, в шестнадцать лет как-то не умеют еще толком сострадать, смерть представляется чем-то абстрактным. а уж собственная смерть - и вовсе сказочкой, дурацкой выдумкой взрослых. Да и по ящику эти нынешние видят раз в десять больше крови, чем Даша в их годочки... Так что нечего удивляться и охать насчет черствости юного поколения - другие они, как водится, вот и все...

- Значит, вы и Ольминскую видели? - спросила Даша.

- Ага. И вечером, и утром.

- Давайте-ка но порядку, - сказала Даша. Оглянулась - но районный сыскарь уже вытащил бланк из папочки И примостился с авторучкой наперевес на краешке стола. - Вы здесь живете?

- Да иногда. Когда с родами поцапаюсь. С родителями...

- Я поняла, - сказала Даша терпеливо. - А так это чья квартира?

- Надина. Это моя старшая сестра. Она в хорошей фирме пашет, вот и дали кредит. "Шантарск-Телестар", слышали?

Даша кивнула. Фирма и в самом деле была солидная, занималась спутниковой электроникой. Если старшая сестра - ценный кадр, ей без особых хлопот могли дать кредит, благо заработки там, с точки зрения нищего сыскаря, бешеные...

- И кем она там? - спросила Даша.

- Старший менеджер в каком-то отделе. И названия отдела не помню, жутко заковыристое. А у меня в школе по физике - сплошной ужас...

- Фамилия та же?

- Ага. Она не замужем пока. В общем, я как поцапаюсь дома, здесь и приземляюсь на пару деньков. Роды тут не достанут, они ж шифра не знают, внизу замок с кодом... Только его утром сломали. Ольховские, видимо, Ольховка-то рядом, из окон видно...

- Насчет вчерашнего вечера... - сказала Даша. - Вы когда видели Ольминскую?

- Часов в десять вечера. Я шла с остановки, а тут она подъехала. На такой классной машинке... Поставила возле гаражей и пошла в подъезд. Я ее сразу узнала - "Алмаз" всегда смотрю, один раз даже в конкурсе плеер выиграла. Я еще постояла, на нее потаращилась. Шуба такая - чистый песец...

- Кроме вас двоих, во дворе был кто-нибудь?

- Никого, время-то позднее, даже сосунки во дворе не тусуются - холодно уже...

- А дверь, значит, была заперта? Входная?

- Ага. Только Олечка сама код нажала, уверенно так...

- А прежде вы ее здесь не видели?

- Да нет. Я ж бываю-то - как когда...

- Ну, а что было утром?

- Утром... - девчоночка поежилась в чуточку наигранном ужасе. - Утром Надька проспала и сорвалась на фирму, не выгулявши Джоя. Мне и пришлось, чтобы дома не написал, а то он такой, писючий. На поводок его - и пошла... А он торчит в подъезде, видели там закуточек? Джой на него еще гавкнул. А он отвернулся, воротник поднятый, прямо шпион...

- Как он выглядел?

- Ну, неприятный такой мужик... Я и лица-то не видела почти, а все равно неприятный. Впечатление такое. Воротник поднял, шапку на глаза. Еще, думаю, привяжется... Ничего, проехало.

- Значит, лица не видели почти?

- Волосы вроде черные. А нос такой... специфический. Как у кавказца, только не совсем такой. И на щеке то ли шрам, то ли ожог, краешек видно было...

- Сколько было времени?

- Около семи. То ли без двадцати, то ли без десяти.

- А потом?

- Я минут пять погуляла, не больше. Там, у гаражей. Джой пописал, покакал, я его домой и потянула. Да, а дверь-то, когда мы выходили, была определенно сломана, я ж говорила. Я ее еще хотела захлопнуть, а замок не работал... Короче, я еще была у гаражей, а тут вышла Олечка - и к машине. А этот, черный, - за ней. Сразу. Я пошла к подъезду, еще оглянулась - а они стояли у машины и вполне мирно базарили. Даже удивительно, я бы на ее месте со всякими рожами и рядом не встала...

- Точно, мирно?

- Ну. Я даже удивилась. Она еще смеялась, звонко так...

- И дальше?

- А все. Я домой пошла. Только потом, когда поставила Джойке суп греться, посмотрела в окно - а они все еще там стоят. И разговор уже что-то не тот пошел. У меня форточка была открыта - я курю, а Надька терпеть не может - слышно было, что ругаются. У нас же от дороги далеко, тихо кругом, на верхних этажах все слышно, что возле дома делается...

- Ругались, точно?

- Ну, а то я не соображу, когда ругаются! С моими-то родами... Я даже пару слов разобрала - что-то про Сатану и насчет измены.

- Точно помните?