есть реальная возможность пленения, а то и бомбежки глубинными бомбами. В
нейтральных водах велась нескончаемая и необъявленная война: если ты
оказался в подобной ситуации, если тебя не контролируют ни база, ни
специальные вертолеты воздушного сопровождения, если ты работаешь как
разведчик в бою, то и отношение соответствующее - могут расстрелять или
потопить втихую, так что не будет никакого явного конфликта между
государствами. Исчезла подлодка, сгинула на пятитысячеметровой глубине, и
пойди свищи - даже водолазам не спуститься, чтобы установить истинную
причину гибели. Так погибла уже не одна лодка с той и с другой стороны, и
это относилось к естественным потерям, как на любой войне, неизбежным.
будет непременно запеленгован, тут же по корпусу лодки сначала прокатится
волна легкого, ритмичного стука, будто дробью обстреляли, - это отработают
свое гидролокаторщики вероятного противника, а потом останется несколько
секунд, за которые вся жизнь промелькнет перед глазами, как говорят бывалые
люди, потому что удара ракеты или глубинной бомбы уже никто не услышит. Если
взрыв пробьет корпус, возможно, что-то и всплывет на поверхность океана, но
если нет, то лодка будет просто лежать на дне, как запечатанная консервная
банка.
спрятаться под толщей воды другого температурного режима, который не
прощупывается гидролокатором, однако такого слоя, под который можно было бы
уйти при нулевой плавучести, внизу не оказалось, а продувать цистерны -
значит немедленно обнаружить себя.
под днище "Энтерпрайза", в самое безопасное место. А дальше как Бог
пошлет...
экономходу скользнула под авианосец.
работал без сна и какого-либо отдыха, слушая голоса и звуки не только с
помощью специальных радиоэлектронных приборов, а и посредством обыкновенного
медицинского фонендоскопа, приставленного к переборке. Как известно, тихий в
полном смысле слова океан является гигантским локатором, подлодка же в этом
случае, находясь на небольшой глубине, выполняет роль мембраны, так что все
громкие разговоры, стук, топот ног по палубе, чих и кашель - все слышно, как
биение собственного сердца.
жизнь сейчас зависела от ювелирной выдержки глубины - шаркнуть рубкой по
днищу "Энтерпрайза" можно в любое мгновение, и тогда останется таранить
авианосец, топить его, к чертовой матери, и тонуть самим: погибать, так с
музыкой.
заковав голову в наушники, как пролетит команда на таран, почувствуешь
только мощнейший и единственный удар, точнее, начало этого удара. Потом -
все: мрак, пустота...
случайной, например, когда уже замаячит впереди лучик света, далекая звезда
надежды, а лодку засекут и накроют глубинной бомбой. Американцы не потерпят,
не переживут такого позора - советскую подлодку у себя под брюхом, и,
обнаружив ее, рискнут, пожалуй, достать ракетой, даже если она уйдет за круг
боевого охранения.
свободные от службы пилоты играли в футбол, купались в надувном бассейне за
бортом, опасаясь только акул; они не знали ничего о стерегущей их
смертельной опасности и много говорили о жизни на берегу, о девочках и
развлечениях, о женах и детях, так что при умелом расчленении всей этой
мешанины можно было получить исчерпывающую информацию о каждом из них. Не
отставала и команда, занятая авральным ремонтом: истосковавшиеся по земле
матросы между деловыми разговорами и руганью вспоминали минувшие дни, а
самое ценное - детали обстоятельств и подробности выполняемых задач прошлых
походов.
поражая своего командира новыми и новыми данными о подноготной
"Энтерпрайза". Эх, знал бы он, чего это стоило! Знал бы, как немеет и дрожит
ежесекундно ожидающая смерти душа, какими слезами она обливается, сколько
требует сил, чтобы не показать виду, как ей страшно! А командир - бездушный
игрок, скотина! - только входил в раж от риска и, словно болезнью, заражал
им команду Такая удача редко кому выпадала - поплавать под брюхом у
авианосца, и потому охваченный восхищением от собственной дерзости экипаж
подлодки не знал усталости. Командиру вести разведку было мало. На кораблях
охранения и в голову никому не приходило искать советскую лодку под
авиаматкой, поэтому на четвертые сутки стали отрабатывать учебные торпедные
атаки по "Энтерпрайзу" сначала с левого, потом с правого борта, разумеется,
снимая для отчета на пленку весь процесс, и, окончательно обнаглев, всплыли
на перископную глубину в непосредственной близости от авианосца и
сфотографировали все: от развлекающихся на палубе пилотов до командира на
мостике, крупным планом, анфас и в профиль.
же по прибытии на базу напишет рапорт об увольнении. А не уволят сразу,
начнут нервы мотать - напьется и набьет командиру физиономию. За все!
туалету, слухач обнаружил, что такой же страх испытывал не он один. В
торпедном отсеке, забившись в угол, сидел командир БЧ-2 и что-то шептал,
делая вид, что занимается расчетами, и полагая, что его никто не слышит. Но
обостренный слух Губского обмануть было невозможно.
по сути, ходовые испытания, и под этот шумок подлодка незаметно выскочила из
замкнутого круга. Сидя на своем посту, Губский не догадывался об этом,
продолжая слушать и записывать разговоры.
капитан-лейтенант услышал женский голос, прилетевший с поверхности океана
через толщу воды:
"Энтерпрайз" снова ляжет в дрейф. Причина - неустойчивое движение левого
руля
после этого, будто очнувшись, понял, что голос этот прилетел из ниоткуда. И
мало того, услышанное не нужно переводить с английского, ибо сказано было
по-русски.
полном зашоре: почти на неделю лодка исчезла из радиовидимости и теперь на
базе сильно волновались, требуя немедленного шифрованного донесения. Тут уж
было не до проблем, возникших на авианосце вероятного противника...
сильное переутомление и нервное напряжение, пойти в кубрик и хорошенько
выспаться, чтобы не мерещилось, если бы ровно через два часа девять минут в
квадрате триста шесть авианосец вероятного противника не лег бы в дрейф, а
радиоперехват подтвердил причину.
записывать, а попытался засечь, проанализировать, откуда он доносится - из
собственного "я" или оттуда, с поверхности океана.
привода левого руля. Но причину неисправности следует искать в сто двадцать
втором трюмном отсеке по левому борту, где младший механик Поль Сандерс
забыл снять струбцину с троса после его натяжки во время ремонта.
хорошо, как в забеге на длинную дистанцию, когда приходит второе дыхание и
включаются резервы организма. И реальность воспринималась соответственно,
без всяких отклонений и поправок на усталость.
не дрогнула!
командиру о причине остановки авианосца, да еще указать, в каком месте этот
Поль Сандерс забыл снять струбцину, то подобное сообщение будет истолковано
однозначно. Но он вдруг ощутил в себе неведомую раньше способность мгновенно
находить выход из любой ситуации - будто кто-то подсказывал со стороны! - и
тут же придумал способ, как проверить полученную неведомо откуда и от кого
информацию. Оставив вахту, Губский явился к командиру и доложил, что сейчас
только перехватил неофициальный радиообмен между младшим механиком и
неустановленным абонентом, скорее всего приятелем, которому первый признался
в своей неаккуратности и просил помощи, чтобы вместе спуститься в отсек и
незаметно снять треклятую струбцину, пока ее не обнаружили. И еще подтолкнул
азартного командира подлодки, дескать, неплохо бы на закуску и тут утереть
нос американцам, подсказав им причину неисправности. Это будет для них шок!
все пройдет и ни у кого не вызовет никаких подозрений.
победителем и еще не отошел от игры. Он знал, что все переговоры
фиксируются, что потом за каждое сказанное слово придется отвечать, однако
его успокоило то, что подлодка шла уже в надводном положении, так сказать,
присутствовала в океане официально, под контролем, - всяко топить не станут,
и потому вышел в эфир на УКВ с помощью радистов, на плохом английском
передал информацию для "Энтерпрайза" и еще поиздевался, мол, эта услуга
бесплатная, так что оплачивать счет не придется.
Черепнин Владимир
Корнев Павел
Посняков Андрей
Березин Федор
Гуль Роман Борисович
Андреев Николай