Он ведь и раньше там работал, когда еще это ведомство называлось Советом
Министров.
оценить его взгляд, брошенный на меня. А потом на журналистку, сидящую в
кресле. Она все запоминает, и видно, что ее зрачки вращаются, как
записывающие бобины магнитофона. Я все больше убеждаюсь, что
подполковник специально взял ее с собой, чтобы гарантировать хороший
скандал в том случае, если сегодняшнее расследование кто-нибудь
попытается замять или спустить на тормозах. Я начинаю просматривать
книги в шкафу. У всех партийных чиновников привычный набор книг.
объеме. Их тогда распределяли по специальным лимитам, и никто не мог
получить их, кроме сотрудников райкомов и других подобных инстанций. Я
достаю одну книгу. Конечно, ее даже не открывали. Это Чехов. Признаюсь,
я не большой любитель Чехова, но когда страницы даже не раскрыты, это
неприятно. Словно родившийся мертвый ребенок. Эта книга могла доставить
кому-то радость, сделать человека немного лучше или добрее, а вместо
этого была заключена в стеклянную колбу шкафа и пылилась там до моего
появления. В девяти из десяти случаев книги собирали для престижа.
Затертый Горький. Довольно потрепанный Толстой. Все-таки молодец этот
Скрибенко. У меня мама была библиотекарем, и я научился если не любить,
то хотя бы ценить книги.
его сестра, - семья здесь никогда не жила. Они формально были в браке
много лет, но фактически не жили вместе. Вы же знаете, тогда не
разрешали разводиться ответственным сотрудникам центрального аппарата.
Вот он и вынужден был не оформлять свой развод до восемьдесят седьмого
года. А квартиру он получил в восемьдесят третьем.
У него взгляд наметанный, он все замечает.
кумиры.
фотографий. Я лениво перебираю ее, скорее для проформы, чем по
необходимости. Какая мне разница, у кого на коленях он сидел в детстве
или с какой девушкой любил фотографироваться. Здесь в основном семейные
фотографии. А вот в другом альбоме лежат более поздние фотографии. Я
показываю Михалычу, и тот кивает, чтобы я все проверил. Из другой
комнаты доносится неясный шум. На Бессонова еще можно положиться, он
действует аккуратно, а вот Ион в квартире, что слон в посудной лавке.
Лучше бы мы взяли Зуева.
говорил вам, куда он сегодня пойдет?
когда нужно контролировать друг друга.
которой он оставался ночевать.
одинаковые костюмы. Словно все они вышли из инкубатора. Впрочем, раньше
так и было. Все мы, советские, были как инкубаторские. Вот на одной
карточке погибший в поездке за рубежом. Все тридцать человек стоят в
темных костюмах, и все строго смотрят в объектив.
были свои ключи, и поэтому я легла спать, даже не думала... даже не
думала... что все так случится.
сумочке есть и магнитофон, который она уже включила. Она слишком
подозрительно держит сумочку на коленях и бережно перекладывает ее,
когда хочет поменять позу. Впрочем, сестра хозяина дома ничего не
замечает. А я продолжаю листать альбом. Кажется, я успел ознакомиться со
всеми друзьями и сослуживцами Скрибенко. На одной карточке он даже
сфотографировался с одним из тех деятелей, портреты которых украшали
стены домов в праздничные дни. Правда, хозяин дома не один. Там более
ста пятидесяти человек, и среди них, на заднем плане, - хозяин дома.
и в этот момент я, перевернув страницу альбома, вдруг ошеломленно
поднимаю голову. По моему виду Михалыч понимает, что произошло нечто
невероятное, и осторожно делает три шага в мою сторону. Сейчас главное
сделать так, чтобы ничего не поняла эта журналистка. Я переворачиваю
страницу и быстро перебираю фотографии. Так и есть. Эта самая
фотография. И, видимо, снятая совсем недавно.
берет у меня фотографию. Он все-таки молодец. На лице не дрогнул ни один
мускул.
доказательства. Из соседней комнаты выходит Петрашку.
растягивая по привычке слова. Журналистка насторожилась. Я так и думал,
что в сумочке у нее магнитофон: она быстро сует туда руку. Видимо,
экономит пленку, надеется, дурочка, нас перехитрить. Она даже не
догадывается, что подполковник может все понять. И не знает, что все
равно не вернется с этой пленкой домой. Она исчезнет из сумочки, а потом
ее пришлют ей с нарочным. Через несколько дней, когда уже можно будет
обо всем говорить. Но эта фотография... Наши ребята еще не знают, что
произошло, а я пытаюсь скрыть свое смятение под маской равнодушия.
Фотография меня потрясла. Мне казалось, что я уже ко всему равнодушен. И
даже не удивлялся, когда застал столь ответственного товарища из
Кабинета Министров в ночной компании с Коробком и его ребятами. Но
фотокарточка... На ней снялись наш погибший хозяин дома и... кто бы вы
думали?
либо это галлюцинация, которой я никогда не страдал, либо мы на пороге
самого громкого скандала в нашей среде. Интересно, как полковник
объяснит появление этой фотографии?
помнил и о журналистке, и о сестре погибшего Скрибенко. Звягинцев,
подумав немного, положил фотографию обратно и сказал, обращаясь к
хозяйке дома:
фотографиями?
если мы заберем десять-двенадцать штук: они будут нужны для последующего
опознания вашего брата. - Он сказал первое, что пришло в голову, но
женщина даже не стала прислушиваться к его словам, а вот журналистка
удивленно посмотрела на подполковника.
протокол выемки. Я думаю, нужно отобрать несколько фотографий.
фотография. Бессонов подошел к столу.
кого-нибудь из соседей. - Звягинцев отошел к окну и достал сигареты.
Потом, спохватившись, обернулся к Бессонову. - Пронумеруйте фотографии,
и пусть хозяйка дома распишется.
встает в шесть утра и делает зарядку. Это бывший генерал пограничных
войск. Он живет над нами.
площадку, чтобы выкурить сигарету. За ним вышла журналистка.
искоса взглянув на подполковника.
нужны. Нам еще намылят голову за то, что этот ответственный сотрудник
Кабинета Министров выбросился из окна.
возможно, он оказался в квартире случайно.
мнения. Во всяком случае, вы можете выключить магнитофон, который вы
прячете в сумочке. К теме нашей беседы он не имеет никакого отношения.
Мы же договаривались, что без моего согласия вы не опубликуете ни
строчки.
засунув руку в сумочку, выключила магнитофон.
Каменистый Артем
Конюшевский Владислав
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Эриксон Стивен
Шилова Юлия