Чтение 7–й страницы книги ~Уйти и не вернуться~

Но сторонники фракции Хальк в стране остались. Особенно много их было в
армии и в местной госбезопасности, заново сформированной советскими и
называемой Хедимате Ателаате Давлати (ХАД).

В свою очередь, склоки в победившей фракции Парчам привели к тому, что
Амин сумел в результате убрать Тараки. Терпение Андропова лопнуло. Теперь
однозначно делалась ставка на Бабрака Кармаля и его фракцию Хальк.

В русской транскрипции это слово пишется обычно "Хальк", тогда как
правильнее было бы писать "Хальг", но это, видимо, невозможно из-за
трудностей с произношением такого слова.

Бабрака Кармаля готовили две недели. Особо упрашивать его не пришлось,
он ненавидел Амина и даже не очень любил покойного Тараки. Теперь Андропову
нужно было получить согласие Политбюро ЦК КПСС. После серии диверсионных
актов, демонстративных шагов НАТО и западной дипломатии осторожный Громыко
стал его союзником, не возражая против ввода войск. Министру обороны
Устинову вообще не нравилось подозрительное продвижение американцев в
Персидском заливе и Индийском океане. Сведения, приходившие по линии ГРУ, не
вызывали оптимизма. Американцы тайно и явно наращивали свое преимущество в
этой части мира.

К тому времени в Индии к власти пришел блок правых партий во главе с
Джаната, партии которых отстранили от управления государством ИНК(И) и ее
лидера, верного друга Советского Союза Индиру Ганди.

Джаната парти не собиралась .идти на разрыв давних и прочных связей
Индии со своим северным соседом, но премьеры Десаи и Сингх были лично не
симпатичны Брежневу, очень ценившему старую дружбу с госпожой Индирой Ганди.

Словно в насмешку советским аналитикам и дипломатам в Ираке почти
зеркально повторилась афганская история.

Молодой честолюбивый заместитель Председателя Совета революционного
командования Саддам Хусейн решил, что пришло его время.

Он очень быстро и ловко устранил своего бывшего благодетеля, которому
был обязан карьерой и выдвижением.

Президент Ирака А. X. Бакр был одновременно и главой правительства, и
Верховным Главнокомандующим, и Председателем СРК. В свою очередь Саддам
Хусейн был одним из самых близких его людей и заместителем по партии и
правительству.

Бакра убрали очень быстро. Через десять дней Саддам Хусейн в лучших
традициях подобных историй объявил о раскрытии заговора, в котором приняло
участие почти все руководство Ирака, в том числе другой заместитель премьера
- А. Хусейн и Генеральный секретарь СРК М. А. Хусейн. Они и еще трое высших
чиновников государства были немедленно расстреляны.

Саддам Хусейн утвердился у власти* .

Правда, по сведениям агентуры Андропова, Саддам Хусейн не собирался
идти на разрыв советско-иракских отношений. Более того, молодого сильного
лидера арабского мира можно было при случае использовать против многовековых
врагов арабов - фарсов, населяющих соседний Иран. Тем более, что на юге
лежали спорные территории, богатые нефтью. Москва учла это обстоятельство и
решила примириться с уходом Бакра.

Знаменитое заседание Политбюро состоялось двадцать четвертого декабря.
Это было даже не заседание в обычном смысле, ибо на нем присутствовало
больше половины положенного состава.

Для лидеров великой державы полуколониальный такой далекий Афганистан
был не самой главной проблемой. Они собрались сегодня лишь по настоянию
Андропова. Это был, скорее, разговор некоторых руководителей государства,
позднее оформленный как решение Политбюро, проведенное опросным путем.

В кабинете Леонида Ильича Брежнева должны были присутствовать:

Андропов, Громыко, Кириленко, Косыгин, Суслов, Устинов, Черненко. Из
Совета Министров даже не вызвали Тихонова, ставшего членом Политбюро лишь
месяц назад, на Пленуме 27 ноября. Не сочли возможным позвонить Кунаеву в
Казахстан, Щербицкому на Украину, Романову в Ленинград. Не было заболевшего
Пельше.

Подозрительный Гришин, узнавший от Черненко, что у Брежнева собираются
члены Политбюро, сам позвонил Генеральному секретарю.

- Мне нужно приехать, Леонид Ильич? - спросил Гришин своим тихим,
всегда хорошо поставленным, голосом.

- Зачем? - удивился Брежнев, - занимайся своими делами. Здесь и без
тебя народу будет много.

В приемной Брежнева гостей встречал помощник, каждый раз звонивший
Черненко, сообщая, кто именно пришел .к Генеральному секретарю.

Черненко сразу обратил внимание, что нет членов Политбюро из регионов.
Он знал - Брежнев тайно готовит его на роль уже совсем постаревшего,
временами просто теряющего координацию Суслова. И на правах секретаря ЦК
КПСС и руководителя общим отделом, Константин Устинович знал также, что
сегодня будет рассматриваться вопрос до Афганистану. Он понял, что сам
состав приглашенных определил Андропов, единственный человек, которого он
панически боялся и ненавидел. Увидев, что Гришин так" не приехал, Черненко
позвонил Брежневу.

- У нас будет международный вопрос, - сказал он своим задыхающимся
голосом, - может, пригласить еще Зимянина и Пономарева?

Оба были секретарями ЦК КПСС, курирующими международные вопросы. Но они
не были членами Политбюро.

- Только Пономарева, - разрешил Брежнев, - а Зимянина не нужно. Будет
Андрей Андреевич, он лучше разбирается в таких вопросах.

Черненко положил трубку и начал собирать бумаги.

Обычно в кабинете Брежнева во главе стола справа и слева садились
Суслов и Косыгин. Даже Подгорный, будучи формально руководителем
государства, не смел занимать их места, усаживаясь после Косыгина. Рядом с
Сусловым всегда сидел Кириленко. Так они разместились и в этот раз. Справа
оказались четыре секретаря ЦК КПСС - Суслов, Кириленко, Черненко и
Пономарев. Слева сели Косыгин, Громыко, Устинов и Андропов.

Председатель КГБ всегда подчеркнуто скромно садился в конце стола. Не
изменил он себе и на этот раз, любезно улыбаясь, он пропустил Громыко и
Устинова.

Брежнев не любил долгих заседаний, длинных докладов. Вынужденный часами
читать никому не нужные отчеты, он не любил, когда другие долго и много
говорили.

Андропов это хорошо знал. Он докладывал коротко - рассказал о зверствах
Амина, об убийстве Тараки, о согласии Бабрака Кармаля. По его поручению была
подготовлена большая справка Управление "Р" Первого Главного управления КГБ.

Управление "Р" занималось вопросами оперативного планирования и
анализа. Вместе с 8-м отделом ПГУ, занимавшимся проблемами неарабских стран
Ближнего Востока, сотрудники управления составили подробный анализ
проникновения в Афганистан вражеской агентуры, включая американскую,
китайскую, пакистанскую и иранскую разведки.

Информации было чуть больше, чем обычно, но она производила
впечатление. Все молчали, ожидая выступления Громыко.

Обычно очень осторожный, взвешивающий каждое свое слово, министр
иностранных дел на этот раз был более красноречив.

Последние провокации сильно разозлили его, а Кэмп-Дэвидская пощечина
горела до сих пор.

Громыко выступил за немедленный ввод войск, добавив, что они уже
проводили ряд рабочих совещаний вместе с военными и представителями КГБ.

Суслов, знавший об этом от Андропова, не обратил внимания на эти слова.

А вот Черненко насторожился. Значит, Громыко, Устинов и Андропов
собираются где-то тайком, не поставив в известность общий отдел ЦК КПСС. А
где протоколы этих бесед, стенограммы совещаний? У него хватило ума
промолчать, не выскакивать со своими обидами. Но с этого дня он перестал
доверять Устинову и Громыко, считая их сторонниками Андропова.

Поднявшийся Устинов коротко доложил, что армия готова выполнить свой
долг. Он слышал про убийство Тараки и как глубоко порядочный человек
презирал Амина, решившего расправиться со своим бывшим руководителем таким
варварским способом.

Позднее многие журналисты будут описывать заседание Политбюро как сбор
выживших из ума старцев. На самом деле, несмотря на очевидные старческие
промахи Брежнева или Суслова, сидевшие сегодня за длинным столом, покрытым
зеленым сукном, люди были совсем не теми карикатурными персонажами, которыми
их стали позднее изображать.

Устинов доложил о мнении начальника Генерального штаба маршала
Огаркова, считавшего, что некоторые части афганской армии могут оказать
сопротивление. Андропов резко возразил, заявив, что нынешняя афганская армия
просто не способна на подобные действия.

Устинов тем не менее добросовестно передал все замечания Огаркова, но
поддержал решение о вводе войск.

Затем слово попросил Косыгин. Он рассказал о неоднократных просьбах
афганского правительства ввести войска. Об этом просил и подлец X. Амин. Об
этом просят теперь и афганские товарищи, выступающие против режима Амина.

Косыгин не сказал больше ни слова, ни "за" ни "против", и это очень не
понравилось Андропову.

Неожиданно вмешался "главный идеолог" страны Михаил Суслов. Он
потребовал немедленного ввода войск. В отличие от более реалистичных
прагматиков Андропова, Громыко, Косыгина, Устинова, он жил еще вчерашними
романтико-революционными воспоминаниями. Революция в Афганистане была под
угрозой. Убит лидер страны. Этого одного было достаточно, чтобы Суслов
выступил решительно "за".

Андропов понял, что более никто не выступит против. Это уже невозможно.

Сразу высказались Кириленко и Черненко. Разумеется, они были "за".
Молчавший Пономарев был "за" вторжение еще до самого Андропова одним из
первых в ЦК КПСС, призывая ввести войска. Он считал, что социализм в
Афганистане находится в серьезной опасности.

Брежнев слушал молча. Он любил армию, гордился ею, справедливо считая,
что мощь государства определяется и степенью боеспособности армии. Но
человек по натуре мирный, он действительно не любил войну, не любил крови,