Чтение 7–й страницы книги ~Псы господни~

того, мы рискуем не за идеи и не за зарплату, которую не выплачивают третий
месяц подряд, мы рискуем за настоящую жизнь, а желающих урвать себе этот
кусок очень и очень много. Наберись терпения и выдержки.

- Тебе бы в замполиты, - с показным почтением отозвался младший брат, - в
полевой лагерь - поднимать боевой дух, воспитывать стойкость и мужество к
лишениям и тяготам. Давай мы лучше о деле. Как мы с тобой будем держать
связь?

- Звони. Я продумал кодовую таблицу, сейчас выведу на листок. Говорить
будешь очень аккуратно: чем черт не шутит, меня могут прослушивать. Вот
смотри: "веселился" на крестинах - значит, вел переговоры с заинтересованным
лицом. "Родился мальчик" - это означает, что они согласны заплатить задаток,
последние три цифры веса ребенка - это сумма задатка. Например, "три
килограмма пятьдесят граммов" - это готовность выдать пятьдесят тысяч
наличными. - Виталий поднял глаза на скептически слушающего брата. - И мы на
это не соглашаемся. Задаток за сведения должен превышать сто тысяч, иначе
это сигнал, что к нам относятся несерьезно. "Девочка" - значит, тянут
резину, проверяют, требуют подтверждений, но в принципе согласны.

Алексей вздохнул:

- А если родилась "неведома зверушка", значит, я лежу с утюгом на пузе
или с включенным паяльником в заднице и прощаюсь с тобой, брат. Последняя
цифра - число часов, которые мне осталось жить. Ладно, давай твою кодовую
таблицу, выучу. Осторожность не повредит, тут у нас тоже много любопытных -
не меньше, чем в Москве.

Братья на час занялись оговариванием тонкостей кодированной связи.

- Вот этот листок - главная ценность. - Виталий подал бумагу со списком
из двух десятков пунктов. - Это список материалов, которые я готов
предоставить сразу или по частям, в зависимости от того, как договоримся. Не
раскрывай его сразу. Перечисли часть пунктов устно. Отдавай список только в
том случае, если уверен, что имеешь дело не с посредником, а со штатным
работником спецслужбы.

Алексей на этот раз внимательно прочитал бумагу от начала до конца.

- Это же целая библиотека, - сказал он с неподдельным удивлением.

- А я тебе о чем? - не без гордости хмыкнул Виталий. - Я положил на это
полтора года ежедневного труда. Если это вывозить за границу в виде бумажных
листов, понадобится грузовик. А ты все не хочешь понять, насколько серьезен
мой товар.

- Наш, - поправил брат. - Я в доле.

- Конечно, конечно, - успокоил его старший. - Но товар у меня, и я хочу,
чтобы ко мне относились серьезно. Самое важное - надежный канал выезда, мне
не так-то легко выбраться за границу.

Алексея волновало другое.

- Почему только два миллиона? "Эх, мальчишка!"

- Будь я частным агентством Пинкертона в Нью-Йорке, я бы проставил
постраничную цену и сорвал с них миллионов двести пятьдесят. А будь я
разведкой Израиля, я бы блоку НАТО - по старой дружбе - выставил бюджетный
счет на два миллиарда семьсот одиннадцать миллионов долларов по
фиксированному золотому курсу. Но я всего лишь нищий полковник из нищей
страны, и мне больше не дадут.

Глаза Алексея сузились.

- Не щурь глаза, - предупредил его старший. - Когда ты в детстве начинал
щуриться, я тебе сразу давал в лоб, пока ты не успел кинуться в драку
первым. Я тебя помню, задиру.

Младший рассмеялся:

- Не советую: пока ты долбил по клавиатуре, я не пропускал занятий по
"рукопашке". Здесь это бывает необходимо. Так что давай жить дружно, а то...
- последовало два резких выпада, демонстрирующих боевое искусство младшего
брата.

- Стоп, - поднял руки старший, - лучше будем играть в "магазин": продайте
товару на шестьсот шестьдесят шесть тысяч долларов, такова, кажется, твоя
доля?

- И шесть в периоде, - подтвердил Алексей. - Не божеская какая-то цифра
получилась - число зверя. Давай добавим процент из суеверия?

- Отнимем, - сделал встречное предложение старший брат.

- Оставим, - рассмеялся Алексей, но глаза его были все такими же
холодными.

Когда последние распечатки были сделаны, Виталий вынул дискету из гнезда
и спрятал ее в карман.

- Дай мне дискетку, - протянул руку Алексей. - Давай-давай.

- Зачем? Все, что на ней было, я распечатал. Может быть, ты думаешь, что
на ней все сто пятьдесят мегабайт? Та дискета совсем другая, она к "зипу", а
не к дисководу. Лишних копий быть не должно.

- Не читай мне курс молодого бойца, а дай на всякий случай дискету.

Виталий протянул дискету:

- Хорошо. Только думай, что делаешь. Помни свое "число зверя".

* * *

Они прощались в душном буфете аэропорта. Десятилетняя дочка Алексея,
которая улетала вместе с дядей в Москву, ела импортное мороженое - красивое
и с вязким химическим вкусом. С ней никак не удавалось завязать разговор,
она думала о чем-то своем, замкнувшись после первой в ее жизни смерти.

Алексей опять заказал сто граммов - "стремянных" - и теперь глядел на
брата слегка осоловевшими глазами. Виталий обильно потел и все подливал себе
минеральную воду из двухлитровой пластиковой бутылки. Вода с каждой минутой
становилась все теплее и противнее. Алексей заговорил, уставившись в
пространство:

- На перевале Талдык мы остановились сменить колесо, рассчитывая догнать
колонну минут через пятнадцать. Нас было трое в машине: сержант-водитель,
полевой капитан и я. Мы корячились на холоде - была зима, - когда на перевал
вьшетел на полной скорости джип "чероки". Он пер в гору, как по шоссе.
Позади на станине - крупнокалиберный спаренный пулемет. Разнести нас таким в
клочки - дело одной секунды. В машине четверо, все таджики. Нас положили на
землю и допросили. Они выяснили, что наша колонна идет впереди. Затем
главный из них поднял меня и спросил: "Это тебя я видел в доме Довлата?" И я
мгновенно вспомнил его в костюме-тройке и назвал по имени: "Да, Вазим". -
"Возех, - усмехнувшись моему страху, поправил он. - Что за ребята с тобой?"
- "Обычные ребята, - заверил я его. - Они ничего не видели и ничего не
скажут". - "Теперь не скажут", - подтвердил он и выстрелил в затылок одному
и в лоб другому. Потом он дал команду, и пулеметчик разнес в щепки наш
"газик". "Прости, дорогой, - обратился он снова ко мне. - Ложись полежи
лицом вниз, пожалуйста". И я минут двадцать лежал, ожидая пули, пока
приближалась и проходила мимо колонна из шести грузовых машин. По-моему,
"Уралов". "Все, Алексей, - разрешил он мне встать. - Не сердись, пройди
пешком. Передавай привет Худайбердыеву. Скажи Довлату, что Возех никогда не
огорчает друзей. Я появлюсь в городе нескоро. Месяца через два". И они ушли
на большой скорости вслед за колонной.

Алексей помолчал, крутя в руках пустую рюмку.

- А ты говоришь: "Леша, малыш, будь осторожен". Я буду осторожен, как
крыса, брат, и сделаю все, чтобы вырваться из этой проклятой дыры.

* * *

В самолете Виталий откинулся на спинку кресла, пристегнувшись ремнем,
помог устроиться племяннице, молча застывшей с книжкой в руках в кресле
возле иллюминатора.

- Когда ты в последний раз была у нас, Лариска? - мягко спросил ее
Виталий.

- Не помню, - ответила девочка.

- Или ты вовсе не была?

- Была.

- А сестричку Катю помнишь?

- Помню, - пожала худенькими плечами девочка.

Вот и весь разговор с ребенком. Ну да ладно, у жены с дочкой лучше
получится.

Дудчик погрузился в долгие размышления, анализируя ситуацию и возможные
варианты ее развития. Реакция брата на предложение оказалась в чем-то
неожиданной. Алексей просто сломался, человек быстро и навсегда меняется,
попав в боевую обстановку. Он явно готов теперь на многое, чтобы убраться
как можно дальше из страны, и - что было опасно - может превысить
необходимый риск.

Что-то стояло теперь стеной между Виталием и Алексеем. Он так и не смог
поговорить с братом по душам, объяснить, что на этот шаг его почти неодолимо
толкает сила ненависти и бессильной ярости против жирующих паразитов. Но
Дудчик чувствовал, что брат не поверил бы ему, а если бы и поверил, то
постарался бы отстранить от дела партнера-идеалиста. В жестокой таджикской
каше, сваренной из политики и наркодолларов, все решали сила и деньги.
Дудчик с удивлением обнаружил, что операция вышла из стадии теоретических
выкладок и ночных фантазий и... стала развиваться по своим собственным
законам. Виталий почувствовал, что его бессильная ярость требует теперь
силы, она жаждет разрядиться, а казавшийся прежде второстепенным денежный
вопрос диктовал необходимость быть твердым и осторожным даже в отношениях с
братом. Странное дело, не найдя точек соприкосновения в личных взглядах, они
без труда пришли к деловому сотрудничеству. Что ж, так и должно быть, какие
могут быть сантименты в крупном и рискованном предприятии.

* * *

Через два дня Алексей Дудчик, стоя по пояс в прохладной воде открытого
бассейна, разговаривал с господином Нейлом Янгом, атташе по вопросам
культуры английского посольства. Между гостями плавали на толстой пробке
подносы с миниатюрными бутербродами с лососиной, стаканами вина и виски,
банками пива. Происходило это во дворце - иначе не назовешь - министра
социального обеспечения. Он устроил сегодня мальчишник в честь какого-то
местного праздника - то ли Дня труда, то ли Поминовения.

- Нейл, - сказал младший Дудчик, - а почему вы приехали сюда на должность
атташе по вопросам образования и культуры?