накопившиеся за последние те дни, и обратил внимание на некролог: "В ночь с
25 на 26 декабря в своем особняке по Большой Вельможной улице скончался
князь Борис Степанович Ордынский. Панихиды служатся в 10 часов утра в
Троицком соборе". Широкая траурная рамка и набранная особым крупным шрифтом
фамилия усопшего подчеркивали значительность покинувшей сей мир персоны,
генерала в отставке, полного Георгиевского кавалера, кавалера Белого Орла,
Св. Владимира 2-й, 3-й степеней, Св. Анны 3-й, 4-й, героя Крымской и
Турецкой кампаний, в последние годы занимавшего должность консультанта в
Казачьей Персидской дивизии.
огромное состояние, перебирали фамилии, которые могут стоять в завещании.
Поговаривали, что погребен князь будет в родовом имении под Ярославлем, в
фамильной усыпальнице, и там же состоится отпевание... Особняк выглядел
таким же безжизненным, как и всегда. Изредка какие-то люди в черном заходили
в ворота, перед похоронами в этом не было ничего странного...
сообщение в полицейской хронике о том, что труп младенца, подкинутый в
Рождественскую ночь в витрину булочной Ширханова на углу Н-ского проспекта и
Большой Вельможной, два дня назад предан земле на Волковом кладбище неким
сердобольным монахом.
приключении, долго рассматривал газетную страницу. Тетушка, с которой он,
вернувшись от Муромцевых, поделился новыми версиями, вероятность личной
мести Егору Вострякову исключала. Востряковы, семья благочестивая,
богобоязненная, пользовались уважением среди обитателей близлежащего
квартала. Конечно, что-нибудь могло скрываться в их прошлом, но никаких
слухов, порочащих Егора Тимофеевича, а тем более Марфу Порфирьевну, не
возникало.
распоряжение самого Ширханова. Против ожидания, посетители не стали обходить
стороной булочную, наоборот, их стало даже больше, чем в прошлые праздники.
Многие хотели сами осмотреть место происшествия, выразить соболезнование
пострадавшему семейству. Судя по поведению Егора Тимофеевича, расставаться
со своей должностью управляющего он и не помышлял. Карл Иваныч Вирхов
несколько раз наведывался в булочную, опрашивал подробно самого Егора
Тимофеевича, домочадцев, прислугу. Он же сказал Егору Тимофеевичу, что и
ближайшие соседи ничего подозрительного в ту ночь не заметили. К Климу
Кирилловичу следователь не заходил...
Кириллович, отложив газету и начав собираться, чтобы согласно уговору ехать
в дом Муромцевых, сопровождать барышень в Юсуповский сад, - забыть надо эту
историю, заурядную, не произойди она в евангельских декорациях".
убранством. Перед ними открылась волшебная панорама: на катке была
воздвигнута гигантская ель, освещенная, несмотря на утренний час,
электрическими лампочками, здесь же размещались арка, горевшая тысячами
огней, громадный крылатый конек, звезды, щиты, развалины ледяного замка и
прочие украшения, сплошь усеянные и иллюминированные фонариками и шкаликами.
По берегам пруда стояли высокие шесты с развевающимися флагами, между ними
тянулась проволока с прикрепленными к ней шестигранными разноцветными
стеклянными фонариками - они зажгутся, как стемнеет. Тут же стояли маленькие
нарядные елочки и вылепленные из снега причудливые скульптурки. Иней на
деревьях, изукрашенных пестрыми гирляндами, ярко блестел, искрился под
лучами зимнего солнца. Сказочную картину морозного, безветренного дня
дополняли легкие облачка пара от дыхания, походившие на волшебные дымки.
веранде, предназначенной для зрителей, которых, вопреки ожиданиям, на
последнюю репетицию собралось немало. На веранде их и нашел Прынцаев, юркий,
подвижный, разрумянившийся, с горящими глазами, явно перевозбужденный.
Приветствуя своих гостей, он восторженно улыбался.
задерживая его на Брунгильде, - ах, как я рад, что вы пришли сегодня.
Сейчас, сейчас начнется, хор уже собрался, два военных оркестра... Как
военная музыка заиграет, так и шествие начнется, репетируем в костюмах.
Правда, сегодня не все огни горят, иллюминацию проверяют.
значительной толпе вспыхивали звезды бенгальских огней, голубые и зеленые.
Брунгильда слушала быструю сбивчивую речь Прынцаева внимательно, легкая
одобрительная улыбка, время от времени появляющаяся на ее розовых губах,
давала повод Климу Кирилловичу считать, что девушке Прынцаев, молодой
человек двадцати трех лет, недурной собою, неглупый, спортивный, скорее
всего, небезынтересен.
толпа гномов везла сани, на них восседала молодая конькобежица, одетая в
живописный костюм русской боярыни со звездою в руке.
восторга.
бочка со сластями. Их потом раздавать гостям будут, вечером, 1 января. И еще
в подарок готовят детям и конькобежцам бонбоньерки с гербом нашего общества,
крылатым коньком. Приходите первого обязательно, - Прынцаев просительно
уставился на Брунгильду.
ее щеки, глаза блестели, темные, тонко прорисованные брови и ресницы на
свежем личике и белизна белков подчеркивали голубизну и яркость ее глаз.
Впрочем, оживленная Мура, тоже румяная, белозубая, сияющая, выглядела не
хуже... Обе барышни были очень милы в своих отороченных мехом пальто,
тщательно подобранных в тон воротникам меховых шапочках, руки они прятали в
меховые муфты.
коньке помещался крохотный мальчик, одетый в белоснежный костюм. В руках его
развевался огромный флаг с надписью "XX век".
веком, возникла какая-то сумятица. Прынцаев забеспокоился, вскоре к нему
подбежал какой-то озабоченный молодой человек, они пошептались, и,
обернувшись к барышням Муромцевым, Прынцаев огорченно произнес:
первого, будет красиво, вечер, огни, фейерверк, приходите, Брунгильда
Николаевна, Мария Николаевна, и вы, Клим Кириллович.
на катке. Мура радостно повизгивала при каждом удачном пируэте очередного
конькобежца, теребила Клима Кирилловича за рукав... Впрочем, увлеченность
увиденным не помешала ей рассказать Климу Кирилловичу, что отец, Николай
Николаевич, обещал показать ей (тайно, конечно, через щелочку) один
мистический обряд. Ни для кого не секрет, что многие выдающиеся люди,
начиная с Радищевa и Пушкина, были масонами; до сих пор в Петербурге есть
немало лож и обществ, в котoрых совершаются древние таинственные ритуалы
отец, наверное, наконец-то понял, что интерес Муры к мистическим явлениям не
детская забава, решив приобщить ее к сокровенному знанию.
извозчик быстро подогнал маленькие санки с низенькой спинкой, куда они
уселись, решив, что возвращаться домой рано и надо насладиться коротким
зимним днем в полную меру.
толчея, куда большая, чем в обычные дни. Меж разномастных экипажей
встречались роскошные тройки с веселящимися компаниями. Лихо направляемые
кучерами в русских кафтанах и шапках с павлиньими перьями сани, расписанные
цветами и петушками, казались Климу Кирилловичу символом уходящей эпохи.
Богатые дома и правительственные здания украшали газовые и электрические
вензеля: и с коронами, и составленные из первых букв имен членов царствующей
фамилии, и с надписью "XX век", - загоревшись ближе к вечеру, с наступлением
темноты, они явят собой эффектное зрелище.
с младенцем, которого вы вынимали из витрины?
машинально ответил:
Все-таки и я имею к его душеньке какое-то отношение", - подумал Клим
Кириллович, готовый склониться к просьбе Муры. Но требовалось получить
согласие Брунгильды, а она не любит потакать слабостям младшей сестры. К его
удивлению, Брунгильда не возражала, прогулка в санях явно доставляла ей
удовольствие.
праздничное убранство почти исчезло. Промелькнула многоярусная колокольня
Крестовоздвиженской церкви с выразительным шпилем. Миновали Обводный. Вдоль
улиц, заваленных неубранными сугробами, жались друг к другу деревянные
домишки с неопрятными дворами, маленькие лавчонки, трактиры, чайные. Доктор
пожалел, что повез барышень сюда, на окраину, в "грязное пятно на краю
Петербурга". Курская, Прилукская, Растанная... Извозчик свернул к Волкову
кладбищу, и вскоре санки остановились у ворот.
Подбирая руками юбки, подбитые тесьмой, девушки шли по расчищенным дорожкам
пустынного кладбища, стараясь держаться поближе к Климу Кирилловичу.
Юсуповскому саду, радостной суете центральных улиц. Грустный вид надгробий и