Но вместо этого Валерг, собрав все силы, отодрал от себя Санга и
отшвырнул... Потом он перевернулся на живот и попытался найти лучемет...
Но оружия нигде не было. Он встал на колени и пополз, поджимая
перекушенную руку, сам уподобившись раненому псу. Если бы в фарпе вместе с
ним ехали люди... Неужели никто не прибежал бы сюда в заросли на его крик
и не пристрелил бы эту чертову зверюгу! Даже Олгерд казался в эту минуту
роднее и ближе всех слабосильных друзей-дарвитов.
шаря по траве.
раздался громкий треск, будто кто-то одним махом разорвал полотнище и в
лицо ударил запах горелого мяса и шерсти. Челюсти зверя разжались...
санг лежит рядом прошитый разрядом лучемета, а голова зверя еще дергается,
закидывается назад, дергаются лапы, пытаясь бежать. И глядя на агонию
хотелось одного, - чтобы это прекратилось скорее. В эту минуту Валерг был
не человеком, но распростертым на шестке зверем с развороченным и
сожженным нутром, и это он агонизировал, и покрывался смертным потом...
Лишь когда Санг затих к Валергу вернулось ощущение собственного тела,
сознание своего "я" и боль своих ран... Он встал, цепляясь за темный с
белыми прожилками ствол старой сурты. Постояв, сделал шаг, но тут же
схватился за другое дерево...
руками лучемет, лежал Ниг. Валерг опустился рядом с ним на колени,
приподнял за плечи и перевернул. Глаза дарвита были полуоткрыты, к щеке,
вдавленные, прилипли мелкие камешки. Гримаса сверхнепереносимого усилия
все еще искажала лицо. Валерг ощупал тело, пытаясь найти рану. Но ран не
было... Даже туника нигде не порвалась...
вода могла бы помочь. Вода была рядом. Поток после недавнего дождя бежал в
нескольких шагах от них. Валерг попытался поднять юношу, но перед глазами
поплыл туман и он едва не упал рядом с Нигом. Не в силах нести, он схватил
дарвита за ворот туники и поволок. В глубине сознания плавала мысль, что
Олгерд тоже тащил Нига за ворот. Вот и след остался на шее...
но не упал, а двигался, что-то делал... Он очнулся, стоя на коленях подле
Нига. А Ниг лежал раскинув руки и волосы его были в мокром песке, а вокруг
головы собралась лужа воды. Аниг стояла рядом, но Валерг не сразу понял,
что это она.
задергайтесь от боли.
хотел окликнуть се, но не мог, хотел бежать, но не сдвинулся с места...
запад, купол среди зеленых зарослей начал расти из матово-молочного,
становясь плотным, синевато-белым, непрозрачным. Вокруг множились и росли
кольцевые дороги, оттесняя деревья. Миниатюрные фигурки дарвитов, одетые в
белые туники, спешили к куполу.
бело-голубой окраски с эмблемой в виде золотой руки, сжимающей цветок.
Дверцы были подняты вверх, как крылья стрекозы, багажное отделение открыто
и внутри машины царила пустота...
стояли внутри огромной сферы. Вокруг клубились темно-коричневые облака,
цветом напоминавшие почву Дара. В глубине вспыхивали голубые огни, похожие
на звезды, и тогда сеть лучей пронизывала сферу и на мгновение связывала
мерцающие точки. Но среди обильного золота чернели провалы, наполненные
безысходным мраком. Аниг старалась не смотреть в эти колодцы.
убийством?"
как наши тела - низкорослы".
в душе Аниг. Это походило на смятение, что царило в Ниге. А чем все
кончилось?...
Аниг и замолчала, сообразив, что произносит слова вслух, слова землян.
Даром, сделать планету вновь единой, а мир завершенным".
Я смогу. Мое время растить храм".
коричневого, золотого и черного перед собой.
страдания. Тело находилось где-то рядом, но не принадлежало ему. Потом он
постепенно вернулся, залез в тело, как в тесный комбинезон и никак не мог
разместиться - все мешало и давило. Наконец он устроился и улегся
тихо-тихо, как в детстве, когда лежал без сна и боялся разбудить мать, что
спала рядом. Часы били, хрипя, отсчитывая удары. Миновала полночь и тишина
стремилась достичь рассвета, а он все лежал, цепляясь за ускользающие
минуты, которые маятник старинных часов кидал то вправо, то влево, то
вправо, то влево...
Смерть Нига. Он застонал... И вспомнил, что в мире существует боль. Боль,
что исказила лицо Аниг. Тогда он вспомнил, что в мире есть любовь... И
открыл глаза...
зелено-голубой полог нависал над ним. Валерг поднял руку и потрогал шею.
Рана была заклеена искусственной кожей - кто-то очень аккуратно
пользовался аэрозолем - состав лег идеально. Боль прошла, осталась лишь
слабость и тошнота. Хотелось лежать и не двигаться. Никогда, никуда... Он
все же попытался отыскать кнопку вызова. Но стена была абсолютно гладкой и
теплой на ощупь. Тогда он понял, что лежит в жилище дарвитов. Он сполз с
кровати. Рядом на скамье лежали чьи-то вещи. Своей одежды он не нашел -
лишь тунику, какую носят дарвиты. Он кое-как залез в нее. Пояс не
слушался, ускользал змеей из-под рук.
откинув голову назад и подставив лицо солнцу. Силы постепенно
возвращались, будто кто-то по капле вливал их в израненное тело.
сходился к ней. Дарвиты неожиданно появлялись из-под белого пятна и так же
неожиданно исчезали. Валерг пошел со всеми. Его не сторонились. Он проник
внутрь. Лестница возникла и исчезла, уступив место коридорам, залитым
голубым светом. Коридор быстро понижался. Валерг ощущал, как пол уходит
вниз, а стены скользят мимо. Порой на гладкой поверхности проступали
разноцветные панели и желтые экраны вспыхивали, как глаза зверей, а затем
все вновь исчезало и оставались лишь мутно светящиеся стены.
голос. Он не спрашивал, зачем этот спуск и этот зал с бесконечным
сферическим экраном, где в глубине мерцали дрожащие световые пятна -
знаки, ставшие на время видимыми специально для него, землянина.
ему коротки и руки свисали. Потом кресло изменилось и стало удобно. Аниг
села рядом. Два разных мира, но им надлежало срастись и уже не быть друг
без друга. Дарвиты раскрывали перед ним систему Дара изнутри. Ну, что ж,
он готов зашить раны, нанесенные людьми. Но какая тяжесть легла на сердце!
Сейчас он был каждым из землян, кто топтался на Даре: ученым и
лимгардистом, мальчишкой-новобранцем и циником-офицером, ибо теперешний
его поступок всех касался и судьбу всех решал...