Чтение 7–й страницы книги ~Последний человек из Атлантиды~

- Настой из двенадцати горных трав, собранных на заре в новолуние.

- Нет ли чего-нибудь покрепче? Да, покрепче! Чтобы сразу мускул этот
самый головной...

- Есть, конечно. Но, может быть, ты сам подашь царю это питье
"покрепче", Эльзаир? Первый глоток он заставляет выпить раба, второй -
меня, а потом пьет сам.

- Какое возмутительное недоверие к жрецам!..

- Бросим загадки, - сказал Кунтинашар, - Гуан-Атагуераган обречен
нами на смерть!..

- История знает такие примеры, - воскликнул историк Анугуан, - восемь
тысяч двести двадцать семь лет тому назад был убит царь Абунарцалаган,
пять тысяч шестнадцать лет тому назад был такой же случай цареубийства
"для блага великой Атлантиды". Так и записано в летописи нашего тайного
архива: "для блага великой Атлантиды".

- Но жрецам, - сказал Кунтинашар, - не следует принимать
непосредственного участия. Надо создать дворцовый переворот. Пусть это
будет делом рук брата царя - Келетцу-Ашинацака. Маленькому князьку
Атцора заманчиво сделаться властелином мира. Его не трудно будет убедить
в том, что он законный наследник, неправильно устраненный от престола.
За доказательствами дело не станет. Можно призвать на помощь магию и
астрологию - это по твоей части, Эльзаир. Возведенный на престол с нашей
помощью, он будет послушным орудием в наших руках. Воспользуемся его
приездом на праздник Солнца и посвятим его в наш план.

- Этот план лучше других, - сказал Анугуан, толстенький старик с
полузакрытыми глазами. - Но здесь есть одно препятствие:
Келетцу-Ашинацак родился с сердцем овцы. Он вялый, нерешительный и
боязливый. Едва ли нам удастся склонить его на такой поступок... Что ж,
попробуем! А если не удастся, про запас у меня имеется план получше... Я
имею сведения, что среди рабов...

В подъемную дверь кто-то сильно постучал три раза. Жрецы
переглянулись, быстро разошлись в разные стороны и сделали вид, что
углубились в астрономические наблюдения за звездами.

- Три стука... Царь... - шепнул Эльзаир и открыл люк. Вошел царь в
сопровождении двух вооруженных белокурых телохранителей и жреца
Шишена-Итца.

Царь подозрительно оглядел жрецов.

- Почти весь Верховный Совет совещается со звездами? - сказал царь,
иронически улыбаясь.

- Великий царь! Звезды меркнут, когда восходит солнце! - певуче, на
придворный манер, произнес Эльзаир.

- До зари еще далеко! - холодно отстранил царь льстивое приветствие
Эльзаира. - Составь мне гороскоп на завтра. Мне хочется узнать, Атцор
вместе с Атлантидой погибли на дне океана На поверхности остались лишь
вершины гор, составляющие теперь Азорские острова - Ларисон успешно ли
пройдет завтрашнее празднество, на которое съехались все мои вассалы.

- Гороскоп составлен, трижды великий владыка. Звезды благоприятствуют
тебе. Вот он: "Государю-царю моему доношу я, Эльзаир, главный астроном
города Посейдониса. Привет с пожеланием мира царю моему. Да будут
милостивы боги к царю-государю моему. В шестой день месяца Ану
приступили мы к наблюдению нашему, и видели мы..."

Царь слушал и исподлобья испытующе смотрел на присутствующих.

Лица жрецов были непроницаемы...

Глава 6

ПРАЗДНИК СОЛНЦА

Ночь была на исходе. Воздух посвежел. Побледнели звезды. Потянуло
предутренним ветерком.

На огромной площадке, обрывающейся на востоке крутыми утесами к
океану, при свете факелов служители храма спешно заканчивали убранство
алтарей. Рабы снимали лестницы, веревки, брусья, окончив декоративные
работы. Наконец все было готово.

Наступил великий годовой праздник Солнца.

К нему Посейдонис готовился целые месяцы. Это был не только
религиозный праздник. Это была демонстрация, которая должна была
показать всем приезжим подвластным царям и правителям великолепие,
богатство и могущество метрополии.

С горы, от Священного Холма, по горной извилистой дороге показались
огни, вытягиваясь и изгибаясь вдоль пути, как длинный светящийся змей. В
тишине ночи послышались визгливые звуки флейт, громыхание бронзовых
колесниц, тяжкие вздохи громадных слонов.

Головная колонна уже входила на площадку, разливаясь по ней огнями
факелов, а светящийся хвост процессии еще виднелся на Священном Холме.

Впереди шел отряд воинов, сверкавших бронзовым вооружением, за ним -
жрецы в роскошных тяжелых служебных одеяниях, усыпанных драгоценными
камнями. На черных носилках, с золотыми дисками солнца по сторонам,
четыре служителя храма несли самого Ацро-Шану - великого Верховного
жреца, хранителя Высших Тайн, который один раз в год, в праздник Солнца,
оставлял свой недоступный даже многим жрецам дворец у храма Посейдониса
и являлся миру.

Он считался самым старым человеком на земле. Одни определяли его
возраст в двести лет, другие - еще более. Народ был уверен в его
бессмертии.

Иссохшее, морщинистое лицо его напоминало мумию. Густая белая борода
достигала колен. На этом безжизненном пергаментном лице - большие,
молодые, горящие как угли глаза производили жуткое впечатление.

Толпа невольно отхлынула. Многие рабы пали на колени.

Верховного жреца бережно усадили на высокий престол пред главным
жертвенником. Остальные жрецы заняли свои места у жертвенников,
расположенных полумесяцем, замыкавшим выступ площадки. В центре этого
полумесяца стоял еще более высокий трон царя атлантов, на семидесяти
двух постепенно суживающихся мраморных ступенях.

Вверху спинки трона был укреплен большой бронзовый диск солнца,
поддерживаемый двумя переплетающимися бронзовыми змеями. Вокруг этого
трона расположены были семьдесят два трона царей главнейших стран,
подчиненных Атлантиде.

В шествии этих царей, окруженных придворной стражей, были
представлены все окраски и оттенки человеческой кожи - от черной, как
эбонит, кожи нубийцев, до белой, как слоновая кость, северных галлов;
все одежды, все разнообразие вооружения и украшений.

Когда прибывшие заняли свои места, все огни внезапно были погашены,
как будто опустили темный занавес на весь этот пестрый, разноплеменный
человеческий муравейник.

Только вверху мерцали побледневшие звезды.

Резко прозвучала большая бронзовая труба, и вдруг стало тихо. Если бы
не пофыркивание коней и слонов да случайный лязг медного вооружения, от
времени до времени нарушавшие тишину, можно было подумать, что вся
громадная площадь пуста...

Среди этой жуткой тишины вдруг раздался голос жреца. Высоким тенором,
надрывно, с переливами и неожиданными паузами, так же неожиданно
прерываемыми вскриками, он пел об ужасах мрака, таящего в себе неведомые
опасности, о страхе смерти, о тоске души, лишенной солнца...

Как бы в ответ на этот вопль раздался хор детских голосов. Хор пел
однообразную, заунывную мелодию, а жрец покрывал ее своими плачущими
переливами...

Вдруг, как будто из недр земли, послышался тихий хор басов. Он
незаметно вплелся в хор детей, как шум прибоя.

Наконец тысячи бронзовых труб огромного органа, приводимого в
движение паром, потрясли прибрежные скалы - и вдруг все сразу смолкло...

Резкий, неожиданный переход к полной тишине потряс толпу больше
раскатов грома...

Нервы присутствовавших были напряжены до последнего предела. Люди в
толпе сдавливали руками грудь, будто им не хватало воздуха, падали на
землю, некоторые рвали на себе волосы...

Но ритуал был построен искусной рукой. В этот самый последний,
крайний, опасный предел первого напряжения, среди страшной тишины,
которая, как обрушившаяся скала, придавила всех, послышался простой,
спокойный, задушевный старческий голос Верховного жреца. Не пение, а
молитва, похожая на простую беседу, полная тихой ласки и надежды.

- Бог-Солнце, услышь наше моление и даруй страждущему, истомленному
человечеству свой благостный свет...

К невидимому жрецу из толпы протягивались руки...

- Ты один - защитник наш...

- Спаситель...

- - Заступник перед всемогущими богами... - слышались сдержанные,
рыдающие выкрики из толпы.

Слабый голос Верховного жреца окреп. Он уже не молил, а почти
приказывал богу:

- Озари благостным светом народ твой, трижды священный бог; теплом
твоим, как покрывалом, покрой землю твою, да произрастит она плоды на
потребность человеку. Дай лицезреть нам сияющий лик твой!..

Читая молитвы, жрец наблюдал за песочными часами. Они стояли на
алтаре, скрытые от глаз толпы священными сосудами.

Восток заалел. Черная фигура жреца уже ясно выделялась на розовом
фоне неба. И вдруг жрец протянул руку с жезлом и громким, повелительным
голосом воскликнул:

- Явись!.. Явись!.. Явись!..

И, словно послушный его воле, из-за горизонта брызнул золотой луч,
сверкнул край солнца, и оно поднялось, сияющее над океаном, и сразу