направлялся, стояла небольшая толпа старух, к забору приткнулось несколько
легковых автомобилей, у сарая свежевали кабанчика.
кухни обезглавленного петуха:
досками и лежалой, извлеченной из нафталина одеждой. Старуха склонилась
над гробом, поправляя что-то на покойнике. Остановившемуся в дверях
Баловневу были видны только чистые неоттоптанные подошвы ботинок, в
которых уже никому не суждено ходить по грешной земле.
пристроить в руках покойника тоненькую желтую свечку. - На том свете еще
даст апостолу Петру под бок!
на подоконник фуражку, шагнул вперед.
заскорузлые, раздавленные многолетней работой пальцы, наконец, разжались,
на пиджак старика просыпалась горстка серого порошка, похожего на мелкие
металлические опилки.
графику.
скрипу половиц. Потом уперся лбом в прохладное оконное стекло и с
расстановкой сказал:
кобуре. Подумал немного и положил оружие на прежнее место. Затем открыл
"Журнал наблюдений" и записал:
возможным решением считаю попытку прямого контакта с кем-либо из
псевдолюдей. Если не вернусь до 19:00 следующего дня, все материалы,
касающиеся этого вопроса, можно найти в левом нижнем ящике стола".
улицу. Шофер, напевая что-то немелодичное, но бравурное, протирал ветошью
ветровое стекло своего "газика".
перешел в ровное гудение мотора.
поступает... Искра есть... Ничего не пойму!
водительское сидение. - Дай-ка я!
раз включил и выключил зажигание, а затем резко вдавил стартер.
утром заберу. Удачи вам!
единственное оружие!"
опорного пункта, свернул в первый же попавшийся переулок - туда, куда
увлекал его неосознанный внутренний приказ.
горючего приблизился к нулю, когда Баловнев, впустую исколесив все
окрестные проселки, решил прекратить поиски.
поселке. Дорога здесь резко сворачивала и спускалась к плотине, с другой
стороны которой уже стояли первые дома. Справа, со стороны болот, наползал
белесый туман. Слева, в низине, показались кирпичные руины старой
мельницы. Напротив них, прямо посреди дороги, кто-то стоял.
Он несколько раз переключил свет и просигналил, но фигура впереди не
сдвинулась с места, лишь тогда участковый понял, что это "чужинец".
стоял к машине боком и, судя по всему, прятаться не собирался. Уступать
дорогу - тоже.
рыскающий в поисках поживы у человеческого жилья".
бы этого рева, несущегося сквозь мрак вместе с ослепительными вспышками
света, но у "чужинца", возможно, не было нервов. Когда их разделяло не
более шести метров, Баловнев повернул руль вправо. Тут же под передком
машины что-то лязгнуло, и она перестала слушаться руля.
педаль тормоза в пол. Машину заносило прямо на "чужинца".
куда-то исчезла, и в следующее мгновение свет фар выхватил из темноты
стремительно летящую навстречу коричнево-красную, выщербленную плоскость
стены. Осколки ветрового стекла хлестанули Баловнева по лицу, а что-то
тяжелое, ребристое с хрустом врезалось в бок.
хлюпала, вытекая из пробитого радиатора, вода. Задыхаясь от резкой боли
внутри, Баловнев попытался открыть дверку, но ее заклинило. Кровь заливала
глаза, и ему все время приходилось вытирать рукавом лоб.
бампер. Баловнев стал коленями на сидение и по пояс высунулся наружу.
Что-то массивное, плоское снова шевельнулось под машиной. "Газик" начал
сдавать задом, взрывая заблокированными колесами мягкую землю. Между
капотом и стеной, вздымаясь, как опара, медленно росла какая-то плотная,
округлой формы масс?. Из широких покатых плеч вылез обрубок головы -
серый, глянцевый. Судорожно растянулся безгубый рот. Выпуклые рыбьи глаза
совершенно ничего не отражали. Казалось, это вовсе не глаза, а две дыры,
два черных провала, в которых угадывался бездонный равнодушный мрак, а
может быть, что-то и похуже.
свалился на землю. "Чужинец" был совсем рядом. Баловнев попытался
вцепиться в него, но это было равнозначно тому, чтобы руками хватать
дождь.
вам покоя!
запасная есть. И фару заменим, и облицовку выправим. Нет проблем. Не такие
дела делали. Главное - сами живы! - Шофер почесал голый живот. Под
пиджаком у него ничего не было.
регистрации и учету, - Баловнев закашлялся.
чем вас так запорошило. Известь, что ли...
серой пудры, и несколько раз встряхнул его. Пыль эта так и осталась висеть
в воздухе, словно неподвластная закону всемирного тяготения.
стойла. Где-то рядом чирикала какая-то ранняя птица.
прополоскал рот. Ключа в карманах не оказалось, но Баловнев вспомнил, что,
уходя накануне, он не запер входную дверь. Сердцем ощущая смутную тревогу,