Чтение 7–й страницы книги ~Королева в изгнании~

приблизилась и разглядела на снимке... себя. В наручниках, с двумя
милиционерами за спиной. И взгляд - испуганный и беспомощный...

Маша потрясла головой. Что это? Фотография из будущего? Из невеселого
довольно будущего.

Прочла заголовок: "Девочка-невидимка поймана с поличным". И дальше:
"Мы уже не раз писали о девушке-невидимке, входящей в одну из преступных
группировок Санкт-Петербурга. Редакция..."

- Маруся, ты здесь? - ласково-ласково спросил Гога пустоту.

- Здесь, здесь, помолчи немного, - довольно бесцеремонно ответила ему
пустота. Маша продолжала жадно читать. (Она не видела как побелело и
вытянулось в этот момент "мышоночье" лицо.)

"Редакция не могла не отреагировать на слухи и свидетельства, однако
всегда подчеркивала, что "девочка-невидимка" - это нечто вроде лохнесского
чудовища, бермудского треугольника или, к примеру, инопланетян с летающей
тарелки. Но мало-помалу подробности о ее реальном существовании и
деятельности стали просачиваться и из официальных источников.

И вот, наконец, преступница арестована, прямо в момент очередного
криминального акта. Возбуждено уголовное дело. Трудно поверить, что на
счету у нее, как минимум, 17 преступных эпизодов (в основном - ограбления
крупных коммерческих учреждений).

Более полную информацию по "делу Маруси" генеральная прокуратура,
занимающаяся им, дать отказалась, апеллируя к соответствующей статье
Закона о печати. Так что подробнее о природе удивительных способностей
этой девушки, о том, как удалось ее "взять" и о ее дальнейшей судьбе мы
сможем рассказать Вам лишь после суда, имея санкцию Генерального
прокурора.

Обидно: любопытство так и гложет. Но придется потерпеть, раз уж мы
взялись строить правовое государство.

Соб. корр.

P.S. Следственные органы обратились в редакцию с просьбой
опубликовать номера телефонов в Москве - (095) 266-31-31 - и С.-Петербурге
- (812) 748-13-22 - для тех, кто может сообщить по "делу Маруси"
какие-либо дополнительные сведения."

Маша не верила своим глазам. Это было невозможно, необъяснимо... А
главное - была фотография...

- Гога, - позвала она.

- Ась? - подобострастно отозвался тот.

- Да расслабься ты, не буду я тебя убивать... И деньги верну. Даже
сейчас половину верну... - Из воздуха возникли толстенькие пачечки баксов
и легли на стол. - А вторую половину, считай, я у тебя заняла.

- Конечно, конечно, об чем речь, - суетливо согласился тот.

- Расслабься, я сказала. Деньги я действительно верну. И ни тебя, ни
подругу твою не трону. Мне сейчас помощь нужна. Не обижу... Или так: если
мне сейчас поможешь, когда-нибудь и я - тебе. А помощь невидимки может
быть незаменимой.

- Соглашайся, соглашайся, - выказывая чисто женскую дальновидность
(или жадность?), затараторила Амалия. А Гога, видно, действительно,
наконец, расслабившись, развел руками:

- Могла бы и не спрашивать, Маруся... Дай-ка, я хоть потрогаю тебя.

Секунду поколебавшись, Маша опустилась на колени возле дивана, взяла
в свою ладонь гогину руку, положила ее на свое лицо.

Тот, убеждаясь в ее материальности, ощупал нос, губы, волосы,
прошелся по шее, груди (по старой памяти Маша позволила ему это), затем
улыбнулся наконец-то искренней, почти счастливой улыбкой и неожиданно
заставил Машу покраснеть, заявив с причмокиванием:

- Хороша, чертовка!

- Хороша Маша, да не ваша, - несмотря на испуг, ревниво проворчала
Амалия.

- Вот-вот! - строго сказала Маша, но и сама почувствовала, что голос
ее прозвучал как-то уж слишком тоненько. Неубедительно.

Довольно хохотнув, Гога окончательно успокоился:

- Ладно, Маруся. Чего тебе надо-то?

Помолчав, Маша ответила:

- Понимаешь, Гога... меня никто не арестовывал.

- Так это не ты, что ли? - ткнул пальцем Гога в бумажку на стене.

- Вроде, я... Только не было меня там... Вот в этом я и хочу
разобраться.

- Ясненько, - покивал Гога, - ясненько... - И вдруг обернулся к
"Мышонку": - Ты бы поесть собрала, а? У нас все-таки гость. Она, хоть и
невидимая, а кушать тоже хочет...

Действительно, два батончика "Сникерс" за сутки - не самая сытная
пища.

..."Мышонок" уютно повизгивал, наблюдая за тем, как в пустоте над
столом исчезают куски мяса жареного под сметанным соусом, хлеб и ломтики
овощей из приготовленного ею салата. (Только теперь Маша смогла по
достоинству оценить Гогин выбор подруги жизни: готовила Амалия отменно.)
"Мышонок" повизгивал, а Гога и Маша, то и дело перескакивая на
захватывающие воспоминания, говорили о том, что и где им предстоит делать.

Собственно, Маша и сама толком не понимала, какую именно помощь она
ждет от Гоги. По большому счету, ей просто нужен был ХОТЬ КТО-ТО.
Одиночество, отсутствие близких людей угнетало ее. А теперь, прочтя эту
газетную вырезку, она растерялась и вовсе... Да что там вырезка! Гога
сказал ей:

- Как тебя менты повязали, я сначала-то по телику увидел, в
"новостях"... Я сам-то тебя только раз в жизни видел, да и то - мельком,
когда Прорву покоцали. Али-Бабе позвонил, а он телевизор не смотрел. Так я
потом пол дня перед телеком сидел, все ждал, может, повторят, чтобы на
видик записать. И повторили! Я Али-Бабе запись показал, он говорит:
"Маруся. Никакой ошибки..." Тут-то у меня чуток и отлегло от сердца...

- Ну спасибо!

- А ты как думала? Я как узнал, что они Кису твоего пришили, так,
думаю, все - хана нам всем.

- Жив он... Да и не в этом дело... А запись у тебя не сохранилась, -
скорее, не спросила, а констатировала она.

Гога хлопнул себя по лбу:

- Точно! Есть!

Информационный сюжет об ее аресте был совсем коротким: за кадром
звучал комментарий журналиста, почти дословно совпадающий с газетным
текстом, а на экране мелькали какие-то люди, милицейские машины, роскошное
фойе какого-то учреждения... И вот через это-то фойе и волокли ее двое
спецназовцев - к дверям, на улицу. Всего - секунд пять-шесть.

Пока съемка велась в помещении, Маша еще сомневалась, но вот камера
переместилась на тротуар, под яркий солнечный свет, оператор дал крупный
план, и Маша ясно увидела себя. Именно СЕБЯ. Сомнений быть не могло. Даже
свитер она свой узнала... Слезы на глазах...

Под конец комментатор продиктовал те же телефоны, что были указаны в
публикации, внизу экрана пробежали цифровые титры.

Гога выключил телевизор. Маша глянула на себя в зеркало. Те же глаза.
Те же слезы.

- Давай-ка, Маруся, позвоним, для начала, - предложил Гога. - Типа,
мы - свидетели. Придумаем чего-нибудь. Хотя мне, ох, как не охота с
прокуратурой связываться!..

Маша провела рукой по лицу, утирая слезы (хорошо, ее хоть не видят):

- Ты и не будешь связываться. Меня проводишь, и все.

- Добро.

- А как, к стати, Шахиня поживает?

- Кто ж ее знает. С тех пор, как она с Кисой твоим в бега подалась, я
и не видел ее. И век бы еще не видел.

- И меня.

- А тебя я и так - не вижу. Теперь, правда, кажись, увижу - ты же
раздваиваться стала...

Но Маша уже не слушала его, а, взяв радиотелефон, набирала номер. Что
сказать? С чего начать разговор?

- Дежурный слушает.

- Здравствуйте. Я - по "делу Маруси".

- Одну минуту. Соединяю.

В трубке колокольчиками проиграла какая-то мелодия, затем прозвучал
властный, слегка раздраженный мужской голос:

- Да! Слушаю вас.

Маша слегка оробела:

- Я по "делу Маруси"...

- Вы можете назвать себя?

- Не хотелось бы.

- То есть вы желаете остаться инкогнито. Хорошо. Что вы имеете
сообщить?

- Все. Я знаю о ней все. Каждый ее шаг.

- Вот как. - Голос слегка смягчился. - Тогда не хотелось бы по
телефону. Может, вы могли бы подъехать сюда?

Маша уже сумела взять себя в руки. Пусть у простых смертных при слове
"прокуратура" сердчишко колотится, ей-то чего бояться? И она решила
говорить с позиции силы:

- Но у меня есть условие.

На том конце провода помолчали. Потом раздался мягкий смешок, и голос
поинтересовался:

- Ну-ну, и что же это за условие?

- Она должна присутствовать при разговоре. Иначе, я не скажу ни