Чтение 7–й страницы книги ~Лавка сновидений~

там был?

- Был, - подтвердил Курочкин.

- И знаешь, как болезни лечат?

- Знаю.

- Рабби! - обратился тот к скамье старейшин. Этот человек был в раю и
знает, как лечить все болезни. Так почему бы ему не вылечить дочь нашего
уважаемого Иаира, которая уже семь дней при смерти?

Седой патриарх, восседавший на самом почетном месте, кивнул головой:

- Да будет так!

- Ну, это уже хамство! - возмутился Курочкин. - Нельзя каждое слово так
буквально понимать, я же не врач, в конце концов!

- Обманщик! Проходимец! Никакой он не пророк! Побить его камнями! -
раздались голоса.

Дело принимало скверный оборот.

- Ладно, - сказал Курочкин, вскидывая на плечо сумку. - Я попробую, но
в случае чего, вы все свидетели, что меня к этому принудили.

В доме старого Иаира царила скорбь. Двери на улицу были распахнуты
настежь, а сам хозяин в разодранной одежде, раскачиваясь, сидел на полу.
Голова его была обильно посыпана пеплом. В углу голосили женщины.

Рыжий Симон втолкнул Курочкина в комнату. Остальные толпились на улице,
не решаясь войти.

- Вот, привел целителя! Где твоя дочь?

- Умерла моя дочь, мое солнышко! - запричитал Иаир. - Час назад отдала
Ягве душу! - Он зачерпнул из кастрюли новую горсть пепла.

- Неважно! - сказал Симон. - Этот пророк может воскрешать мертвых. Где
она лежит?

- Там! - Иаир указал рукой на закрытую дверь. - Там лежит моя голубка,
моя бесценная Рахиль!

- Иди! - Симон дал Курочкину легкий подзатыльник, отчего тот влетел в
соседнюю комнату. - Иди, и только попробуй не воскресить!

Курочкин прикрыл за собой дверь и в отчаянии опустился на низкую
скамеечку возле кровати. Он с детства боялся мертвецов и сейчас не мог
заставить себя поднять глаза, устремленные в пол.

Симон сквозь щелку наблюдал за ним.

"Кажется, влип! - подумал Курочкин. - Влип ни за грош! Дернула же меня
нелегкая!"

Прошло минут пять. Толпа на улице начала проявлять нетерпение.

- Ну что там?! - кричали жаждавшие чудес. - Скоро он кончит?!

- Сидит! - вел репортаж Симон. - Сидит и думает.

- Чего еще думать?! Выволакивай его сюда, побьем камнями! - предложил
кто-то.

Курочкин почувствовал приближение смертного часа. Нужно было что-то
предпринять, чтобы хоть немного отдалить страшный миг расплаты.

- Эх, была не была! - Он закурил и дрожащей рукой откинул простыню,
прикрывавшую тело на кровати.

- Ой! - вскрикнул Симон, увидевший голубой огонек газовой зажигалки. -
Дух святой! Дух святой, прямо к нему в руки, я сам видел!

Толпа благоговейно затихла.

Лежавшая на кровати девушка была очень хороша собой. Если бы не
восковая бледность и сведенные в предсмертной судороге руки, ее можно было
принять за спящую.

Курочкину даже показалось, что веки покойницы слегка дрогнули, когда он
нечаянно коснулся ее груди кончиком сигареты.

Внезапно его осенило...

x x x

Когда спустя несколько минут Курочкин вышел из комнаты, где лежала
Рахиль, у него был совершенно измученный вид. Рукой, все еще сжимавшей
пустую ампулу, он отирал холодный пот со лба.

- Будет жить! - сказал он, в изнеможении опускаясь на пол. - Уже
открыла глаза!

- Врешь! - Симон заглянул в комнату и повалился в ноги Курочкину: -
Рабби!! Прости мне мое неверие'

- Бог простит' - усмехнулся Курочкин. Он уже начал осваивать новый
лексикон.

Субботний ужин в доме Иаира остался в памяти Курочкина приятным, хотя и
весьма смутным воспоминанием. Счастливый хозяин не жалел ни вина, ни яств.

По случаю торжества жена Иаира вынула из заветного сундука серебряные
подсвечники.

Курочкин возлежал на почетном месте, с лихвой компенсируя вынужденный
пост. Правда, от ночи, проведенной на берегу, у него разыгрался радикулит, а
непривычка есть лежа вынуждала приподниматься, глотая каждый кусок. От такой
гимнастики поясница болела еще больше.

Воздав должное кулинарному искусству хозяйки и тивериадскому вину,
Курочкин отвалился от стола и блаженно улыбнулся. Его потянуло
проповедовать. Все присутствующие только этого и ждали.

Начав с чудес науки, он, незаметно для себя, перешел к антивоенной
пропаганде. При этом он так увлекся описанием мощи термоядерного оружия и
грозящих бед от развязывания атомной войны, что у потрясенных слушателей
появились слезы на глазах.

- Скажи, - спросил дрожащим голосом Иаир, неужели Ягве даст уничтожить
все сущее на земле?' Как же спастись?!

- Не бойся, старик! - успокоил его уже совершенно пьяный Курочкин. -
Выполняй, что я говорю, и будет полный порядок!

Все хором начали уговаривать проповедника навсегда остаться в
Капернауме, но тот настойчиво твердил, что утром должен отправиться в
Ерушалаим, потому что, как он выразился, "Христос не может ждать".

Утром Иоанн с Иаковом разбудили Курочкина, но тот долго не мог понять,
чего от него хотят.

- Ну вас к бесу! - бормотал он, дрыгая ногой и заворачиваясь с головой
в простыню. - Ни в какой институт я не пойду, сегодня выходной.

Верные своему долгу апостолы принуждены были стащить его на пол.

Курочкин был совсем плох. Он морщился, рыгал и поминутно просил пить.
Пришлось прибегнуть к испытанному средству, именуемому в просторечии
"похмелкой".

Вскоре перед домом Иаира выстроилась целая процессия Во главе ее были
сыновья Зеведеевы, Иуда и Фома. Дальше, на подаренном Иаиром осле, восседал
Курочкин с неизменной сумкой через плечо. Рядом находился новообращенный
Симон, не спускавший восторженных глаз с Учителя. В отдалении толпилось
множество любопытных, привлеченных этим великолепным зрелищем.

Уже были сказаны все напутственные слова, и пышный кортеж двинулся по
улицам Капернаума, привлекая все больше и больше народа.

x x x

Слава Курочкина распространялась со скоростью пожара. Однако он сам,
целиком поглощенный поисками Христа, оставался равнодушным к воздаваемым ему
почестям.

"Что ж, - рассуждал он, мерно покачиваясь на осле, - пока пусть будет
так. Нужно завоевать доверие этих простых людей. Один проповедник ищет
другого, такая ситуация им гораздо более понятна, чем появление пришельца из
будущего".

Толпы увечных, хромых и прокаженных выходили на дорогу, чтобы
прикоснуться к его одежде.

Тут обнаружились новые свойства великолепного хитона. От трения о
шерсть осла нейлоновая ткань приобретала столь мощные электрические заряды,
что жаждущие исцеления только морщились и уверяли, что на них нисходит
благодать божья.

Вскоре такое повышенное внимание к его особе все же начало тяготить
Курочкина. Жадная до сенсаций толпа поминутно требовала чудес. Больше всего
ему досаждали напоминания о манне небесной, которой бог некогда обильно
снабжал евреев в пустыне. Нарастала опасность голодного бунта. Даже
апостолы, и те начали роптать.

В конце концов, пришлось пожертвовать двадцатью динариями, выданными
Казановаком на текущие расходы.

Отпущенных денег хватило только на семь хлебов и корзину вяленой рыбы.
В одном начальник отдела "Времена и Нравы" оказался прав: финансовая мощь
его подопечного далеко не дотягивала до покупки копей царя Соломона.

Возвращавшийся с покупками Иоанн чуть не был растерзан голодной свитой,
которая во мгновение ока расхитила все продовольствие. При этом ему еще
надавали по шее.

- Что делать, рабби?! - Иоанн был совсем растерян. - Эти люди требуют
хлеба.

- Считать, что они накормлены, - ответил Курочкин. - Больше денег нет!

В одном из селений путь процессии преградили несколько гогочущих
парней, которые тащили женщину в разодранной одежде.

- Что вы с ней собираетесь делать? - спросил Курочкин.

- Побить камнями. Это известная потаскуха Мария. Мы ее тут в канаве
застукали.

Чувствительный к женской красоте, Курочкин нахмурил брови.

- Хорошо, - сказал он, не брезгая самым грубым плагиатом. - Пусть тот
из вас, кто без греха, первый кинет в нее камнем.

Демагогический трюк подействовал. Воинствующие моралисты неохотно
разошлись. Только стоявшая в стороне девочка лет пяти подняла с дороги
камень и запустила в осла.

На этом инцидент был исчерпан.

Теперь к свите Курочкина прибавилась еще и блудница.

Недовольный этим Фома подошел к Учителю.

- Скажи, рабби, - спросил он, - достойно ли таскать с собой шлюху? На