Чтение 7–й страницы книги ~Год жизни~

Раньше он вскакивал от малейшего шороха, теперь же мог валяться в
постели до полудня. Правда - только дома, в комнате на втором этаже
таверны "Облачный край". В любом другом месте он оставался прежним -
чутким, выносливым и терпеливым. Но здесь - здесь можно было расслабиться,
а единожды расслабившись, привыкаешь.

Клим встал и оделся. Чмокнул Райану в щеку, нацепил меч и спустился в
зал. Поваренок Трига поднес ему квасу.

Сур и Агей, тоже десятники, ждали за ближним к выходу столом. Зевая
на ходу, Клим приблизился и сел. Спустя минуту подошел четвертый из
офицеров, живущий в комнатах таверны - Франциск, мастер оружейников.

Негромко переговариваясь, они направились в сторону казарм.

День казался вполне обычным: Сур уехал в дозор, Агея отправили
провести купцов до переправы через Маратон, Франциск с самого начала ушел
в кузницу, даже на разводе не появился, Клим с Максарем натаскивали
новичков в лагере у стен Зельги. Воевода Влад подался к мэру на встречу с
посланниками Гурды. Ничто не предвещало новостей, вот уже который день.

Гонец на взмыленном коне вырвался из леса на простор пригородных
полей и во весь опор поскакал к Зельге. Часовой на башне тотчас протрубил
"внимание!"; в лагере насторожились.

Клим, приставив к глазам ладонь, глядел на приближающегося всадника.

- Кто-то из агеева десятка... - сказал Максарь и сплюнул в пыль. - Не
нравится мне это...

Клим покосился на шурина - с ним до сих пор общего языка найти не
удалось. Хоть и служили оба в гвардии Влада, хоть виделись каждый день...
Ссору при первой встрече никто не вспоминал, но и тепла в отношениях вовсе
не прибавилось.

Всадник добрался до первых палаток, ссыпался с коня и, поправляя
куртку, протянул Максарю свиток бумаги.

- Мэру! Срочно!

Полутэл командовал первым десятком гвардии, и формально был старшим.

Не говоря ни слова Максарь отвязал свежего коня и вихрем унесся за
ворота Зельги.

- Откуда вести-то? - мрачно спросил Клим.

Гонец, утираясь рукавом, ответил:

- Из Тороши...

Спустя час Клим услышал слово "мор"...

Всех лекарей срочно созвали в мэрию. Клим остался в лагере наедине с
безрадостными мыслями: однажды он пережил чуму, и вспоминал пережитое с
содроганием.

"Уж лучше бы прибрежников орда, ей-богу", - подумал он вяло.

Он знал, что произойдет дальше: несколько дней изнурительного
ожидания, когда нервы натягиваются как шкоты в шторм, потом первый
заболевший, а потом первая смерть.

Первый человек в Зельге заболел через неделю. Ребенок. Сгорел за
четыре дня; к этому моменту больных было уже больше сотни. Город словно
вымер. Люди сидели по домам, не решаясь выйти на улицу. Только страх
бродил по улицам в обнимку со смертью.

Кто вспомнил старое поверье - Клим не знал. Будто бы город может
спасти пришелец, явившийся не больше года назад. Люди почему-то верили
этой небылице и обитатели таверны все чаще смотрели на Клима недружелюбно,
словно он действительно мог их спасти, но не делал этого. Терех считал
подобные россказни чушью и вздором, больше надеясь, что лекари найдут
лекарство.

Но однажды утром стало известно, что лекари мертвы.

В "Облачном крае" больных пока не было; пища и вода хранились в
глубоком холодном подвале, наверное это и спасало первое время. По улицам
Зельги шатались призраки: те, кого поразил мор, и кому стало все равно.
Дважды таверну поджигали, но совместными усилиями огонь удавалось
погасить.

Клим перестал выходить из комнаты, чтобы не видеть ненавидящих
взглядов. Райана рассказала ему поподробнее о Камне Велеса - что находится
тот в трех днях пути от Зельги, что богам можно задать только один вопрос
или высказать одну просьбу; какова плата за это - никто не знал. Клим
отмахнулся - какие боги? Люди умирают, а тут боги...

В таверне первой заболела Райана - ночью у нее начался жар, а наутро
она не смогла встать с постели.

И тогда Клим влез в дорожную куртку, валяющуюся в углу восьмую
неделю, прикрепил к поясу меч, взял в подвале несколько полос вяленого
мяса, и направился к выходу под молчаливыми взглядами обитателей
"Облачного края". Дверь со скрипом отворилась и Зельга погрузилась в
тревожное ожидание.

Клим знал, что у него есть четыре дня.

Лишь далеко в лесу Клим заметил, что наступило лето.

"Просидели весь май и пол-июня взаперти, словно крысы", - с
неожиданной злостью подумал он.

Камень Велеса, как сказал Максарь вчера, искать следовало на южном
берегу Скуомиша. Единственным человеком, которого Клим встретил в городе,
был шурин. Скривив губы, не то презрительно, не то от боли, он подробно
описал дорогу и ушел, не оборачиваясь. Клим буркнул ему в спину: "Спасибо"
и вышел за ворота.

Наверное, Максарь тоже болен, раз осмелился выйти на улицу. А может,
и нет. Пойми его...

Здесь, в лесу мор казался чем-то нереальным. Лес о море ничего не
знал - и это казалось неправильным. Клим то шел, то трусил, пока хватало
дыхания, сцепив зубы и вспоминая беспомощные глаза Райаны, зеленые, как
листва.

Обретенный дом обманул его. Если он не сумеет помочь, в Зельге не
останется никого. Кто знает, сможет ли он тогда жить? И зарастет ли
когда-нибудь эта рана?

Клим шел даже ночью, памятуя о странном походе в Эксмут, и надеялся,
что старик-Дервиш сказал тогда правду: он способен заплатить богам, и
надеялся, что боги его услышат.

Камень Велеса, темную бесформенную глыбу, Клим увидел наутро третьего
дня. По Скуомишу гуляли волны; стлался зыбкий туман, скрывая от взгляда
острова.

Ноги ныли и гудели, но Клим упрямо шел к камню, хрустя валежником.
Вскоре стало видно, что у самого камня курится дымком небольшой костер;
согбенная фигура в длинном плаще с капюшоном подкармливала его хворостом.

Клим даже не очень удивился, когда увидел торчащую из-под капюшона
седую бороду, разделенную на два пучка.

Подойдя вплотную, Терех вдруг задумался: а как, собственно, общаться
с этими богами? Орать на весь лес, что ли?

Когда Клим подошел к самому костру, Дервиш медленно стянул с головы
капюшон.

- Я знал, что ты придешь...

Не зная что ответить, Клим опустился у костра. Прямо на землю,
влажную и холодную.

- Что я должен делать? - спросил он чуть погодя. Вдруг навалилась
безмерная усталость; Терех с трудом ворочал языком.

Дервиш ломая очередную валежину, ответил:

- Обратиться к богам. Я научу тебя, как учил всех, кто приходил
ранее.

Он отправил валежину в костер и встал.

- Помни: ты можешь отказаться. Но тогда она умрет.

- Кто? Райана?

Дервиш не ответил.

В нетронутой плоти Камня на уровне груди было выдолблено небольшое
углубление; там стояла деревянная чаша. Дервиш взял ее обеими руками.

- Напои ее кровью, - сказал он. - Своей кровью.

Клим, совершенно ничего не испытывая, вытащил из-за голенища кинжал и
полоснул по руке. Парящая струйка ударила в деревянный сосуд.

- Опусти в чашу свой медальон.

Серебристая пластинка погрузилась в вязкую алую кровь.

Сейчас Клим вдруг заметил, что у Дервиша на шее нет пластинки! Но
почему-то это его не очень удивило.

- А теперь произнеси свое имя, и обратись к небу, возможно, тебя
услышат сразу же.

Со стороны, наверное, это выглядело странно: измученный путник с
чашей в руке, с шеи свисает серебристая цепочка и тянется к чаше.

- Я Клим Терех, гражданин Шандалара, во имя Велеса и именем его,
взываю к тебе, небо: услышь и помоги!

"Может, я просто болен и мне это просто чудится?" - подумал Клим
совершенно отстраненно. Чувство реальности покинуло его напрочь.

Он повторял призыв еще дважды, постепенно теряя надежду и жалея, что
купился на эту дешевую выдумку. И лишился возможности быть с рядом с
Райаной в страшный час - может, это облегчило бы ее страдания.

Откуда появился фигура в белом, Клим не заметил.

- Я слышу тебя, смертный, и знаю, чего ты хочешь. Но и ты знаешь: за
все в мире нужно платить. Готов ли ты заплатить богам?

Клим сосредоточился, собирая воедино разбегающиеся мысли.

- Я не знаю, что нужно богам. Да и есть ли у меня что-нибудь ценное
для вас?

Голос срывался, Клим то и дело судорожно сглатывал.

- Я могу служить вам, сколько скажете...

- О, нет, это нам ни к чему, - ответил Белый, величественно поведя