кошелек в половине случаев находился вовсе не там, где ему полагалось.
На рыночной площади, как обычно, было не протолкнуться. Заглушая
многоголосый гам, прозвонил колокол на Неспящей башне - я оглянулся.
Наверное, я долго больше не услышу боя дренгертского колокола. Если
вообще еще когда-нибудь услышу.
рыночную шпану, не испытывая при этом обычной злости. Шпану я не
любил. Попрошайничают, а могут и стянуть чего при случае. Вроде ж не
калеки, что мешает работать? Рук в городе, как обычно, не хватает,
мастеровые работников берут без разговоров. Нет - попрошайничают.
что вытекала из западных земель, с наезженным трактом на Запредельные
восточные княжества. Дорогу эту проложили еще хоринги - в незапамятные
времена, которых теперь никто толком не помнит. Она так и не заросла
лесом, потому что хоринги понимали лес куда лучше людей. По ней ходить
отваживались только смельчаки-одиночки, да горские караваны,
вооруженные до зубов. Караваны проходили только самое начало дороги, а
потом отклонялись на юг, к Плиглексу. Мне, похоже, предстояло идти
этим негостеприимным путем гораздо дальше, к местам последних
хорингских поселений. В компании вороного жеребца и дикой карсы,
которая, по словам Лю-чародея, предана мне, словно пес хозяину. В
последнее я, понятно, верил не больше, чем в милосердие людей,
обнаруживших оборотня.
квартал Синих Светильников, нуртские трущобы, где приходилось все
время держать левую руку на рукояти ножа. Левую, ибо заподозри местные
головорезы, что правая рука прохожего шарит под плащом, прохожему
точно несдобровать. Я же правой рукой беззаботно помахивал, и меня не
тронули. Как всегда. Впрочем, если бы стало туго, а подраться желания
не возникло бы, стоило мне упомянуть имя старого Вара Гремячей Глотки,
и дорогу тут же очистили бы без лишних разговоров. Обитатели нуртских
трущоб прекрасно знали, благодаря кому они еще не передохли с голоду.
воротами доносился раскатистый храп. Четтанская смена, поди,
отсыпалась. Ворота были заперты, так же, как и северные. На востоке не
было ни стены, ни ворот, там протекал Юбен. А западная стена была
глухая - кому придет в голову отправиться в Дикие земли? Только психу
или нелюди, вроде меня. Но нужно было сохранять важный и таинственный
вид, ведь я не нелюдь - для остальных.
узнал, приветливо кивнул и оперся на ритуальную пику.
был смышленым парнем и добыл мне немало сведений о перемещениях
караванов по южным дорогам. В свою очередь у него не было оснований
жаловаться на мою скупость - платил я всегда исправно и щедро, потому
что сведения были действительно ценные, а в моем деле это много
значит.
А ты теперь с Лю работаешь?
страшная тайна!
Некоторая фамильярность льстила им, простым солдатам, а мне была
весьма на руку их вера в некие совместные дела с Лю-чародеем.
И с ним еще двоих - костолома из Ранимировых и Бешева деньговара, не
местного, приехал как раз на свою задницу.
меня совершенно не волновала.
взрослая карса. Наверное, это она постаралась, потому что от всех
троих мало что осталось.
а именно со старым пьянчугой по прозвищу Унди Мышатник, я встречался
регулярно. Унди мертв, упокой Тьма его нетрезвую душу, а теперь пришел
черед и его хозяина, Беша Душегуба... Что же, я всегда считал, что
дела вести нужно иначе, нежели вел Душегуб. Может быть, поэтому я еще
и жив, а он уже нет?
проклятых кошек. Помнишь, когда две карсы сбежали из бродячего
зверинца? Полкруга назад? Кровь тогда неделю не могли отмыть от
мостовой у Неспящей башни...
Железом так не суметь, как эти шельмы когтями или клыками... Зверье,
одним словом. Не скажу, чтобы я любил Беша, но мне его жалко - такая
смерть не для людей. Даже для таких, как Беш.
дикарями из диких северных земель или головорезами трущоб. И еще я
крепко задумался о своей попутчице - не разделить бы мне судьбу
беспутного Беша. Особенно во время Четтана. Карса и вулх - злее врагов
не сыскать во всем мире. Остается уповать только на магию Лю-чародея.
сторонку и негромко спросил:
задавать вопросы. Неужели это та самая карса? Джерх забери! Этого мне
только и не хватало - карсы-людоеда в попутчиках.
кругляш хадасского риала. - Это всей смене. Попьете пива вечерком...
риал сегодня же осядет у кого-нибудь из кабатчиков.
тот опрометью помчался к тяжелой, окованной железом створке. - Будь
осторожен на западе. Там, говорят, вильты расплодились.
среди простых солдат. Точно никаких проблем не будет, хоть в город
идешь, хоть из города, хоть красным днем, хоть синим. Впрочем, я ходил
только синим. Насколько мне известно...
Просто плоские, как тарелки, луга, да далекое серебрение Юбена где-то
слева. И, конечно, узкий тракт, что вел к переправе.
восточных дорог, на этой почти не виделось следов от повозок, только
отпечатки конских копыт, да людской обувки. Меар незаметно клонился к
Диким землям, сползал все ниже и ниже. Беспокойно поглядывая на него,
я ускорял шаг, потому что нужно было успеть к заброшенной мельнице до
восхода Четтана. Иначе пробудившийся Вулх мог натворить глупостей.
Мог, конечно, и не натворить, но кто поручится? Лучше успеть, как
советовал Лю.
двускатной шапкой из замшелой дранки, чернел у самого Юбена. Волны
лизали ветхое колесо, давно уже неподвижное. Вороной, о котором
толковал Лю, стоял тут же, рядом. Вместо коновязи служил гигантский
сухой пень. Унди говорил, что когда-то тут рос вековой вяз, но его
убила молния. Засохшее дерево потом спилил мельник, а пень корчевать
даже не пытался, потому что пришлось бы копать Тьма знает как глубоко,
а это под силу только рудокопам.
внимательный взгляд. Я погладил его по теплой морде; вороной фыркнул.
Тогда я скормил ему кусочек соленого хлеба.
предстоит.
двумех, который перебрасывают через седло, и заплечную сумку,
незаменимую в путешествиях. Секундой позже обнаружилась и оружейная,
сшитая из непромокаемой кожи. Содержимым я остался доволен, но удивило
отсутствие меча. Впрочем, Лю говорил, что меч появится несколько
позже... Что бы это могло значить? Нашелся и сверток с одеждой,
которую я не стал рассматривать.
несколько минут, и Моран уснет. Вулх же вряд ли станет задавать
какие-нибудь вопросы, потому что он вулх, и к Морану отношения почти
не имеет.
спрятав куртку, штаны, сапоги и плащ, я вышел наружу и огляделся. И
сразу же заметил ее - здоровенную рыжую карсу, сидящую на краю
прохудившейся крыши. Желтые пятаки глаз глядели на меня холодно, но
без злобы. На шее черной полосой выделялся ошейник, такой же, как и у
меня.