ушел.
провал, темнота внутри и снаружи грызла голодным зверем. Наверно, настала
ночь. В лампе под решетчатым колпаком тлел волосок электричества. Он
высвечивал на потолке овал, и в этом маленьком световом загоне метались
полудохлые пауки и, срываясь, падали на пол.
припомнил из читанных книг, что рассвет - печальное время. На рассвете
ведут на казнь. Земля только проснулась. Тихо вокруг. Глухо бухает сердце,
и скрипят сапоги солдат, позевывающих после ранней побудки. Тлеют в
утренней мгле их закуренные натощак папиросы. В машине привезли палача. Он
похмельный и краснорожий, он облизывает пересохшие губы, ему муторно, он
вчера перебрал, ему хочется поскорей отделаться от стоящего под охраной
смертника, он хочет домой к жене, пока не проснулись дети; на кухне
недопитая водка, в холодильнике полбанки икры, он хлопает ладонью по ляжке
- где же эти чертовы папиросы?
обступили его кольцом. Дед, отец, брат отца и жена брата, и все дальние,
имен которых не помнил, и совсем незнакомые - без лиц, без имен, только
тени.
холодного воздуха наполняет тело ознобом. Ниоткуда явился звук. Князю
сперва показалось, что это просыпается память и осторожно, чтобы не
подслушала ночь, нашептывает ему изнутри. Князь вздрогнул, за спиной
чиркнула спичка. Обернувшись, он увидел лепесток пламени, трепещущий в
чьей-то руке.
Князя, курил, табачные змеи, завиваясь, исчезали под потолком. Человек
кивнул и спросил:
соседа.
приуныли. Это не дело. В тюрьме надо быть бодрым, унывать можно на воле.
вышку. Зато много приятнее.
были уж больно висельные. И эта вышка, о которой он помянул походя. Князь
хмуро на него посмотрел:
Змеев, Александр Николаевич. Тезки. - Он протянул Князю руку. - А вас я
знаю, наслышан. Можете не представляться. Вы - Александр Викторович Князь,
археограф из Ленинграда. Не удивляйтесь, в тюрьму новости приходят раньше,
чем на воле. Там еще и по радио не передавали, а тюремный народ уже знает.
Вам, например, известно, что на Кубе военный переворот? Внебрачный сынок
Фиделя двадцать лет прожил под Москвой, а сегодня утром, смотрите-ка, с
отрядом коммандос захватил столицу Гавану. Ожидаются массовые репрессии.
Уже расстреляны все члены демократического правительства. Об этом еще ни
по радио, ни в газетах ни слова, а я знаю. А эпидемия чумы в Магадане?
Полгорода лежит по баракам. А станция "Орбита-4", про которую еще
позавчера передали, что работа идет нормально? Ничего себе - нормально.
Прошлой ночью в полном составе они выбросились в открытый космос.
Представляете? Без скафандров защиты, голые, в чем мать родила. Жуть!
не занимать. Глаза его светились каким-то диким огнем, как будто и не в
тюрьме вовсе рассказывал он свои странные вещи.
него прикурил. После второй затяжки на сердце сделалось веселее.
можно - нужно! Представляете, что вам грозит? Расстрел - вот что.
прикрывая рот кулаком.
Фогель вам ничего не сказал?
на вы.
- бабку, соседку по улице, которая якобы видела, как ты выходил от
Козлова. У Тимофеева это просто. Он только свистнет - весь город потащится
против тебя в свидетели. Горожане - народ сговорчивый, Тимофеев их вот где
держит. - Он показал кулак и накрыл его сверху ладонью. - Это что. Знаешь,
что они на тебя навесили кроме убийства Козлова? Два изнасилования,
отравление общественного колодца и еще пытаются пришить тебя к делу
Фогеля. Здесь у них неувязка со сроками. Фогель убит за две недели до
твоего приезда. Но память у людей слабая. На две недели раньше - позже:
переправят в деле число, вот тебе и второе убийство.
Вот какой важной занозой оказался никому неведомый археограф для отца
города.
много про тебя знаю - жаль, что говорить про все не могу.
Тимофеев всех вывел. Кого со свету сжил так или этак, Фогеля - убил,
кому-то заткнул рот затычкой из своего золота. Но у всех, кто стоит у него
поперек горла, - печаль общая. Мы все - молчальники. А Тимофеев - сила.
Нам и нужен был ты - человек княжеской крови. Книга, которая тебе
досталась от Фогеля, - он так устроил, чтобы она попала к тебе, за это и
поплатился, - книга эта дает тебе над Тимофеевым власть. Она твоя охранная
грамота и одновременно посох в его владениях. Я сказал, что не про все
могу говорить. Это правда. Все мы - Фогель, я и другие - дали зарок
молчания. Мы ведь сами часть его мира, того, где Тимофеев владыка. Он -
Князь, как и ты. Вы с ним равны в правах. Если я скажу все, что знаю, я
превращусь в камень или буду убит. Ты видел меч. Это меч справедливости, и
он - твой. Но кроме меча есть кинжал. Кинжал мести. Он появляется
ниоткуда. Стоит мне в слове или делах перейти предел тайны, как ниоткуда,
из воздуха явятся рука и клинок, и моя песенка спета. Фогель это узнал на
себе. Я не хочу повторить его опыт. Но помочь я тебе - помогу. Во-первых,
выведу тебя из тюрьмы. Во-вторых, напомню про меч. Он тебе скоро
понадобится. В-третьих, дорога вниз. Ты должен найти начало и идти по ней,
не сворачивая. А сейчас - идем.
камеры открылась неширокая щель. Пахнуло сыростью и свободой. Змеев и за
ним Князь протиснулись между холодными кирпичами и оказались в тесном
проходе. Змеев вел. Через несколько минут хода он чем-то прозвенел в
темноте, и вдруг перед их глазами развернулось ночное небо и шумящие на
ветру деревья.
тебе говорил.
уходящая к звездам стена показалась Князю неприступным и грозным замком,
стерегущим королевский покой. Змеев стоял, не двигаясь. Словно не человек
был перед Князем, а призрак древнего короля, посылающего слугу на подвиг.
Князь почувствовал в себе силу и желание броситься в бой. Он сжал руку в
кулак, словно примеривал рукоять клинка, посмотрел на высокие звезды и
сделал шаг в темноту.
возвращаться в тюрьму?
юношу-недоростка.
те, кто в городе. Тюрьма, может быть, единственное место на свете, где
чувствуешь себя на свободе. Если, конечно, знаешь, что такое свобода.
камешек в столовой при "Коммунальщике"?
повернулся и растворился в стене.
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Прозоров Александр
Глуховский Дмитрий
Журавлев Владимир