приткнувшись к берегу. Чурилин и Султанов сидели лицом к реке,
повернув к огню дымящиеся мокрые спины. Над песком круто поднимался
берег, сухая трава на нем золотилась под ярким солнцем, разбудившим
тучи окоченевшей было мошки.
Его тошнило: желудок отказывался принимать только что съеденную пищу.
Чурилин с тревогой следил за своим помощником. Он и сам чувствовал
себя плохо. Истомленное непомерной работой, долгим недоеданием,
бессонницей сердце то падало и билось тяжело и редко, то учащенно и
слабо трепыхалось, требуя отдыха, длительного покоя.
исследователя. Нужно было проплыть около четырехсот километров рекой.
А они вот уже второй день пробиваются сквозь заломы и проплыли за эти
два дня семь километров. Семь километров! Еды осталось на четыре дня
при самых маленьких порциях. А сколько предстояло еще непосильной
работы по плечи в холодной воде: рубить толстые бревна; надсаживаясь,
перетаскивать плот... Больше нет сил! Вряд ли они выдержат еще хотя бы
один день. Кто знает, сколько впереди заломов - один или сотня?
голову товарища сумки и стал на колени.
налево, где за широкой отмелью и сверкающей в солнечных лучах водой
громоздилась груда переплетенных серых бревен.
разболеюсь, так вы идите один. Нужно, обязательно нужно кому-то
спастись. Я серьезно, я не шучу! - Султанов рассердился, увидев улыбку
Чурилина.
оба! - громко сказал Чурилин, сам не находя в своем тоне нужной
уверенности. - Ну, я пошел! - И, подняв бердану, он медленно поплелся
по песку и хрустящим галечным отмелям на пересечку крутого кривуна.
долину ниже залома.
справиться с ним. Ему хотелось скорее вернуться в привычный мир карт,
книг, научных исследований, отдать своей стране богатства, спрятанные
под мхами и мерзлотой болот Амнунначи, иметь время для тихого,
спокойного раздумья за микроскопом, для бесед с товарищами. Неужели
так и не удастся вернуться туда, где нет мошки, вечно мокрой одежды,
едкого дыма и беспросветной гонки вперед, вперед?
невиданные, никому не известные подвиги? Если мы выйдем, разве
кто-нибудь узнает о стойком героизме этого человека? Пережитое быстро
сотрется, забудется, покажется тяжелым сном... Кто же рассказывает
всерьез о снах? А если мы не выйдем, тоже никто не узнает. Больше
того: скажут - погибли от неумелости, неосторожности. А у Султанова
там, в далеком мире, за тысячи километров... жизнь, счастье, любимая
женщина, ожидающая давно, тревожно и нетерпеливо".
галька, тихо шелестела сухая трава. Чурилин очнулся, посмотрел, и
сердце его бурно заколотилось.
самец-лось. Могучее тело его казалось издали совсем черным. Широкие
рога, как ладони гиганта с растопыренными острыми пальцами, были
светлые, а между ними, обращенные в сторону Чурилина, ижицей торчали
большие раструбы ушей. Лось всматривался в застывшего на месте
геолога, склонил голову, выставив рога, и издал хриплое "уоп". Чурилин
не шелохнулся, до боли зажав в кулаке ремень берданы.
высоченных ногах. В повадке животного чувствовалась ежесекундная
готовность к стремительному бегу, скрытая энергия взведенной пружины.
Мощная горбоносая голова поднялась, на горле растопырилась жесткая
черная борода, крутой загривок обозначился еще резче. Затем лось
расставил широко ноги, ткнулся носом в воду и вошел в реку. Чурилин
рванул с плеча бердану. Лось молниеносно прыгнул на берег. Щелкнул
снятый с предохранителя затвор, и Чурилин послал пулю в высокий
загривок. Лось споткнулся, упал, вскочил опять. Гром второго выстрела
разнесся по реке, и животное исчезло в кустах. Вне себя Чурилин
бросился в реку, высоко поднимая бердану. Течение сбивало его с ног,
но он справился с ним и вскоре был на противоположном берегу. В десяти
метрах от воды в высокой траве виднелось черновато-бурое тело. Чурилин
осторожно приблизился к нему и убедился, что зверь мертв. Лось лежал,
запрокинув упершуюся на рог голову; передние ноги согнулись в коленях.
Великолепная мощь животного чувствовалась и в неподвижном теле.
погладил морду лося, сожалея о случившемся. Как бы то ни было, но
шестнадцать пудов превосходного мяса меняли судьбу геологов.
реке еще один залом, в четверть километра ниже. Дальнейший путь реки
скрывался густым лесом, казавшимся темной щеткой. Однако эта щетка в
одном месте понижалась, и там виднелся горный склон, подходивший
вплотную к реке.
подумал Чурилин. Он быстро выпотрошил лося, взял губы, сердце, кусок
мяса, отметил место высоким шестом и перебрался через реку по верхнему
залому, кстати, тщательно осмотрев его.
но наутро Чурилин и Султанов заметно приободрились.
Долина сужалась, отроги пятнистых, черно-желтых от осенних лиственниц
гор спускались к реке, течение которой все убыстрялось. Тусклая
свинцовая поверхность воды словно дышала, плавно вздымаясь и
опускаясь. Галечные косы возвышались как крепостные валы. Быстро
неслись назад отмели, деревья, черные промоины. Вот скалы надвинулись
совсем близко, зашумели волны, вся река покрылась струйчатыми
бороздами и островерхими пенными гребешками. Вода заливала несшийся по
шивере плот. Несколько тревожных минут - и плот снова вышел на мерно
вздымавшуюся просторную воду.
мере их охватило веселье одержанной победы.
томились они оба в плену лесов и болот. Могущество труда рассечет
непроходимые пространства дорогами, расчистит леса, высушит болота.
Шум машин и яркий электрический свет нарушат темное молчание тайги.
телеграмму. Она выпала из его рук. - Ничего, я сам подниму... Идите, с
ними все благополучно, возвращаются.
искали найдено возвращаемся самолетом здоровы тчк Чурилин Султанов".
который он бережно положил на стол.
Березин Федор
Шилова Юлия
Андреев Николай
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Маккэфри Энн