Дом был высокий, странной пятиугольной формы. Окна у него были тоже пятиугольные, и под каждым – крохотный, пятиугольный же балкончик. Лисандра приземлилась на крыше и вернулась в человеческий облик.
Неудача. Ей не повезло, наверное, первый раз за последние десять-двадцать лет. Чертова гостиница. Чертов барашек. И еще, этот, странный человек в черных очках. Именно из-за него она так поспешно и сбежала. Откуда-то ей было известно, что он опасен, смертельно опасен. Может быть, это даже охотник. Серьезный охотник, профессионал. А вдруг она все же ошиблась? Может и так. Вот только вернуться и попытаться проверить ошиблась она или нет, у нее не было никакого желания. Вообще, у нее не было никакого желания снова встречаться с этим человеком, где бы то ни было, когда бы то ни было.
Платье у нее, для путешествий по крышам было совсем неподходящее. Значит, надо было позаботиться о другой одежде. Ну, ничего. До рассвета еще далеко, она что-нибудь придумает. И вообще, было бы значительно хуже, если бы она превращалась в летучую мышь без одежды. В таком случае, она, сейчас, оказалась бы голой. И все же...
Она прогулялась по крыше и обнаружила окно в мансарду. Рядом с ним, на веревке, висела мужская одежда. Сняв с нее просторные штаны и рубаху, вампирша быстро в них переоделась.
Вот, теперь порядок.
“Странно это, – подумала Лисандра. – Чем, все таки становится моя одежда, когда я превращаюсь? Перепонкой крыльев? Да кто его знает? И стоит ли думать об этом именно сейчас?”
Действительно, не стоило. Сейчас нужно было подумать о том, где насытится. И чем скорее она найдет выход, тем лучше.
Впрочем, слишком торопиться не стоило.
Удобно устроившись на скате крыши, чувствуя как приятно холодит кожу черепица, Лисандра попыталась обдумать свое положение. Его нельзя было назвать не только великолепным, но даже хорошим. Что ей оставалось? Попытаться проникнуть в другую гостиницу? Нет, сейчас это уже поздно. Сейчас все гостиницы уже превратились в неприступные крепости. Нанести визит в частный дом? Как? Вот вопрос. Самым разумным было бы вернуться домой и завалиться спать. Вот только, слишком уж ей хотелось есть.
Так что же делать?
Она выругалась.
Дьявол, все складывалось просто чудесно! И если бы не эта клятая служанка! Впрочем, так ли уж она виновата? А кто забыл закрыть дверь?
Она снова выругалась и легла на живот.
Внизу, на улице, копошились какие-то люди в лохматых шапках, звенело оружие, всхрапывали лошади. Кто – то зло говорил, почти кричал:
– Руки, руки ему крути! Ишь, какой прыткий выискался. Чуть было не ускользнул в подворотню. А вот мы сейчас доставим его к господину штабс-капитану, и тот дознается, какого ляда этот тип по ночам шляется, чего ему не спится! Держи его братцы!
Судя по натужному сопению, братцы держали крепко. И все же, тот, кого они схватили, все еще трепыхался, все еще пытался вырваться.
Лисандра огорченно покачала головой и совершенно бесшумно, как кошка, перебралась к противоположному краю крыши.
Первым делом надо раздобыть другую одежду.
Она увидела выходившее на крышу окно мансарды. Между ним и трубой была протянута веревка, на которой висели рубаха и штаны из толстой, шерстяной материи. Лисандра сняла их с веревки и быстро переоделась.
Вот теперь – порядок. Теперь можно лазить по крышам до одурения.
Она шагнула к окну мансарды и прислушалась. Там, внутри, кто-то был.
Теперь, оставалось надеяться только на удачу.
Она окинула взглядом расстилавшееся вокруг море крыш и вдруг подумала, что под каждой из них скрываются, прячутся как ракушки в раковину – люди, десятки, сотни людей. Глупые, взбалмошные создания, наполненные тем, что ей было так нужно – кровью, чудесной алой жидкостью, приносящей с собой жизнь, годные только для того, чтобы ее этой кровью снабжать, помешанные на том, чтобы сбиваться в стада и от этого становиться еще глупее. Вот именно – в стада. И неважно как это называется: коллектив, товарищество, группа, знакомство. Суть одна. Сбившись в стадо, люди пытаются друг друга использовать. Тот, кто умнее и сильнее, в конечном счете, использует всех остальных. В своих целях.
Она вздохнула.
Нет, единственной стоящей вещью в этом мире является одиночество. По крайней мере, тому, кто одинок, не нужно лицемерить. Того кто одинок никто не может использовать, никто не может заставить действовать во имя каких-то интересов, ему органически чуждых, от которых ему, конкретно, ни жарко, ни холодно. Конечно, при этом, одинокий человек не может никого использовать и сам. Но нужно ли это? Зачем? Все это взаимоиспользование, взаимоподчинение не приносит ничего, кроме чувства полного неудовлетворения и запоздалого отвращения.
Она решительно постучала согнутым пальцем по ставне.
Почти тотчас же изнутри послышался мужской голос:
– Кто там?
Лисандра не ответила. Чутко прислушиваясь к тому, что происходило в мансарде, она ждала. Опыт показывал, что мало кто из людей, преодолев природное любопытство, сможет не выглянуть и не попытается узнать кто, собственно, стучится в его окно.
Ага, вот он подходит к окну, открывает задвижку...
С протяжным скрипом ставни открылись.
– Ты кто?
Лисандра не ответила.
– Да входи, чего там!
Удача!
Приготовившись показать клыки, она скользнула в мансарду, и вдруг остановилась, словно наткнувшись на невидимую стену.
В руках у юноши, который открыл ей окно, был изящный серебряный топорик. И глаза у него были умные. Казалось, он знает, кто перед ним и готов дать отпор в любую секунду.
Ничего, ничего... Главное, он открыл окно и пригласил ее внутрь. Теперь можно попытаться что-нибудь придумать, теперь все зависит от ее хитрости.
– О, – сказала она. – Этот топор! Вы не могли бы его... положить куда-нибудь. Или вы боитесь, меня, заблудившуюся в этом ужасном, ночном городе девушку?
Юноша покачал головой, словно бы стряхивая попавшую на лицо невидимую паутину, но топорик из руки не выпустил.
– Как вы попали на крышу?
– Просто, по пожарной лестнице. Там, на улице, эти ужасные всадники...
– Лжете. У этого дома нет пожарной лестницы.
Лицо юноши словно бы отвердело, в глазах мелькнуло подозрение. Еще немного и оно перерастет в уверенность. Ей надо было немедленно что-то предпринять.
Бросившись на стоявшую возле окна тахту, она закрыла лицо руками, стараясь чтобы ее поза выражала крайнее отчаяние.
– Да, вы правы, – выдержав некоторую паузу, сказала она. – Лестницы у этого дома нет. Но все же... Это жуткая, таинственная история... как я очутилась на крыше, что со мной произошло...
Она рассчитывала, что после этих слов юноша подойдет к ней поближе, но он лишь сжал топорик покрепче, и ни сделал в ее сторону и шага.
Это было плохо, очень плохо. Конечно, она могла, понадеявшись на быстроту и неожиданность нападения, бросится на него прямо сейчас, но рисковать не хотела. Пока не хотела. Не в таком отчаянном положении она находилась, чтобы рисковать. Кроме того, этот парень держал топорик уж больно уверенно. А рана нанесенная серебром могла затягиваться долго и болезненно, может быть десятки лет. Так стоило ли так рисковать ради одного насыщения? Нет, не стоило.
– И все же... ?
– Все объясняется очень просто, – она оторвала руки от лица и коротко рассмеялась. – Конечно, я попала на крышу не по пожарной лестнице. Я попала на нее через окно. Знаете ли, у меня тут живет дружок... И как бы вам сказать... короче, его супруга вернулась слишком рано. Мне пришлось уйти. Всего-то...
Он несколько расслабился, но топорик из руки не выпустил.
– Ах, этот красавчик Сенк. Вот бы никогда не подумал, что он способен на такие безумства. Гляди-ка...
– Еще как способен, – пробормотала она и захихикала.
Парень тоже улыбнулся и сев на большую, двуспальную, занимавшую почти весь дальний от окна угол кровать, положил топорик на колени.
Уже что-то! Теперь нужно его заставить про этот топорик забыть.
Придав своему лицу озабоченное выражение, Лисандра встала.
– Ну ладно. Где я могу привести себя в порядок?
– Там! – не сделав даже попытки встать, он махнул рукой в сторону ширмы, закрывавшей один из углов мансарды.
– Мило, очень мило, – промурлыкала Лисандра и поспешила за ширму.
За ней стоял допотопный рукомойник. Побренчав им, послушав как вода стекает в стоявшее под ним ведро, Лисандра осторожно провела мокрыми ладонями по лицу. Вода неприятно щипала кожу, но вампирша хорошо понимала, что вернувшись из-за ширмы с сухим лицом, вызовет у барашка новые подозрения. А ей надо было его как можно быстрее успокоить. Пока то, к чему она стремилась, было сделано лишь наполовину. Она заставила парня разоружиться, но тот мог схватить топорик в любой момент.
Когда она вышла из-за ширмы, парень сказал:
– Кстати, вы надели мою рубашку и штаны.
– Ох, извините. – Лисандра вполне натурально смутилась. – Э-э-э... так получилось. Не могла же я предстать перед вами в том виде, в котором оказалась на крыше. Понимаете, он был несколько... гм... неприличным.
– А, ладно... Что-нибудь придумаем. До утра еще далеко, а на улицу вам нельзя. Чем мы будем заниматься дальше?
Лисандра бросила на него многообещающий взгляд.
Парень заметно оживился. Теперь он уже точно и думать забыл о топорике, но нападать было еще рано.
– “Вот, – подумала Лисандра. – Все они просто барашки, глупые, наивные барашки... хотя и воображают себя черт те кем.”
Томно улыбнувшись, она встала и двинулась к кровати, на которой сидел парень.
Да, теперь она окончательно убедилась, что перед ней баран. А барану, как известно, баранья судьба. Приходит время, и ему пускают из горла кровь. Когда ножом, когда зубами. В зависимости от обстоятельств.
И все таки, что-то было не так. Что-то в этом парне ее настораживало. Может быть, то, что у него на лице не было написано этого тупого, бараньего желания схватить ее в объятья, раздавить, насладиться своей грубостью и властью. Нет, пока на лице у барашка читалось только одно – странное, немного отстраненное любопытство. Впрочем, имело ли это какое-то значение?
Теперь их разделял всего лишь шаг, который Лисандра могла преодолеть одним прыжком. Она даже на долю секунды приостановилась, чтобы в полной мере насладиться этим, последним, шагом. Насладилась, двинулась дальше, стараясь делать плавные, успокаивающие движения. Вот она потянулась к голове барашка, стала опускаться на колени, чтобы удобнее было дотянуться до его шеи.
“Сейчас, сейчас, – стучало у нее в голове. – Вот сейчас я ему запрокину голову, одним движением...”
Она почти уже прикоснулась к его щекам, своими сухими, холодными пальцами, и вдруг замерла...
В руках у барашка снова был серебряный топорик, причем, он держал его так, что мог в любую секунду пустить в ход.
Это еще что такое?
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Скальци Джон
Пехов Алексей
Афанасьев Роман