выслушивать лекцию, которую я свободно мог бы получить от любого
робота-энциклопедиуса.
Сана, -- поэтому ты должен помнить, что наша группа, -- тогда ею руководил
Таганский, -- была занята поисками человека, достаточно эрудированного для
того, чтобы его мозг мог послужить образцом для создания модели электронного
квазимозга.
откашляться. -- Поиски супермена. Еще тогда я вам говорил, что это -- бред
сивой кобылы в темную сентябрьскую ночь.
становилась похожа на старинную Византийскую икону, и это предвещало, что
меня сейчас начнут воспитывать.
иллюстративность, Я понимаю, что ты разговаривал только с роботами и читал
книги, написанные на забытых диалектах, в некоторых случаях опускающихся
даже до уличного жаргона. Но теперь тебе всю жизнь разговаривать с людьми.
этого фраза получилась какой-то неправильной, шаткой, словно тело в
положении неустойчивого равновесия. Сана и сама это заметила, снова
недовольно вскинула брови и еще суше продолжала:
схема, целиком воспроизводящая человеческий мозг, сможет управлять машиной в
любых, самых неожиданных условиях. Технически выполнить эту работу было не
так сложно. Взять хотя бы наши профилактические станции здоровья -- наряду с
такими физическими данными каждого человека, как снимки его скелета или
объемные схемы кровеносной системы, они хранят периодически обновляемые
биоквантовые снимки нейронных структур головного мозга. Это позволяет в
случае потери памяти восстанавливать ее почти в полном объеме, как это
делается сейчас по просьбе любого человека. Если ты хочешь вспомнить что-то,
забытое тобой за эти одиннадцать лет, -- обратись в Мамбгр, ведь именно там
мы провели последние годы перед твоим отлетом...
видных ученых и с их разрешения создали электронные копии их головного
мозга.
В одном случае вы получили робота-космо-геодезиста со склонностью к
энтомологии и классическому стихосложению, но абсолютно несведущего во всех
других вопросах; в другом -- палеоботаника, слегка знакомого со структурным
анализом и теорией биоквантов, и опять же не смыслящего ничего в
космонавтике, и так далее. Не понимаю, зачем старику Эрберу далась такая
несовершенная вещь, как человеческий мозг.
человеческого мозга перед любой машиной. Все-таки и по сей день он остается
непревзойденным творением Природы. Но ты прав -- машина, уходящая в
подпространство, должна была нести в себе более совершенный управляющий
центр, чем слепо скопированный, человеческий мозг. И тогда Элефантус
предложил идею фасеточного квазимозга с наложенными нейро-биоквантовыми
структурами.
совместившего в себе гениальность всех великих мира сего, то такое
устройство вы должны были бы программировать до сих пор.
занимались. Но мы перевели машину на самопрограммирование. И здесь мы
допустили ошибку. Чем больше узнавала машина, тем яснее она "себе
представляла", как недостаточны могут оказаться ее знания. Она стала
ненасытной.
непредставимой быстротой, к тому же машине были обеспечены "зеленые каналы"
для любых связей.
перебрать всех людей, живущих на Земле.
машины? Даже если учесть, что каждая схема сама по себе...
она сейчас мне рассказывала. В конце концов, разве не естественно, что
женщина немного хвастает своим и достижениями? Тем более, что я просидел эти
годы сиднем, как Иванушка-дурачок, до совершения положенных ему подвигов. --
Я о том, что сделать машину умной, как все человечество сразу -- это
действительно "Ух, ты!". И ты -- умница. И вообще -- иди сюда.
корабля на одну из ближайших звезд. -- Сана легонько вздохнула, и по тому,
как она переступила с ноги на ногу, как стала смотреть чуть выше меня, я
понял, что говорить она собирается еще очень долго. -- "Овератор" должен был
совершить переход в подпространство, с тем, чтобы при обратном переходе
выйти в пространство в непосредственной близости от Тау Кита. Программа
исследований, поставленная перед роботом-пилотом, была чрезвычайно обширна:
обзор всей планетной системы, выбор планеты с оптимальными условиями для
развития на ней жизни, приближение к этой планете на планетарных двигателях,
и дальше -- наблюдения по усмотрению самого робота-пилота. Здесь-то в
наибольшей степени был необходим аналог человеческого мозга. Если на планете
находились существа, хотя бы способные передвигаться, -- основное внимание
должно было быть сосредоточено на них. Разумны ли они -- это мог решить
только человеческий мозг, но не машина. При задаче -- собрать максимум
информации о гипотетических "таукитянах", роботу-пилоту строжайше
запрещалось вступать с ними в контакт. Даже при наличии высокой цивилизации.
Затем "Овератор" должен был вернуться на Землю.
же было так измываться над человеком!
отдаленного искусственного спутника Сатурна. Оттуда был произведен запуск, и
туда же он и вернулся точно спустя пятьдесят дней. Вот тогда-то, в момент
возвращения "Овератора", и возник конус загадочного излучения, не
затронувшего ни Инка, ни каких-либо других спутников, ни самого Сатурна. Под
излучение попал только буй, на котором находился ты.
нее во вселенной никого не существовало. Но тогда зачем она мне все это
рассказывала?..
звезде, до которой, наконец, смог долететь корабль, созданный руками
человека, -- слова звучали отчетливо и мерно, как шаги. Шаги, когда кто-то
уходит.
вернулся, хотя и несколько позже, чем предполагал, но все-таки вернулся, и
нашел ее на Земле, нашел такой же, как и оставил. Такой же?
вспомнить, потому что слишком хорошо знал, слишком часто видел. Если
запоминаешь с одного взгляда -- в памяти остается некоторый статичный образ,
конкретный и отчетливый, остается вместе с местом, временем, звуками и
запахами. А вот когда видишь человека сотни раз, воспоминания накладываются
одно на другое, колеблются, расплываются и меркнут, не в силах создать
законченного изображения. Там, на буе, у меня случайно оказался под руками
простейший биоквантовый проектор, и я просиживал перед ним часами,
воссоздавая образ Саны. Изображение не хотело становиться объемным, оно было
плоским и тусклым, а когда я старался заставить себя припомнить какую-то
отдельную черту, все лицо вдруг становилось чужим, не Саниным. Тогда я
начинал тренировку: шар, куб, кристаллы различной формы, маргаритка,
сосновая ветка, ящерица, моя собственная рука -- лицо Саны... и все шло
насмарку.
составленными из кусочков зеркала, глазами и алой полоской нечеткого рта.
Волосы, светлые и тяжелые, лились, как вода -- я отчетливо видел их
непрестанное течение книзу. Я заставлял себя сосредоточиться -- возникал
овал лица и пропадали губы. Очерчивались брови -- исчезали волосы. Не меркли
только удивительные, нечеловеческие глаза, придуманные мною с такой силой,
что настоящие, Санины, не вспомнились мне ни разу.
отлета -- в этот день началась чужая, сегодняшняя Сана, -- а смущенную,
неуверенную, еще совсем не знакомую мне, но уже ожидающую меня. Я пытался
обмануть себя, я пытался уверить себя, что и сейчас она неизменна, как
древнее божество, и мне это удавалось, пока вдруг не появилась эта неумолимо
прежняя Сана. Юная Сана.
Для меня осталось лишь горестное чудо исчезновения, растворения во времени
того, что я называл в Сане "мое". В извинение я стал смотреть на Сану широко
раскрытыми глазами, и она, бедняга, радовалась, что меня так заинтересовал
этот проклятый "Овератор". Голос ее стал мягче и человечнее, и она все еще
наклоняла голову чуть-чуть к правому плечу, что у нее всегда означало: я
сказала, а ты должен был понять, и я буду огорчена, если ты меня не понял.
Сана.
фразы снова неумолимо последовали одна за другой. -- Собственно говоря, мне