которая выросла и тихо начала увядать в соседнем доме, и бабка Маша
Антонова, жившая на дальнем конце. Перед хромоножкой Панька чувствовала
себя виноватой, и не то что поборы брать, сама старалась помочь чем можно.
Маша к тому времени уже осиротела, жила одна, в совхозе по инвалидности не
работала, но с хозяйством справлялась. Леха, к старости пересевший с
трактора на лошадь и за поллитра поднимавший огороды всем окрестным
бабкам, для Маши-хромоножки пахал за маленькую.
росло в палисадничке перед ее домом! А пышный куст сирени у крыльца
распускался раньше всех в деревне и держал цвет дольше всех. С Панькой
Маша жила дружно, не раз предлагала ей корни и рассаду цветов, но Панька
отказывалась намертво.
словно и нет на свете никакой Паньки с дурным глазом. В конце концов это
взяло Паньку за живое, и она отправилась поглядеть на нелюдимую старуху.
Нашла ее на огороде, поздоровалась, заговорила о житье. Но бабка не
приняла разговора.
Тоня, учителка твоя, крепко любила, потому и власти твоей надо мной нет.
к бабки-машиному существованию, нутром чуя, что последнее слово здесь еще
не сказано, и когда-нибудь наступит ее час.
к худшему. Расползалась из деревень молодежь, потихоньку вымирали старики.
Закрывались фермы, на которых стало некому работать, пашни превращались в
покосы, старые лесные делянки зарастали вербой. Закрылся магазин в
Андрееве - не нашлось продавца. Потом ушел на пенсию и уехал из села
фельдшер, и старики вновь вспомнили про Паньку. Сама Панька тож давно была
на пенсии, вышла при первой возможности - кому они нужны, совхозные
заработки, если денег все равно тратить не на что?
напоминая о себе забывчивым ломотой, прострелом или иной лихоманкой. Хотя
так случалось редко, годы текли без треволнений, Паньке казалось, что
ничто в мире не меняется, и меньше всего она сама.
Панька ехать с утра на рынок, продать лишек оставшейся после зимы
картошки, но ночью проснулась от тянущей и все нарастающей боли. Утром
едва хватило сил выйти и достучаться к Маше-хромоножке. Маша накипятила
воды, обложила Паньку горячими бутылками. Заваривала медвежьи ушки, что
сама Панька рвала прошлым летом. Не помогало ни тепло, ни терпкий отвар.
Вызвали врача. Он приехал на второй день, сделал уколы и направил Паньку в
больницу. Там Панька и провела два лучших летних месяца. Врач сказал, что
не в порядке печень. Шутил:
и у тебя есть.
здоровье, не могла поверить, что собственное о нее не зависит. Мучило
воспоминание о доме: стоит брошенный, огород забурьянел. За зиму Панька не
тревожилась - прокормят, всем-то миром, пусть попробуют не прокормить.
Бесило чувство беспомощности. Панька еще не знала, на кого выльет
копящееся недовольство, но домой после выписки ехала с таким чувством,
словно собиралась мстить за кровную обиду.
доме, трава всюду обкошена, над низенькой оградкой палисадничка вскипают,
выплескиваясь на дорожку, белые и лиловые шапки флоксов. Прибрано и в
доме, а две гераньки, чахнувшие в горшках на окне, дали пышную зелень и
зацвели.
за другим спешно отцветали флоксы, побуревшие соцветия казались
скомканными грязными тряпицами. Вскоре дом привычно оголился.
какая-то. Все не как у людей. И не пожалеет никто. Машку так все жалеют,
что больная, а посмотреть - кто лучше живет? Машка! Весь дом в цветах. А у
меня и такая безделка не держится..."
погибли. Сама Маша с горестным изумлением разглядывала обвисшие,
почерневшие георгины и гладиолусы, облетевшую шток-розу и флоксы. Пыталась
что-то поправить, да нечего было поправлять.
бросила на землю пучок обобранных скукожившихся цветов и ушла, держась
рукой за стену дома.
моя душа?.. Ей и так хорошо. Куры, вон у ей лучше всех несутся. Как бы
хорь не повадился..."
Теперь и впрямь уже ничто в жизни не менялось - некуда больше. События
только повторялись, наслаиваясь как рыбья чешуя. И с закономерной
последовательностью летом пришел приступ боли. Только некого было звать на
помощь. Конечно, люди придут, сделают грелку, вызовут врача. Люди ведь, не
зверье. Но никто не пожалеет, руки останутся холодными.
закричать. Через сутки боль прекратилась, но долго еще Панька лежала в
изъерзанной постели, боясь резким движением вызвать новые мучения.
Смотрела в потолок, оклеенный лопнувшей во многих местах белой бумагой,
медленно думала.
сгорела как свечка. И кто же ее поставил и зажег? Может не стоило тогда
держать данное умирающей знахарке слово? А кто мог знать, что так
повернется?.. Сама бабка Тоня жизнь сполна прожила: семья была, дети,
внуки, правнуки. Жалела старуха лишь об одном, что не освободилась от
власти раньше, не пожила на покое. Значит, можно так сделать: передать
проклятие вместе с недоброй славой и нестерпимой болью. Доживать
оставшееся незаметно и спокойно. И пусть кто-нибудь другой разбирается,
как прожить, чтобы твоя сила не стоптала тебя самого. Только где найти
такую дуру, чтобы поставила свечку за спасение пропащей души грешницы
Прасковьи? А может свечка здесь и ни при чем, может надо, чтобы та другая
просто согласилась взять все на себя? Нет, нет, конечно нужна свечка, а то
и вовсе никого не отыщешь... а так, глядишь, и согласится кто, не зная...
мучила ее. Придет кто ни есть в церкву и просто по доброте, не подумав,
поставит свечку, вместе со свечкой сгорит вся панькина беда и придет
освобождение. Но кого просить? Сама она с того сорок шестого года в церкви
не бывала, и не кабы почему, а просто ноги не шли. Ровесницы, те, что
когда-то исключали ее из ячейки, все, кто не уехал, стали такими
богомолками, что любо взглянуть. Только и знают в Погост шастать. Но за
Паньку ни одна не сходит. И Маша не сходит. Прежде, может, и согласилась
бы, но не теперь. Гори сама вместо свечки!..
детский голос.
дачниковская девчонка. Чтобы не месить по осени грязь, в землю проулка
были уложены стальные диски от тракторной бороны, а перед самой дверью
вместо ступени вкопан старый жернов от ручной мельницы. Здесь и играла
девочка. Присев на жернове, шептала что-то и с громким счетом прыгала с
одного диска на другой, стараясь не наступить на землю.
ей, трудно? И сама она освободится, и с девчонкой ничего не станется, у
малых дурного глаза не бывает.
дальний диск. - А вы - баба-Яга?
ведь медок?
продолжала стоять на железяке, значит, игра не кончилась.
ступеням, отворила дверь.
крикнув:
слезами стекал с блюдца.
поставь...
скорее амбар. Жить в таком - не великое удовольствие, в иное время сказал
Флинт Эрик
Конюшевский Владислав
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Корнев Павел
Перумов Ник