зелеными ветвями и нестройно распевая псалмы, двигались к фабрике. Впереди
несли свежесрубленное деревце с листьями и пять белых хлебов на вышитых
полотенцах. Несомненно, эти люди поддались на уговоры очередного
обезумевшего проповедника. Собирались ли они напугать призраков,
поклониться им или уничтожить - Бастин не знал и не узнал никогда.
Солдаты, скрытые холмом от идущих, вздели пики и ринулись в атаку.
Раздались вопли, покачнулось и упало деревце. Паломники кинулись в разные
стороны, солдаты гнались за ними и убивали в спину. Оброненный хлеб
валялся в пыли.
страшно, хотя он понимал, что если его найдут здесь, то не раздумывая
пронзят копьем и лишь потом, быть может, узнают. В висках стучала
единственная мысль: домашние остались одни - кто защитит?
руками, пытаясь остановить бойню. На него не обращали внимания.
Солдаты, с оружием наизготовку, рассыпались цепью и медленно двинулись
вперед.
выдать себя, хотя и понимал, что завод невелик, и скоро всех бежавших
выгонят на противоположную сторону.
чудные механизмы, продолжающие работу. За убегавшими солдаты не гнались, и
из этого Бастин заключил, что с той стороны их ожидает еще одна шеренга.
Бастин вскочил и побежал, не скрываясь. Он еще успел по дороге выломать
палку, хотя и понимал, насколько бессмысленно идти с хворостиной против
латника.
древки протазанов стоял второй отряд. Безоружные, выгнанные на открытое
пространство люди остановились. Бежать было некуда. И тут Бастин снова
заметил чернобородого. Очевидно, призрак не тратил даром те полтора часа,
что Бастин ползал по кустам. На спине у чернобородого горбатился еще не
виданный Бастином механизм. Продолговатые баллоны, выкрашенные в серый
цвет, соединялись короткими трубами, и черный раструб был направлен в
сторону солдат. Никто не успел понять, что происходит. Стремительная струя
огня вонзилась в узкий промежуток между людьми, разъединив их. Туго
скрученное пламя казалось сносило все на пути. Чернобородый медленно повел
пышущим раструбом в сторону солдат, и те не выдержали, побросав оружие,
бросились наутек. Новый шквал огня отсек дрожащих крестьян от замерших в
кустах загонщиков. Началась всеобщая паника. Через минуту на лугу
оставались только чернобородый и Бастин. Все остальные - и жертвы, и
охотники разбежались в разные стороны.
Но кусты и трава, по которым пробирался Бастин, оставались целы. Бастин
единственный сумел заметить, что огненный ужас бушует лишь в том мире, а
здесь не может сделать ничего. Кузнец подошел к огнеметчику, улыбнулся
спекшими губами:
чернобородый с оружием наизготовку, словно телохранитель, торопился сзади.
Беспокойство не оставляло Бастина, он все ускорял шаг, потом побежал...
Потом остановился... он увидел, что спешил зря. С пригорка ему открылось
дымящее пожарище на месте дома, догорающие столбы ворот, а чуть в стороне
- нетронутая огнем кузница. Стены потустороннего дома гордо вздымались над
пепелищем, но даже из призраков никого не было видно, словно и они,
убоявшись, попрятались.
нашел зарубленного старшего сына, в кузнице - мертвого молотобойца. Его
пробили копьем прежде чем он успел дотянуться к своему сокрушающему
инструменту. Агаты и младшего сына нигде не было, но от рухнувших стен так
страшно тянуло горелым, что Бастин не стал напрасно звать их.
глазах, белые пальцы сцепились на раструбе огнеметной машины. Бастин
увидел его, шагнул, протянул руку:
я сам сделаю! Дай!
камень немного прозрачной жидкости. Черкнул палочкой - этот фокус Бастин
уже видел - и поднес к лужице огонек. Жидкость вспыхнула густым коптящим
пламенем.
- он также горит. Ты показывай, что внутри!
детали и раскладывать их перед Бастином, под его внимательный
заострившийся взгляд.
пригородного лесопарка окружило зыбучее болото, а холм порос вековым
лесом, но за эту неделю многое изменилось в обоих мирах. Оставленный без
ухода парк быстро терял лоск: на дорожках валялись сбитые ветром сучья,
неподстриженная трава превратила утоптанные спортивные площадки в обычные
лужайки. В Хвойном теперь почти никого не было - горожане спешили
вернуться в свои многоэтажки, многие вообще зачем-то вскинулись и уехали
куда-то, хотя и знали, что взбесившийся мираж захватил всю землю, и
по-настоящему укрыться можно только на Луне. Детей в группе у Гелии
оставалось всего двое: Маша и Костик, да еще однажды на день появилась
Жанна.
жила куча народу. Чумазый Теодор командовал не только детсадовцами, но и
тремя младшими братьями. Их отец - Гелия хоть и с трудом, но разобралась в
семейных отношениях соседей - хмуро рыл на пригорке огромную яму. Гелия
долго не могла понять, зачем нужна такая воронка, и лишь когда Савел начал
выкладывать вдоль земляных стенок сруб, догадалась, что люди собираются в
этой норе жить.
- полный день пропадал на болоте, уходил затемно и затемно возвращался.
Мужчины косили белесую осоку и жирные дудки ядовитой цикуты, вязками
таскали траву на плотное место и сушили там, раскидав по земле. Скот пасся
на привязи, подальше от зимних кормов, смертельных, покуда солнце не
выжжет из свежих стеблей яд.
скотиной и обедом, обиходить детей и взрослых, а в свободные минуты бежала
ворошить сено или, по мужски широко расставив ноги, тяжелым косарем
ошкуривала заготовленные для землянки бревна.
мать одной из девочек. Что-то связанное с убитыми детьми. Гелии тогда
стало плохо, она не дослушала, и теперь то и дело замирала в испуге, не
зная, чего ожидать от увечной. Рада сумрачно смотрела на прозрачную
фигурку Гелии, иногда говорила что-то, едва разжимая неподвижные губы. И
только когда рука Гелии замирала на секунду на головенке кого-нибудь из
детей: своих или Радиных, которых она даже ощутить не могла, маска
горбуньи неприметно смягчалась, притухал огонь в глазницах, и лицо
становилось похожим на лицо Кристиана.
большой стог, и все дети остались с Гелией. Обычно Теодор мобилизовывал их
на сбор грибов, которые немедленно крошились в котел, независимо от того,
что булькало там, но сегодня без бригадира дело не спорилось. Малыши
играли, нимало не смущаясь тем, что не могут коснуться и слышать друг
друга. Они вовсю объяснялись универсальным языком жестов, и им было
весело. Гелия стояла на крыльце и смотрела вдаль. До чего же быстро она
привыкла, что парк, всегда полный людей, слился с болотом, и что гуляющих
теперь не отыщешь днем с огнем, все ужасно заняты и спешат. Привыкла к
жизни, идущей рядом и царапающей сердце своим неудобством. Привыкла
беспокоиться за троих грязнуль: Георга, Антона и Себастиана, бояться, что
непогода начнется прежде, чем их отец настелит в землянке кровлю. Привыкла
встречать вечером усталую улыбку Кристиана. Непостижимый, не допускающий к
себе мир, в котором она почти дома.
ладонью от солнца, разглядела две человеческие фигуры. Прежде и в голову
не пришло бы пугаться из-за идущих мужчин, но теперь... она часовой, она
делает единственное доступное дело: охраняет доверившихся ей людей. Гелия
подбежала к костру, привлекла внимание Рады, указала на путников. Уже было
видно, что это люди другого мира - серые войлочные шляпы, куртки со
шнуровкой, босые ноги, до лодыжек обтянутые узкими штанами. Но, несмотря
на одинаковый наряд, они были разительно несхожи. Один - со щегольской
бородкой - шагал налегке и, казалось, даже в грязи испачкан не был. Второй
- заросший до самых глаз, пер чудовищной величины котомку и в правой руке
нес узел, а левой прижимал к груди мальчонку лет четырех, который сам,
конечно, не смог бы передвигаться по медленно расступающейся болотной
жиже.
Щеголеватый успел тем временем подняться наверх. Он стащил с волос шляпу,
улыбнулся, блеснул крепкими зубами, и произнес:
скверно так смеяться.
Афанасьев Роман
Максимов Альберт
Маккарти Кормак
Маккэфри Энн
Андреев Николай
Никитин Юрий