неслыханное кощунство. Ну ладно бы еще оскорбил волхва или там идола
какого-нибудь резного... Но чтобы само ясное солнышко!..
вовремя перехватили и кол отняли. Тем более что и кол был не его, а
Кудыкин...
плавало по тресветлому еле заметное пятнышко, на которое так и забыли
указать недоверчивому Докуке. Не до того было...
впятеро. Впереди два суровых храбра вели связанного пьянчужку. Моргал,
стервец, крутил испуганно головой и, кажется, трезвел на глазах.
Сказанные им в беспамятстве слова передавали друг другу шепотом. Бабы
ахали, хватались за побледневшие щеки. Мужики изумленно бранились.
Сволочь-на-Сволочи. Кое-где карабкался в вечереющее небо жидкий
грязноватый дымок: погорельцы уже, должно быть, починили сломанные
утром землянки и теперь отогревались, как могли. Поначалу при виде
угрожающе галдящей толпы слобожан они вообразили, что их опять идут
бить, хотели было дать деру, однако, уразумев, в чем дело, осмелели и
вылезли поглазеть, хотя приблизиться вплотную так и не решились.
пасть на плешь дерзкому пьянчужке, испепелив того до самых до пят.
Горбатые сугробы справа кончились, снежок под ногами перестал
скрипеть, начал всхлипывать. Капище было уже близехонько. Вскоре пошел
снежный уброд, потом хлипкая грязь и наконец просто влажная земля,
кое-где прикрытая молодой ярко-зеленой травкой. Теплая эта полоса
тянулась через всю страну берендеев с востока на запад, слегка забирая
к северу. Называлась она Ярилиной Дорогой и почиталась священной,
заповедной землей. Не то что пахать - праздно ходить по ней и то
разумелось тяжким грехом. Ступить на теплую землицу Ярилиной Дороги
позволялось лишь приносящим жертву да ведущим кого-то на суд.
которыми возвышался остроконечный колпак крыши на двенадцати столбах.
Верх был увенчан изображением солнечного лика, а под крышей зияло
черное жерло выложенного замшелым камнем глубокого колодца, ведущего
прямиком в преисподнюю. Над колодцем был изноровлен [Изноровить
(берендейск.) - хитро изладить.] двуручный ворот; покачивалась на
цепях тяжелая позеленевшая от старости бадья, куда грузили принесенные
в жертву резные куколки-берендейки, а то и преступников, чьи злодеяния
требовали столь ужасной казни.
сурово сдвинув брови, вышел навстречу. Увидев связанного, вперился в
него таким жутким взглядом, что слободской люд мгновенно притих.
Показалось, что и рассказывать ни о чем не надо: на то он и кудесник,
чтобы знать обо всем заранее.
испепеляюще глядя на пьянчужку.
славно, а вот языками... В чем вина... Легко сказать, в чем вина!.. Ну
ладно бы там еще теленка увел или в чужую клеть залез... А то ведь
такое вымолвил, что и повторить страшно...
бойкий Шумок.
рот в жемок и грянул железной подковкой посоха о вымощенную камнем
землю. Из-за сложенных высокой поленницей берендеек вышли и
приблизились двое таких же, как он, волхвов - все в оберегах, только
что без посохов.
кудесник, и все невольно поежились. - Стало быть, солнышку и
ответишь... В бадью его!
ведь не убивал же никого, не поджигал!.. Молвил по пьяной лавочке
охальное словцо - и на тебе: живого человека - да в преисподнюю!..
папоротки [Под папоротки (берендейск.) - под силки, под пазушки.],
повлекли к дыре. Тот даже и не отбивался, тоже, видать, как громом
пораженный. Кинув осужденного в бадью, взялись за рукояти ворота и
вынули железный клин. С ужасающим скрипом широкая низкая кадка пошла
на цепях вниз, во мрак. Мелькнуло в последний раз лицо пьянчужки,
искаженное диковатой восторженной улыбкой. Не иначе, умом напоследок
повихнулся от ужаса... Да оно, наверное, и к лучшему.
натянутые цепи. Потом из бездны донесся глухой стук - должно быть,
бадья достигла дна преисподней.
отмахнуло. Волхв, вскинув обе руки, повернулся к закатному солнышку и
запел - трудно, простуженно:
Теплынь-озера, повторили хвалебную песнь. Потом снова уставились на
волхва.
невольно причастные, тоже должны очиститься. Тот, кто слышал противные
слова, принесет в жертву лишнюю берендейку. Тот же, кто слышал и сам
потом произнес (хотя бы и шепотом) принесет две.
что ни на есть небостыка. Или горизонта [Горизонт (греч.) - небостык,
кругозор, дословно - ограничивающий.], как его называют греки... Надо
же было придумать такое дурацкое слово! Ну "гори" еще понятно, а вот
"зонт" что такое?..
города избоченилась молоденькая чумазая погорелица в каких-то косматых
лохмотьях вместо шубейки. Впрочем беженцы из Черной Сумеречи, кого ни
возьми, все ходили чумазые. Оно и понятно: дров нету, снегом умываться
- зябко, а грязь ведь тоже от стужи хоть немного, да спасает.
что! Бросили в бадью - и к навьим душам, в преисподнюю.
боялся погорельцев, как многие в слободе, - просто солнышко вот-вот
должно было погрузиться в Теплынь-озеро, а добираться до дому в
темноте не хотелось.
не баба. Девка еще...
говорят, в кострах жжете...
одной стороны, он готов был понять погорельцев: землянки - ветхие,
топить нечем, тут, пожалуй, все, что хочешь, в костерок подкинешь...
Но ведь не берендейку же! Во-первых, грех, а во-вторых, ты ее резал,
старался - и на тебе! В огонь!..
пойду в слободку - на хворост выменяю!..
зашептала жарко:
сволочан... Он там, сказывают, большого идола у волхвов на дрова
скрал... Не то Перуна [Перун (берендейск.) - бог грома и молнии, с