Чтение 7–й страницы книги ~Когда отступают ангелы~

инопланетянином объявит!

И Сталевара в тот день с нами не было. Собирался в область Сталевар -
к теще на блины, и заранее колдовал со сменами, переходя из одной в другую
и набирая отгулы...

А Гриша продолжал меня удивлять. Мы и раньше знали, что парень он
старательный, но в этот раз он самого себя перехлестнул. Уж до того
отчаянно гонял листы, что даже рассердил Старого Петра.

- Ты что один корячишься? - заворчал на Гришу Старый Петр. - Видишь
же, какую плиту режем! Ее вдвоем вести надо... Почему Васю не подождал? В
последний раз, что ли, работаешь?..

Гриша растроганно поглядел на него и ничего не ответил. Передышки он
себе в тот день не давал. Кончится пакет - хватает чайник и бежит на
прокатный стан за газировкой. Если и случалось ему присесть на минутку -
уставится и смотрит. На меня, на бригадира, на Старого Петра... Даже на
пресс. И не шелохнется, пока не окликнешь его. Только в одну сторону он не
взглянул ни разу - вверх, где вместо Люськи ездила в кабине мостового
крана толстая тетка с кислым сердитым лицом.

- Ты не заболел, Гриня? Может, тебя у мастера отпросить? Иди домой, а
утром врача вызовешь...

Гриша с признательностью глядел на Валерку и молча качал головой.
Бехтерь, скотина!.. Чем же он его так достал, хотел бы я знать! "Почему у
тебя рожа целая..." Угроза? В том-то и дело, что нет! Не угрожают с таким
ошарашенным видом...

Стеклянные чердаки в полукруглой крыше засинели, потом стали черными.
Смена кончилась.

Я даже не заметил, как и куда Гриша исчез. Когда выбрался из душевой,
на шкафчике его уже висел замок. Поспрашивал ребят, и мне сказали, что
Гриша оделся и ушел. Я хотел было на него обидеться (раз Люськи нет -
думал, вместе домой пойдем), как вдруг увидел, что из замочка торчит ключ.
И что-то сразу мне стало во по себе. Вот в чем дело: Гриша ничего никогда
не забывает - недаром мне мать все уши прожужжала о его аккуратности. И
если он оставил ключ нарочно...

Я отомкнул шкафчик, открыл дверцу и в непонятной тревоге уставился на
образцовое Гришино хозяйство. Роба, двойные брезентовые рукавицы, ботинки,
полотенце, мыльница, мочалка в целлофановом пакете... Все на месте, всему
свой крючок, своя полочка... В уголке вчетверо сложенная влажная тряпка -
уходя, Гриша тщательно протер шкафчик изнутри и снаружи.

Домой я возвращался почти бегом.

- Мать, Гриша пришел? - крикнул я с порога, но увидел ее лицо и
осекся. - Что случилось, мать?

- Ой, не знаю, Минька... - еле проговорила она, кутаясь в шаль, как в
ознобе. - Что-то Мухтар весь вечер не по-хорошему воет...

Тут, точно в подтверждение ее слов, пес завыл. Вой действительно был
нехорош - такой же, каким Мухтар встретил Гришу три месяца назад.

Я сорвал с себя пиджак и, отшвырнув его, выбежал из дому.

- Осторожнее там, с Бехтерем! - умоляюще крикнула мне вслед мать, но
я уже был на улице.

Обвел меня Бехтерь, обвел, как хотел! Испуганным прикинулся, голову
заморочил, ерунды наплел... Значит, не ерунда это была! Значит, что-то они
с Гришей знали такое, что я не знал! Ну, все, Бехтерь! Если ты его хоть
пальцем сегодня тронешь - уезжай из города, Бехтерь! Уезжай от греха
подальше!...

На полпути к заводу вспомнил, что пропуск у меня остался в кармане
пиджака. А, черт! Тогда придется напрямик, через сквер... Вот будет номер,
если дыру замуровали - собирались ведь замуровать...

Шел второй чао ночи, и сквер был пуст. Вдалеке на моей скамейке с
крупно вырезанным словом "НАТАША" кто-то спал. Гриша? Все может быть. На
вокзале он уже ночевал - теперь вот в сквере... "Съеду с квартиры..." Чем
же я его обидел, а?.. Впрочем, это был не Гриша. На моей скамейке под
ослепительным, растворяющим темноту фонарем спал дядя Коля - сосед, тот,
что когда-то сложил нам печку.

Я свернул с аллеи на тропинку, ведущую к заводской стене, и
остановился. Кажется, я успел вовремя - Гришу еще ждали. За высоким кустом
самочинно разросшейся смородины спиной ко мне стоял какой-то человек. Он
явно следил за проломом. Караулишь, да? Ну, я тебе сейчас покараулю!

Но тут, услышав мои шаги, человек беспокойно шевельнулся, и я
перестал понимать, что происходит. В кустах смородины, наблюдая за дырой в
стене, стоял - кто бы вы думали? - Гриша Прахов.

- Ну и какого черта ты здесь делаешь? - подойдя, негромко спросил я.

Гриша Прахов оглянулся и посмотрел на меня с вежливым удивлением.

- Простите?..

Я обомлел. Серого, льющегося со стороны аллеи полусвета вполне
хватало, чтобы высветить Гришино лицо и положить на него тени. Но передо
мной стоял не Гриша. Этот человек не притворялся - он в самом деле видел
меня впервые. И одет он был по-другому: строгай серий костюм, белая
рубашка, галстук...

- Извиняюсь... - ошарашенно пробормотал я. - Обознался.

Двинувшись к пролому, я краем глаза зацепил второго, одетого точно
так же. Этот лепился у стены, чуть поодаль. Возле самой дыры я нарочно
споткнулся, выиграв таким образом пару секунд, и успел разглядеть, что
левый глав у него заплыл, бровь чем-то заклеена, а губа распухла. И тем не
менее ошибки быть не могло, у этого, второго, тоже было Гришино лицо,
только сильно побитое.

Видно, я крепко был ошеломлен, потому что опомнился, лишь налетев на
смутно белеющую в темноте груду штакетника. Справа чернела громада
строящегося пролета, впереди пылали желтоватым светом окна и открытые
ворота листопрокатного.

В смятении я оглянулся на еле различимую в серой стене дыру. С кем я
сейчас встретился? Что еще за оборотни к нам заявились? Кто они? Что им
здесь нужно в два часа ночи?

И тут в памяти всплыли недавние Гришины слова, да так ясно, будто он
вдруг оказался рядом и снова их произнес:

- Нашли меня, Минька...

Словно тоненький яркий лучик прорвался внезапно в мою бедную голову.
Странная истерика в "Витязе", вечная Гришина боязнь лишний раз высунуть
нос на улицу, осторожные расспросы о том, легко ли найти скрывающегося
человека, - все теперь стремительно вязалось одно к одному, превращаясь в
пугающую правду.

Вот он кого боялся - не Бехтеря, что ему Бехтерь! Понятно... Все
понятно! Искали, нашли и приехали сводить какие-то старые счеты...

Но почему ж они так похожи-то?.. Родственники?.. А говорил,
родственников у него нет... Или, может, национальность южная - все на одно
лицо... Какая, к черту, национальность - Гришка ведь русский!..

Паспорт! Меня аж пошатнуло, когда я о нем вспомнил. Настоящий, не
краденый!.. Неужели все-таки Гриша в чем-то замешан? Шалопай, ах, шалопай!
Три месяца молчал, не мог подойти, объяснить по-человечески: так, мол, и
так... Да за него бы вся бригада поручилась!..

А что ж это я стою? Гриша-то еще на территории, раз караулят его!

Эта мысль сорвала меня с моста и толкнула к цеху.

Господи, как я обрадовался, когда увидел, что на первом прессе за
"хвостового" работает Сталевар!

- Ну-ка, потрудись, - оказал он, отдавая ключ размечающему. - Это
опять ко мне...

Сталевар был сильно чем-то озабочен. Подойдя, вынул ив клешнеобразной
рукавицы крепкую корявую пятерню и протянул для рукопожатия, которое мы
почему-то не разрывали до самого конца нашего короткого разговора.

- С чего это Гриша уезжать надумал? - хмуро спросил Сталевар.

- Уезжать? Куда?

- Откуда ж я знаю? - с досадой сказал он. - Прибежал среди ночи,
попрощался... Я так и понял, что уезжает.

И снова меня мороз продрал вдоль хребта, когда я услышал это
"попрощался". Да кто же они такие? Что им от него надо? Может, охрану к
дыре вызвать с первой проходной?

- А когда он здесь был? Давно?

- Да только что. Минут пять, не больше.

- А куда пошел? Не помнишь? Ну, хоть в какую сторону?

- Не заметил я, Минька, - виновато сказал Сталевар. - Но он где-то
здесь, далеко от цеха уйти не мог...

Рукопожатие наше разомкнулось, и я, ничего не объясняя, устремился
мимо участка отгрузки к открытым воротам. Оказавшись снаружи,
приостановился, давая глазам снова привыкнуть к темноте.

Где же он околачивался вое это время? Хотя понятно... Увидел возле
первой проходной родные лица и вернулся. Побежал ко второй проходной - там
то же самое. Сунулся туда, сюда, а выходы все перекрыты...

Додумать я не успел, потому что увидел Гришу. Это был точно он - я
узнал со спины его куртку: черную, с желтым клином - вместе покупали, с
первой его получки... Опустив голову, Гриша брел к дыре.

- Гриша! - что было силы заорал я, но сзади мощно ворчал и
погромыхивал цех. Кроме того, Гриша был слишком далеко - желтый клин
маячил уже возле смутно белеющей груды штакетника, а потом и вовсе пропал
за черной коробкой недостроенного пролета.

Я кинулся вдогонку, но тут же вынужден был перейти на быстрый шаг.
Бегать ночью по территории завода да еще вблизи строящегося цеха - в два
часа обезножишь.