огонь, и нам нужна помощь.
боится.
Оно шло за нами от реки. На осыпи я от него оторвался, но оно нас догнало
на середине горы. Нам пришлось прорываться перед огнем. Мы успели - оно
нет.
не дают мне упасть.
не пустили в поселок. Но нас притащили полуживых, отравленных дымом и
обожженных, а раз уж мы ночевали под чьим-то кровом, то из путников
превратились в гостей.
залечили ожоги. Здесь спокойно. Здесь простая, почти привычная жизнь.
Здесь охотятся, трудятся на полях, стряпают и рожают детей. Странная
жизнь, к которой так трудно привыкнуть. Жизнь, к которой незачем
привыкать.
не пришли к нам на помощь - теперь никто не поможет им. И скоро -
наверное, все-таки скоро - война доберется до этих мест, и локаи так же
исчезнут, как мы.
ничего не узнаю о тех, кто когда-то дрался со мной рядом и кого я бросила
в трудный час. Может быть, это лучше, что я не узнаю...
обгорелых волос и волдырей на лице или просто хочет поплакать. У нее есть
на это право - ее горе не выплакано и свежо.
той поры прошло целых восемь лет.
подумать: я была лишь немного старше Илейны, а мне пришлось стать хозяйкой
Обсерваты - правителем края и военным вождем. И Штурманом - исполнителем
обрядов и наблюдений. Я как-то справилась с этим, а Эрда я воспитать не
смогла. Наверное, его отравила война. Со дня рождения она окружала нас,
она наползала на Обсервату, все ближе и ближе с каждым днем. Мой мальчик
рос дикарем и солдатом, теперь-то я знаю, что он был прав - зачем
обреченному лишние знания? О, если б я знала, что он обречен!
облегчить. Я и тогда не сумела заплакать. Мой мальчик, мой брат, последний
в нашем роду, ведь я - Штурман в юбке, некрасивая старая девка, которой не
суждено никому дать жизнь.
мимо ручья. Я не боюсь - со мною мой самострел. Если бы мне еще хоть
немного надежды!
крохи знаний. Страшно знать, что все исчезнет с тобой, потому что оно уже
никому не нужно...
гребнем, и там, за внезапной стеной обрыва раскрылся огромный и грозный
мир.
Костистый хребет отступившего Изиролда и смазанный дымкой неожиданно
близкий Тингол.
Один из вождей локаев - Харт. Высокий, плечистый, со смуглым неожиданно
тонким лицом.
сказал он хмуро. - Всю ночь проспорили - а разве стариков переговоришь?
Оно, конечно, илирцы - враги давние, до и дафены нам не чужие. Они-то нас
все равно не пожалеют... а грех.
дафенов. Вот как началась распря, мы от тех и от тех ушли. Сами по себе
жить стали - как нам хотелось. Я-то свой род веду от Боцмана Харта. Только
ты про слово не спрашивай, не знаю, что оно значит.
веке у Текнов был прославленный боцман Вирк, усмиритель хонов. Это очень
древнее слово, Харт, теперь его мало кто знает.
знаешь такие слова?
Охотничий дом не пустили, пока я всю родословную не отчеканил - от боцмана
Харта до моего отца. У нас так: нет корня - нет человека.
недоверчиво:
отца. Мне всегда казалось, что это неправда. Наши предки придумали эту
ложь, чтобы сделать священной власть Экипажа. Потому, что если не было
Корабля, то чем мы лучше других? Почему тогда именно мы должны управлять
миром?
грубый язык - он говорит на западном диалекте, скудном наречии охотников и
пастухов, но тонкое умное лицо и быстрый отблеск мысли в глазах - что-то
не так, чего-то я не пойму...
до моря не доходили. День или два - и назад, да и то не все воротятся.
послали - может, теперь пропустит? Нет. Не пускает.
держит.
знаю, что это глупо. Он был другом отца и не раз спасал ему жизнь. Он спас
нас от верной смерти и вывел к вам - и все равно я его боюсь.
боится. Вон, как очухался - третий день носа не кажет.
сторожевому обрыву. Харт назначил мне встречу в безлюдном месте. Я
догадываюсь зачем. Он - не главный из вождей, но он - Великий охотник, на
большой облаве или в походе ему подчиняются все. Но затевать им облаву или
поход решает совет старшин.
меч на поясе, самострел за плечом...
тревожащий привкус мысли - для меня ее мысли закрыты, только фон. Теплый
холод, мягкая твердость, неразделимое то, что не может быть вместе. Я не
хочу сейчас подходить. Я не могу сейчас подойти. Я еще ничего не решил.
нас никто не заметит. Нас - потому что я уже тут: сижу на камне и жду.
мы, но уже не такой, как те, из Орринды. И он говорит мне без всяких
приветствий:
отпустит.
глянуть не успеем, как без мужиков останемся. Да и илирцам веры нет. Что