как три кошки гадили. Это все еще от того напитка магов!
неохотой спрятал дудочку.
наиграется всласть, пока спустится до самого низа. Как раз начали
складываться слова в новую песню, непохожую на прежние. А внизу в
подземелье, где бьет ледяной ключик, прохладно и знакомо, словно вернулся
в родной Лес...
черепаха с перебитыми лапами! Если бы мог взглядом дать пинка -- певец
катился бы кубарем до самого подвала.
Почтенный Гольш, не обессудь за смелость, мы ведь простые и даже очень
простые, но ты в благородной рассеянности не замечаешь мелкой мерзости с
крылышками -- откуда в таких жарких Песках? -- но меня комары заели. Это ж
не комары, а прямо верблюды с крыльями. Сообразил бы заклятие, дабы враз
под корень? Можно под крылья.
глаза недобро сверкали.
разведем пауков.
ссоры, но и вмешиваться боязно между такими грозными противниками, а Мрак
беспечно заявил:
Таргитай веником. Ну, буду трясти, а что толку?.. Олег тоже тряс. Сильного
на свете много, умного тоже много, доброго -- мало. Олег, помнишь
сильномогучего Святогора? Или великана Горыню? Вот уж оба уродились и
сильными, и даже мудрыми.
хотим спокойно жить-поживать да добра наживать. Пока в мире такое
творится, разве совесть не загложет?.. А магам подвластно исправить мир.
Им все подвластно. Ведь все, мудрый?
взглядом менял цвет пламени, вздымал щелкающие искры. Сухие старческие
руки бессильно свисали с коленей.
и не надо.
самому богу богов -- Роду. Она вовсе не из нашего мира.
люди, звери... Весь мир. А это Яйцо... гм... словом, такое же.
словно повеяло холодом.
ветку, сказал все тем же отстраненным голосом:
дремучий Лес, полный колдовства. Стерегут невиданные чудовища, а крылатые
звери из-под облаков ревниво просматривают каждую тропинку... Да там и нет
тропинок. К тому же Яйцо скрыто у людей, страшных в своей мощи. Никто не
знает ее пределов. Даже эти люди не знают! Яйцо под надежной защитой.
розовая кожа.
Срубить, как сорную траву! А там можно и помереть. Не для жизни вышли из
Леса -- для смерти...
взглядами: старый маг истязал себя работой. До утра из его комнаты
слышались хлопки круглых молний, шипение, лязг, звон, из-под двери
выползал зеленый дым, каменные плиты либо крошило, либо превращало в
золотые.
как Таргитай.
втрое крупнее, ярче, их целые рои. Небо черное, как деготь, без привычной
пронзительной синевы Севера. Иногда сзади над ухом слышалось тяжелое
дыхание. Таргитай простудился, шмыгал носом, путался в соплях, иной раз
лихо со всего размаха бил их о каменные плиты, но чаще просто выдувал
через край башни, поочередно зажимая ноздри большими пальцами.
непривычно было видеть его безволосым, но черная шерсть на глазах
пробилась сквозь струпья на широкой, как дверь, груди. На обгорелом лице
наметились широкие брови.
поверхом ниже. Еще в башне имелись чуланы, глубокие ниши, потайные
каморки, три зала -- Мрак излазил всюду, перетрогал все, что можно
потрогать, изучил запоры, засовы, ставни. В залах на стенах висели мечи,
булавы, оскепы, оскорды, клевцы, кинжалы и щиты всех размеров и форм. Мрак
сперва удивлялся: зачем такое магу, да еще старому? Правда, все под таким
слоем пыли, что могло уцелеть с той поры, когда Гольш не был ни старым, ни
магом.
камине выплавлял чудные металлы, заманивал в башню и ловил летучих мышей.
Невры, будучи гостями, пробовали помогать -- без дела сидеть умел лишь
Таргитай, зато еще как умел, но слуг у Гольша хватало, к тому же старому
пню кроме своей магии почти ничего не требовалось. Да и магией, по
понятиям невров, не занимался. Докапывался до чего-то, терзался, ярился и
бил посуду. Мрак предположил, что старик пытается овладеть теми силами,
где уже кончилась магия, а начинается черт-те что и по бокам пряжки.
дверью выполз черный дым. Янтарные глаза, вмурованные в металлическую
дверь, дважды вспыхнули оранжевым, налились кровью. Донеслось раздраженное
бормотание, дверь с треском ударилась о стену.
Длинные рукава развевались, как крылья издыхающей летучей мыши. В руке
сжимал резной посох, отделанный медью и золотом.
гостей. -- Отбуду на три дня. Живите как жили. Магия вам ни к чему,
накормят слуги. Поупражняйтесь сами, у вас уже получается. Вся башня
пропитана магией, даже воздух насыщен чарами. Что-нибудь да получится.
сказал с подъемом: -- Какая жалость, что отбываешь! Каждый вечер засыпаю с
мыслью: скорее бы утро да снова за учебу. Мол, бог даст день, а демон...
гм... Гольш -- работу. Но раз надо, то надо. Не отказывай себе, мудрый!
Иной раз нужно уйти в такое, чтобы встряхнуться, а то от нашей собачьей...
или собачачьей, -- как правильно, чтобы получилась магия? -- жизни
рехнуться как два пальца замочить.
прочел в небе опасность. Стены крепкие, слуги вооружены, магией пропитан
каждый камень. Или это уже говорил? На кухне не шарьте, вас накормят...
Правда, жрете, как... Ладно, еще двух поваров сотворю.
подоконник. Толстые металлические прутья исчезли, тут же возникли снова --
несокрушимые с виду, кованые, пропустив тощую фигуру.
небе. Факелы бросали в спину багровые сполохи, хвостатые звезды шевелились
как живые. Вдали прогремел гром, прокатился, громыхая глыбами, снова
треснуло -- ближе. Внезапно полыхнула белая как снег холодная молния.
Снова затрещало, будто великан разрывал над башней гигантскую шкуру.
смахнул с подоконника горстку оранжевого песка.
за тридевять земель! Сидит себе в корчме... Дурацкий колпак, что под стать
разве что Таргитаю, спрятал в мешок, сам прикинулся ворюгой или
разбойником. Тех уважают. Пьет вволю, баб лапает, а ежели что не по ндраву
-- морду бьет. Он хоть и старый, а по чужим огородам не прочь... еще как
не прочь!
тряпке перли! Помнишь, как Таргитай приучался гадить с середины ковра,
страшась задницу высунуть? До сих пор тошно.
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Лондон Джек
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Кервуд Оливер Дж.