чего, рехнулся совсем, что ли?! В бабу превратился истеричную?! Ты ж
космолетчик, мужик! Забыл, как мы с тобой загибались в рудниках Сельмы,
а?! Мы же с тобой не супились и не морщились тогда, Ванюша! А чего ты
сейчас скис, живи и радуйся!
и... - Толик помедлил, вздохнул тяжко, - и шесть разгонных баков. Больше
не могу, сам знаешь, меня и так за глотку возьмут, прижмут сектор.
выходе бросил зло, отрывисто: - Ты отлично знаешь, что там, куда я
собираюсь, не хрена делать в этой твоей детской кроватке. Э-эх, ты! Да
ведь я капсулу сам могу взять напрокат, в любом бюро путешествий, ну ...
прощай!
даст, а?! - Но он быстро остыл, на то и был, видно, заведующим сектором,
человеком, обязанным ладить с людьми. И крикнул уже вниз, вдогонку: -
Отдыхай, неврастеник, потом еще поговорим, может, чего и подыщем!
сильнее. И додавило!
непослушным, как до этого. Да и голова постепенно светлела. Молот больше
не колотил от виска к виску и по затылку. Стриженный снова дал воды. Но
бить не стал. Ушел, также молча, как и пришел.
сейчас, или я через денек вырвусь и разнесу к чертовой матери ваше
паршивое гнездо! Оглохли? Ублюдки поганые!
галлюцинация. Он ничего еще не видел, не мог повернуть головы, но уже
готов был отдать левую руку на отсечение, что этот брюзжащий грубый голос
принадлежит его давнишнему знакомцу, разведчику второго класса, которого
вышибли за буйный нрав из Объединенного Космофлоа Земли, с которым они
коротали почти год на Гадре, а потом бывали в таких переплетах, что и
вспоминать к ночи не следует.
голосов.
дурак еще полезет в этот проклятый лабиринт! Оклемался?
Иван.
кашель.
Ивану в лицо. - Ну что? Порядок? Я знал, что ты не загнешься!
теперь его и вовсе разнесло, он обзавелся внушительным животом и двойным
подбородком, который не могла скрыть даже всклокоченная полуседая борода.
Лицо у Гуга и в молодости имело красноватый оттенок, а ныне стало
набрякшим, багровым - Иван сразу отметил это, несмотря на полумрак. Да,
Хлодрик совсем не был похож на того молодцеватого богатыря-викинга, каким
казался десять лет назад, он сильно сдал. И все же это был именно он.
стукнул кулаком плечо. - Чего зенки пялишь, не ожидал?! Или, думаешь, я
тебе в бреду привиделся, а?!
встрече. Хлодрик не раз его выручал, может, и сейчас он заявился столь
неожиданно, чтобы спасти его-от этой банды подонков.
Он ткнулся лбом в лоб Ивана, сдавил огромными лапами затекшие плечи.
его щеки. Но голос у Гуга не дрожал.
этакий! Щас, небось, и не помнишь, как засветил мне прямо под глаз, а?
помнил; мало ли чего могло случиться за эти две угарные недели.
фортели, что только держись! Полгорода до сих пор ходит в синяках и
шишках. Ваня, а местное бабье тоскует-куда подевался этот ухарь?! По
простоте своей я хотел унять тебя, ну и получил по морде. Эх, придушить бы
тебя, гада! Так к старым товарищам не относятся, Ваня! Ну, да ладно, я
отходчивый, прощаю!
делать.
ковыряться, нащупывая узлы, пытаясь их ослабить. Но он все-таки спросил:
глупей, чем ты кажешься!
струнный полукашель-полусмех.
на твоем месте давно бы догадался, что к чему! - Хлодрик отер испарину со
лба, тяжко вздохнул, обдавая Ивана перегаром. - Это мои парни, понимаешь?
Мои!
захлестнула его, переполнила, даже слов не нашлось, чтобы выразить ее.
паскудина ты эдакая! Здорово они тебя примотали. Но иначе, Ванюша, никак
нельзя было - ты б или сам накрылся, или бы тебя накрыли, понял?! Дурачина
ты, Ванюша, и простофиля, пить ведь тоже уметь надо, это тебе не по
Пространству шастать, это тебе не на Гадре со звероящерами в бирюльки
играть, это тебе... Ну чего язык в задницу заткнул?! Обиделся, что ли! Ну
и болван! Я тебя же и спас, Ваня! Ты на меня БОГУ молиться должен и по
гроб жизни послом накачивать! А ребятки мои, Ваня, мои. Я в тутошнем
околотке, Ванюша, масть держу, так что ты не удивляйся, мимо меня здесь не
проскочишь... - приговаривая так, Гуг Хлодрик распутывал узлы. Но он явно
не спешил, ждал, пока старинный приятель немного поуспокоится. - Я когда
по первому разу в психушку попал, Ваня, меня две недели в смирительной
рубахе держали, так-то! Еле отошел, думал, кранты мне! А ты за четыре
денька прочухался, тебе, Ваня, надо при жизни памятник ставить...
неподдающимися узлами, веревки, опутывавшие тело Ивана, сползли вниз. - Ты
только это, не дергайся.. Ваня, не трепыхайся, надо, чтоб кровь по жилам
разошлась. На-ка, вот лучше, глотни чуток! - Гуг ткнул фляжкой под нос. Из
ее отверстия несло сивухой.
во все тело. Но он умел терпеть, он знал, как надо бороться с болью..
Расслабившись до предела, он не отходил от стены, так и стоял,
привалившись к ней спиной, не шевелясь.
самом деле пришел в ум! Хавать хочешь?
Два месяца без жратвы сидели, у меня тогда, Ваня, ребра не то что к
позвоночнику, а к затылку прилипли, и ведь высидели же! Без жратвы можно
прожить, Ваня! А вот без моего Элексира, без этого паршивого пойла,
Ванюша, сложнее. Ты как хочешь, а я глотну малость.
потом бросит флягу под ноги и смял ее своим пудовым башмаком.
сегодняшнего вечера - Но тут же посерьезнел, насупил белесые жидкие брови.
- А тебе не советую, не стоит и вечером развязывать, слишком это мне
дорого, Ваня, обходится, ты же мне троих лучших парнишек искалечил,
нехорошо это!
в теле сохранялась. Ему почему-то подумалось, что вот уйдет он из Отряда,
размякнет, через пару лет станет таким же как Гуг, и все ему будет до
фени, на все будет плевать! Может, так и стоит сделать, ну их всех! Надо
гнать лишнее из мозга, из памяти, мало ли чего-и где случается, что ж всем
беситься, рвать нервы?! Так они же не из титанопластика, их и вообще
позагубить недолго... Нет, врешь, оборвал он сам себя, нервы у человека
покрепче и погибче титанопластика, это уж точно, иначе бы и человечества
на Земле давненько бы не осталось, все бы в истериках да психозах сошли с