Корни съяно уходят глубоко в почву. Когда степи и леса Тании горят, съяно
тоже сгорает. Но после первого же дождя мощные корни дают тысячи новых
побегов. Съяно неуничтожим!
ними...
Кнайба. Он был груб, мощен. Он плевал и на либертозо, и на морских
пехотинцев. В этом мире, считал Кнайб, каждый борется за себя. Но внимание
столь влиятельной женщины, несомненно, льстило Кнайбу. Он по-новому ощущал
себя, он начинал чувствовать свою значительность.
что справится с любым заданием. В такие времена - и Анхела знала это -
только Кнайб мог решиться пересечь на самолете закрытую границу. И,
понимая это, Кнайб пил скотч, красиво говорил о неподкупности неба,
вспоминал знаменитых пилотов, нашептывал комплименты. Но Анхела видела - в
черных подвалах его подсознания, как черви, копошатся унижающие ее,
Анхелу, мысли. Улыбаясь, потягивая скотч, ничем не выдавая себя, Кнайб
думал о ней мерзко и был счастлив от того, что люди еще не научились
читать мысли...
Неужели она все-таки недооценила Кнайба? Неужели при всей его низменности
он работал на либертозо?
либертозо. Таких, как Кнайб, можно только купить.
отверженных... В каких нищих карманах звенели собранные для него медяки? И
почему, если либертозо нужны были деньги, Хосеф Кайо никогда не обращался
к ней, к Анхеле?
собой меня. С тех пор, как я отказалась стать его женой, он ни разу не
посетил виллу "Урук". Но он и не забыл обо мне, он любил меня и издали
постоянно следил за всем, что я делаю...
схватят Кайо. Мои планы нарушены.
не хватит времени. Два дня назад ее браслет - спрайс - начал светиться.
Это значило - ее ждали, ей следовало уходить.
- политики, ученые, бизнесмены... Я и Кайо оттолкнула от себя по той же
причине - он хотел вырвать меня из этого круга. Но круг был очерчен не
мной!
бы не у Кайо, а у меня болело плечо и резко, страшно ударяло под лопатку
задыхающееся сердце? Если бы не он, а я все силы направляла сейчас на то,
чтобы затаить, убить, спрятать в плавящемся от боли мозгу единственную, но
такую важную фразу: "Запад Абу... пять костров ромбом... одиннадцатого...
пятнадцатого... двадцать второго..."? СМОГЛА БЫ Я ПОДНЯТЬ РУКУ НА
ЧЕЛОВЕКА?
мы отправим туземца в госпиталь.
В Кайо Досет не верил - либертозо бесчувственны. Их можно только
уничтожать. Но Анхела... Когда Кайо завопит, когда электрический ток
начнет выламывать его кости, когда из прокушенных губ хлынет кровь, Анхела
заговорит.
необходимое. Он верил - это дело можно провести малой кровью.
раздвинувшей его тонкие, бесцветные губы.
"Лоры". С унизительным страхом, с низкой мольбой Этуш смотрел только на
Досета.
писать святых!
наручники, Дуайт приказал:
ввернутого в пол камеры. К этому кольцу Дуайт быстро и деловито привязал
грузно опустившегося на колени художника. Так же быстро и деловито Дуайт
затянул на шее Этуша мягкую сыромятную петлю - "воротник". Тепловой луч
мощного рефлектора, подвешенного в стене, ударил в шею Этуша, и художник,
по-птичьи замерев, обессиленно прикрыл выпуклые глаза желтоватыми пленками
почти прозрачных век.
знать - где, кто и на какие деньги покупает оружие для либертозо? Кто и
через какие порты ввозит его в Танию? Когда и в каком месте должны
приземляться самолеты с остальным оружием? Отвечать может любой: и
туземец, - он кивнул в сторону Кайо, - и вы, Анхела. Тот, кто заговорит
первым, будет отпущен. Ну, а если никто не заговорит, я по очереди убью
Этуша и туземца, и кровь этих людей ляжет на вас, Анхела.
Анхелы. Ударившись бедром о край стола, хищно и мягко наклонился над
женщиной, так странно пахнущей травами и цветами, и рванул на себя руану.
защищаясь, дочь Ауса вскинула руку, и на ее тонком запястье холодно
блеснул браслет - точная копия того, что лежал на столе майора.
браслет!
Чолло, на сжавшегося Этуша, наконец, на руану, упавшую на пол, майор
вернулся на место. Сел. Потянулся к скотчу. Но выпить помешал Этуш -
сыромятная петля, быстро высыхая, сдавила его рыхлую шею. Художник
захрипел.
воротник! - и добавил, обращаясь уже к Этушу: - Рисуй внимательно! И не
подходи к столу, от тебя дурно пахнет!
сидела в кресле прямо и строго.
тело, а Дуайт, наклонившись на ним, заорал:
майора. Он не подозревал, что Анхела могла выдержать и более страшную
боль. И он, конечно, не думал, что Кайо не получает _с_в_о_е_й_ дозы.
ударов, и Хосеф впадет в шок. Мне не спасти Кайо. Я не успею его спасти!
Он уходит...
чувствительными были две - под сердцем и под желудком, глубоко внутри.
неудобного деревянного кресла: кто может стать ее _п_о_м_о_щ_н_и_к_о_м_?
Кто может принять на себя боль - ее и Кайо?
И Анхелу поразило то, что и Этуш, и Кайо, - оба они уходили в молчании.