Чтение 7–й страницы книги ~Разворованное чудо~

Стрелял капрал.

Когда француз откинул полу палатки, капрал стоял на коленях, обеими
руками зажав уши. Пистолет валялся на полу. Не отнимая рук от ушей, капрал
прохрипел:

- Выбросьте эту тварь! Она убьет меня!

- Но тут никого нет, - сказал Буассар, машинально оглядываясь.
Наверное он подумал об оборотне. Но оборотень действительно лежал под
джипом - там, где мы его оставили.

- Есть! - прохрипел капрал. - Есть!

- Вот она! - торжествующее заявил ван Деерт, вытаскивая из складок
смятого полога дергающуюся летучую мышь.

Неужели мышь могла напугать капрала?.. Никто, понятно, такого вопроса
не задал, но Буассар понимающе подмигнул.

- Эта тварь вопила, как сирена воздушной тревоги, - выругался капрал,
отнимая, наконец, руки от ушей.

- Но мы ничего не слышали, - возразил Буассар.

- Не слышали? - переспросил капрал с каким-то тайным значением. - Ты
опять спал, Буассар?

Это хорошо, что вы ничего не слышали, подумал капрал. И не дай вам
Бог услышать такое...

Оставшись один, капрал снова заткнул уши.

Эта крошечная тварь совсем меня оглушила. Говорят, человеческое ухо
не способно улавливать ультразвук, но я-то слышал вопли летучей мыши! Я
вообще слышу каждый шорох! Я, кажется, слышу, как растет трава... Может, я
схожу с ума? Случилось же что-то такое со Шлессом... Он был крепкий
парень, а скончался в считанные минуты... От чего?.. И почему я стал
слышать такое, чего в принципе нельзя слышать?..

Он опустил руку и случайно коснулся обрывка газеты, торчащего из
кармана. Шорох, которого он прежде не замечал, громом отозвался в ушах
капрала. Ладно, смиряясь подумал он, будем считать это громом победы. Или
маршем моего возвращения. Ведь для меня это вовсе не обрывок старой
газеты, для меня это возвращение. Он знал наизусть содержание заметки,
напечатанной в газете. Ее заголовок гласил: "Гюнтер Ройтхубер мертв!"

Они рано хоронят Гюнтера Ройтхубера, желчно, но и удовлетворенно
усмехнулся капрал. Но если говорить откровенно, они хоронят его вовремя...
Он уже давно привык думать о себе в третьем лице... Я устал. Я хочу в
Европу... Тех денег, что у меня есть, должно хватить на домик и сад, а
больше мне ничего не надо... Я скопил небольшие деньги, мне их хватит...

"Более восемнадцати лет шли поиски военного преступника Гюнтера
Ройтхубера, - вспомнил он текст газетной заметки. - Международный военный
трибунал в Нюрнберге приговорил в свое время Гюнтера Ройтхубера к смертной
казни - за исполнение варварских акций по уничтожению мирного населения
Франции, Дании и Голландии. К сожалению, преступник избежал наказания. На
днях прокуратура Франкфурта-на-Майне официально объявила Гюнтера
Ройтхубера мертвым и сообщила о прекращении его поисков. Решение
прокуратуры основано на показателях свидетелей, подтвердивших, что Гюнтер
Ройтхубер погиб на их глазах во время одной из бомбардировок Берлина."

Вот оно возвращение...

Капрала пробило потом...

Он слышал, как ползет по брезенту жук - тупо и неторопливо... Он
слышал, как трава, пытаясь распрямиться, задевает днище палатки...

Это ничего... Это нестрашные звуки... Лишь бы не ворвалась в палатку
летучая мышь... Капрал боялся летучих мышей.... Сладкое торжество охватило
его... От летучей мыши можно отбиться... Главное - я вернусь! Теперь я
могу вернуться! Свидетели подтвердили факт моей гибели!..

Капрал готов был расцеловать неведомых ему свидетелей, столь охотно
подтвердивших факт его смерти...

Я проснулся ночью от шума. Француз с проклятиями копался в своем
вещевом мешке.

- Голова разламывается, - выругался он. - Это Шлесс подцепил какую-то
заразу. Надо было бросить немца в лесу. Голландец был прав, не надо было
возиться с трупом! Взгляни на мой язык. Уверен, его обложило известью.

Но язык француза был чист.

Сам пошатываясь от слабости, хотя головную боль отпустило, я выбрался
из палатки.

Трава таинственно серебрилось. В просветы ветвей глядели звезды.
Далекие, холодные, а от того чужие.

Я вдруг поймал себя на том, что думаю о звездах как-то не так.
Никогда я не думал о них, как о _з_в_е_з_д_а_х_. Ну, светят себе с небес,
этого мне хватало... Сейчас в самом этом обращении к _з_в_е_з_д_а_м
таилась какая-то загадка... И, как вчера, я мучительно пытался что-то
вспомнить... Важное что-то, нужное...

В джунглях стояла глубокая предутренняя тишина. Даже ночные птицы
примолкли. Но я чувствовал, я не мог ошибиться - за мной кто-то наблюдал.
Это не было чувством опасности, тренированный человек сразу определяет
такое. Просто кто-то за мной следил - незаинтересованно, даже равнодушно,
ни на секунду, впрочем, не выпуская из зоны обзора...

В рассеянном звездном свете трудно было что-то рассмотреть, но краем
глаза я успел отметить короткую вспышку света под джипом, там, где мы
вчера оставили оборотня. Никто не хотел с ним возиться, никто не стал
придумывать для него клетку. Зачем? Если он без всяких усилий прошел
сквозь металл, удержит его деревянная клетка?

Включив фонарь, я сразу увидел оборотня.

Он лежал рядом с джипом и трава вокруг него была черная, будто он ее
убил ледяным мертвым дыханием.

Заморозок в Африке?

Опустившись на корточки, я прикоснулся к оборотню. Он действительно
был холоден, как мертвец, но там, где мой палец коснулся его
полупрозрачной оболочки, вдруг родилось, возникло крошечное далекое
сияние, крошечное далекое световое, радужное странное свечение. Как
звездочка в ночном небе, неимоверно отдаленная и чужая... И почти сразу
оборотень - весь! - вспыхнул. Как огромный радиоглаз.

Я отпрянул.

Мне показалось, оборотень чувствует мое присутствие, подает мне
какой-то сигнал.

Утирая со лба холодный пот, я сказал себе: оборотень не человек. Это
просто безмозглый мешок, набитый фосфоресцирующей слизью. Правильней
смотреть на него не как на живое существо или там растение, а как на нечто
способное принести нам приличные деньги.

- Что ты с ним делаешь?

Над оборотнем наклонился голландец. Он дежурил.

- Выключи его, - сказал он, глядя на оборотня. - Нам торжественная
иллюминация не нужна.

- А где он выключается? - спросил я.

Голландец сплюнул. Ему было скучно.

- Никогда не слыхал такой тишины, - признался он. - Не нравится мне
эта тишина.

Я промолчал.

Нам платят не за то, что нам нравится.

А утром все поднялись полубольными.

- Мне снилась виселица, - морщась, жаловался француз. - Может, Усташ,
меня и следует повесить, но почему, черт побери, это надо делать во сне?

За столом капрал обвел волонтеров хмурым взглядом:

- Что мы ели вчера? Могли мы вчера нажраться какой-нибудь дряни?

- Это надо спрашивать у бабинги, - со значением ответил голландец. В
его маленьких глазках зажглись хищные выжидательные огоньки.

- Бабинга!

Негр подошел. Он ни на кого не смотрел, руки у него дрожали.

- Бабинга, - сказал капрал. - Ты бросал вчера в мясо какую-нибудь
траву? Ты знаешь много разных трав... Вчера ты приправлял травой мясо?

- Нет, бвана, - негр испуганно выпрямился. Белки его глаз тускло
поблескивали.

- Позволь, капрал, я сам с ним поговорю, - сказал ван Деерт.

- Заткнись!

- Разве я не соблюдаю дисциплину?

- Заткнись!

- Да, капрал.

Стол стоял в тени, но духота и в тени была нестерпима. Я чувствовал,
как медленно, но неостановимо возвращается головная боль, так страшно
рвавшая мне виски.

- Ван Деерт, - взяв себя в руки, негромко сказал капрал. - Ты
немедленно отправишься в лагерь майора Мюллера. Я хотел отправить туда
Усташа, но боюсь, он не дойдет. Сообщишь майору о случившемся и попросишь
помощи. Лучше всего, если ты приведешь пару джипов с волонтерами. Мне
кажется, эти места следует хорошенько прочесать.

- Да, капрал!

Преувеличенно твердо ван Деерт прошел к палатке и скоро появился
снаружи уже в башмаках, в пятнистой униформе и в малиновом берете, лихо
надвинутом на глаза. Автомат он держал в левой руке и я сразу подумал -
капрал прав, голландец единственный, кто еще не подхватил никакой
заразы... И подумал - голландец дойдет. Он лучше, чем я, знает местные
условия. А если не дойдет...

- Бабинга! - позвал капрал, проводив взглядом ван Деерта.

Негр неуверенно приблизился к столу.