скажешь. Ощущение счастья и прочего блаженства точно уравновешивалось
сознанием вины. Так что когда Тенах явился с очередным докладом о
невозможности поспеть к сроку, я его облаял так, как никого и никогда в
жизни. Тенах ушел совершенно озверевший, и озверение равномерно
распределилось по шеям горе-строителей. В полдень последнего дня Тенах
сообщил мне, что дамба готова, и русло пустое.
критиковать. - Ладно, обойдемся тем, что есть. Попробуем, во всяком
случае.
что-нибудь подобающее Тенаху. Но у меня ничего не получалось. Все эти дни
я мог ждать боя, ужасной гибели и вообще самого гнусного. Занятие,
конечно, не из приятных. Но теперь я не мог даже ждать. Неотвратимое
надвинулось.
тоже. Тем более не подходите.
Ахатани меня не тревожили. Я съел яичницу и два яблока. Хватит с меня.
Иначе я просто не доеду до сухого русла.
произнес полузабытые слова заклятия. Кусты больше не загораживали мне
путь. Они исчезли. Вместо них меж деревьев вырастала из земли и ветвилась
ночь. Я пустил коня в галоп. Мне нужно добраться до места раньше, чем
исчезнут и деревья, иначе я заблужусь среди лунных стволов.
волну, и мрак вновь смыкался за моей спиной. Лунный свет, еще невидимый,
прятался в земле, и напитавшись им, деревья становились все легче, их
кроны все прозрачней и призрачней. В их мерцании я увидел опустевшее
русло. Влага еще не ушла из него, но прибрежный песок был сухим. Деревья
трепетали, растворяясь в небе, и когда я достиг русла, последнее дерево
исчезло. Их больше не было. Только сплошной лунный свет в месте, где нет
дорог.
Мне не было даже безразлично. Моя душа и тело не знали, как им ответить на
то, что окружало меня - и не отвечали.
результата. Я стиснул зубы, закрыл глаза и попытался представить себе
страницы книги, от которой Наставник оторвал меня столько лет назад. Потом
открыл глаза. На сей раз память не подвела.
Такой легкий, что я чуть от усердия не поранился, выхватив его привычным
для тяжелого меча усилия. Этот же показался почти невесомым. Я поднял его
над головой. Лунный свет заструился по клинку, омывая его, и клинок
заструился навстречу мне. В моих руках была рукоять и только, и нежное
течение стали влилось в лунный свет, и лунный свет слился с ним. А потом
лунные лучи вонзились в сухой песок, и стальной луч вернулся на свою
рукоять.
помощь. Потом опустил клинок. Потом произнес слова Зова.
И с восторгом ужаса услышал я стальной лунный звон, тихий, но отчетливый.
Мой клинок смеялся.
победу, но плачь точно возвестил бы мне мою смерть.
не дрогнуло вокруг меня. Но я чувствовал, что мой зов достиг цели. То,
чего нет пришло.
убить то, чего нет. Мне предстояло воплотить его. Конечно, я мог бы взять
для этой цели жертву, как советовал Тенах, но сама мысль отдать чью-то
плоть тому, чего нет, претила мне. У меня была только одна плоть. Моя
собственная.
успел осознать весь ужас того, что я делаю, я приступил к Разделению
Плоти.
видел, но почувствовал: оно подействовало.
не помешала мне, - возьми дыханье от дыханья моего, наполни свои жилы
кровью от крови моей, встань передо мною клинок к клинку моему.
синими молниями. На человеческом языке просто нет слов для такой боли. Еще
мгновение - и боль вышла за пределы сознания, еще миг - и она стала
слишком огромной, чтоб я мог ее воспринять.
глаза, медленно отступала. То, чего нет, стояло передо мной в
позаимствованной у меня плоти.
увидел собственные руки.
решительно не хватало мускулов для такого костяка. Он выпирал из-под кожи,
он был тяжел для меня. Хорошо еще, что я пришил штаны к рубахе, не то
сражаться бы мне с голым задом. Но одежда все равно была мне слишком
просторна, я в ней путался, она сковывала и без того неловкие движения. И
моя лунная сталь, мой невесомо легкий клинок словно налился свинцовой
тяжестью. В голове у меня звенело, словно от потери крови. Хотя почему
"словно"?
нуждался в костях - отданная ему плоть и без них не падала, он сам был ее
опорой. Его бескостные руки... меня озноб пробирал от их вида. У него,
похоже, зачесалось правое ухо, и он почесал его левой рукой, ибо в правой
был меч. Почесал, заведя ее назад. Омерзительное зрелище.
"Дай мне себя убить". А теперь уже поздно. Он сделал выпад, и я едва
уклонился. Если его клинок напьется моей крови раньше, чем мой - его, я
обречен. Я должен успеть первым.
удара, парировал, завязывался в узлы, расплетался, омерзительно изгибался.
Он откровенно издевался надо мной. Поздно. Слишком поздно Тенах призвал
меня. Слишком много сил успело набрать то, чего нет.
загоготала и нанесла ответный удар. Вместо того, чтоб уйти от него или
нормально отпарировать, я сделал что-то странное. Не помню своего
движения. Никогда не вспомню. Своим клинком я неловко ударил по его мечу,
а сам, споткнувшись, ухватился за его мерзкое, извивающееся тело и
толкнул. И лезвие его меча рассекло его ногу.
совсем неглубокая. Этого не может быть!
извивалась, то и дело напарываясь на свое собственное оружие, не в силах
уйти от него.
невозможно было повернуть против меня. То, чего нет, придушенно выло, и я
содрогнулся, зная, что если бы я поранился своим клинком, со мной
произошло бы тоже самое.
меня быстро чернеющей кровью. Может, оно надеялось обмануть свой меч?
Израненное, изорванное в клочья, оно не умирало. Страшные раны оказались
для него мучительны, но не гибельны. Все верно: его призрачный меч мог
нести смерть мне, но не ему. Разъяренное болью, оскальзываясь на крови,
оно еще пыталось добраться до меня. Я едва увернулся, когда извивающаяся
нога поставила мне подножку. И тогда я поднял свой слишком тяжелый для
меня лунный клинок и вонзил в него.
человеческими руками, может принести смерть таким, как он. Я должен был
убить его наверняка.
ход, то я не смогу сделать этого никогда, и умру здесь, в измененном мире,
в пространстве моих заклинаний, среди лунного света, рядом с грудой
кровавого мяса.
в реальный мир.
не хватало сил их закрыть. Это там, в лунном мире я еще мог стоять и
ходить и даже драться. Здесь, обескровленный, я умирал. Что ж, дело
сделано, можно и умереть. Только одно беспокоило меня: я не слышал шума
воды. Вроде я сказал Тенаху, что дамбу надо потом разрушить... или нет?
Голоса звучали неразборчиво, гулко и глухо одновременно.
обозреть остальное, но ноги я видел отчетливо. Плетеные сандалии,
завязанные "узлом счастья". Это, несомненно, Тенах. Что он тут делает?! Я