там не все может быть верно, но тем не менее значительным и откровенным
казалось Данисию все, что он успел узнать. Но хитрость эта пропала втуне:
Айс замолчал, и снова стал похожим на себя прежнего - неразговорчивого и
держащего дистанцию. Когда утром хозяйская дочка как всегда принесла
суточный паек, Данисий попытался обнаружить в ее поведении какие-нибудь
последствия ночной истории - смущение там какое-нибудь, что ли. Но все
было как всегда, а Айс потом заметил:
ей сняться часто, то и нынешнее приключение она вряд ли выделит особо.
между собой поговаривать, что домовые в эту зиму совсем обнаглели, и
вместо того, чтобы лежать в спячке, дуются по ночам в карты. Трое хозяев
по этому поводу собрались вечерком за пивом, посовещались, и пришли к
выводу, что это очередная холопская уловка, чтобы меньше работать по
вечерам, и соответственно на эти слухи внимания обращать не стоит. Айс
наконец-то научился играть в "поганый крест" и в "две дыры", но дешевая
колода вконец разлохматилась, и покрылась легко узнаваемыми узорами. А
когда Айс, плохого не думая, показал, что он может вытворять с картами,
если немножечко напряжется, игре и вовсе пришел конец - Данисий теперь при
каждом своем проигрыше начинал подозревать нечистое. Айс сначала
разубеждал, а потом бросил играть вообще. Стало совсем скучно, но к
счастью на следующий день хозяйская дочь сообщила, что "Неделя два дня не
конец, отец хозяин город ходил, лошадь снег телега готовил раньше, ты
лошадь забирал, снег телега забирал, и я ты до свидания совсем сказала."
Под загадочными словами "неделя два дня не конец", как выяснилось,
подразумевалась пятница, а остальное было понятно - в ночь с четверга
предстояло забрать готовый к отправке на базар товар вместе с санями, и
распрощаться с милой хозяйкой навсегда. Поскольку в этот день была уже
среда, получалось, что торчать на обрыдлом чердаке осталось всего только
одну ночь. На радостях Данисий хозяйку обнял и хотел расцеловать, а она
было потянулась к нему тоже, но тут же, вдруг засмущавшись сбежала. Ближе
к вечеру Данисий Айсу сказал:
другой дом, или хотя бы здесь к дальнему концу? А то мне мне с этой пышкой
все же охота на прощание потолковать. Она знаешь какая сочная, я ее в
руках сейчас немного помял...
так, случайненько.
а то стесняться будет.
играю. Не придет она к тебе сегодня, это я говорю.
мужик и вовсе. Или вправду не мужик?
промолчав перечислил несколько мест, куда стоило бы сходить собеседнику.
Потом добавил:
что-нибудь, чтоб тихо было.
отвернулся, а тот, кто шума не любит не стал продолжать, и в тот вечер они
больше не разговаривали. Молча сидели в своих укрытиях, а когда наступила
ночь, и можно было уже не прятаться, так же молча вылезли и стали
разминать затекшие руки-ноги. Данисий все старался повернуться к Айсу
спиной, а тому было просто все равно, и со стороны получалось, что эти два
человека просто не видят друг друга. Но через некоторое время Айс
насторожился, потом вроде успокоился, и почти сразу весь подобрался снова.
Мягко ступая дырявыми толстыми носками он ушел к тому самому дальнему
слуховому окну, куда его все пытался сплавить не слишком щепетильный
приятель, а вернувшись, прошептал:
бросай дуться, не до этого.
Айсом, пробираясь через переплетение стропил и балок. Дойдя до окошка он
пристроился поудобнее, принялся глядеть.
неровная кромка леса, обрывающаяся заснеженным полем, плетень, соседний
дом, сарай, поросятник, дорога к лесу, на дороге какие-то белые фигуры...
Данисий понял, что это за фигуры, и вся обиженность действительно как-то
сразу забылась. Он насчитал два десятка верховых волков-рыцарей, выехавших
один за другим из леса, дальше следовали трое саней, их тащили по паре
могучих коней, тоже прикрытых чем-то вроде брони, потом еще два десятка
рыцарей уже не в белых, а в простых доспехах, и сзади - четыре волокуши
полегче, на которые и по одной лошади хватило.
тракта, дальше хутора по ней мало-мальски сносного пути сейчас не было, и
сомневаться не приходилось: отряд идет именно сюда.
честно:
прятаться, больше ничего придумать и не могу. Разве что эти белобокие наш
сарай подожгут, тогда что-нибудь новое само собой сочиниться. Тише!
зашли хозяин с соседом. Они стояли у входа и длинно о чем-то спорили,
потом взялись пересчитывать пустые корзины в углу. Время от времени
кто-нибудь из них скользил взглядом два согнувшихся и замерших силуэта у
слухового окна, которые при желании ничего не стоило разглядеть, но
желания этого у хозяев не было. После корзин хозяева пересчитали
оплетенные горшки, потом взялись перебирать и перемеривать доски, и
занимались этим, пока из глубины дома не раздался властный стук в ставни.
Через потолок было слышно, как открывали дверь в сени, испуганный женский
голос, звуки переполоха. Дородная баба в переднике прибежала на сеновал,
всплескивая руками быстро-быстро заговорила что-то, после чего оба хозяина
с неожиданной резвостью бросились обратно в дом.
одиночества абсолютно преобразился. Во всех окнах горели огни, батраки и
сами хозяева метались из дома в дом, то просто так, то с какой-нибудь
поклажей. Из труб валил дым, совсем близко коротко заверещал и затих
поросенок, а разбуженная не ко времени птица кудахтала и гоготала во всех
трех домах. Среди всей этой суеты то тут, то там мелькали фигуры
волк-рыцарей, которых и без брони можно было легко отличить по уверенной
манере держаться, по резким, приказным жестам и по коротким ножнам у пояса
- длинные мечи для больших боев они оставили, сняв вместе с доспехами, но
совсем без оружия наверное даже не спали.
сруб под скат крыши и прислушивались к доносящимся снизу звукам - лезть на
старое место было бы глупо, потому что уже два раза приходил на раньше не
виденный работник и уносил на вилах через дверь на улицу большие охапки
сена, видимо на корм лошадям непрошеных гостей. А внизу становилось все
шумнее. Рыцари переговаривались гортанными голосами, командовали слугами и
хуторянами - в доме шел веселый ужин. Явно не обходилась без вина, или чем
там их поили, голоса становились чем дальше, тем громче, иногда чуть ли не
все разом, а потом вдруг хором запели торжественную песню на каком-то
другом языке, может гимн, а может это была и молитва. Когда она
окончилась, шум поднялся с новой силой, среди голосов несколько раз
начиналась ругань, и Данисий мечтательно сказал:
каждый раз быстро утихала. Судя по звукам, рыцари постепенно расползались
из столовой по всему дому: уже из от одной стены сначала отодвинули, а
потом обрушили какую-то тяжелую мебель, а с другой стороны явно потрошили
сундуки под горестное нытье хозяина - вот уж никогда нельзя было подумать,
что его уверенный и часто грозный бас может превратиться в этакое тонкое и
жалобное причитание.
близко - удары металла о металл. Об стену ударилось мягкое тяжелое тело, и
снова женщина закричала, но захлебнулась - ей зажали рот. Дверь на сеновал
распахнулась, и двое рыцарей втащили туда извивающуюся и царапающуюся
хозяйскую дочь, а следом вошел третий, вытер короткий меч об пыльный
мешок, и что-то сказал, развязывая пояс. Данисий оглянулся на Айса - тот
лежал, сцепив пальцы в странный клубок, с лицом неподвижным и белым, и
хотя его глаза были устремлены вперед, казалось он ничего не видит и не
слышит. Девушка исхитрилась укусить руку, зажимающую ей рот, и рыцарь не
долго думая с размаху ударил ее кулаком сверху вниз по голове - девушка
обмякла и обвисла в их руках.
Айс тем не менее никогда так и не смог связать в одну цепочку. Только что
лежавший рядом Данисий беззвучно прыгнул вверх и одновременно вперед, и
Березин Федор
Аникина Наталья
Круз Андрей
Панов Вадим
Лукин Евгений
Березин Федор