панический, прямо-таки сумасшедший. Позже его не без едкой иронии
окрестили - "Большой Раздрай". Именно в этот период начали разваливаться
городские коммуникации. Неожиданно лопались трубы, и целые районы города
оставались без капли воды. Так же неожиданно - вдруг прекращалась подача
электроэнергии. Отмечались утечки и выбросы газа в жилых домах. Это, в
свою очередь, привело к десятку достаточно мощных взрывов. Были жертвы,
пожары. Прошел уголовный процесс. Аварийные службы, стеная, захлебывались
в круговерти. Неожиданно стал заболачиваться квартал у Сенной. Сквозь
асфальт проступила вода, и появилась осока, над которой звенящими тучами
плавали комары. А на главных городских магистралях вдруг начали
обнаруживаться каверны. Этакие - прикрытые сверху асфальтом - пустоты в
земле. Провалилось шестнадцать машин, опять были жертвы и разбирательство.
В довершение всего, будто проклятые, начали разрушаться дома. Впрочем,
кажется, "каменная болезнь" проявила себя несколько позже. Но и без нее у
нас доставало серьезных забот. Мы крутились по двадцать часов ежедневно -
как заведенные. Оглушенные тысячью срочных, сверхсрочных,
немыслимо-срочных проблем. В общем, заниматься ерундой нам было
практически некогда. Вся первичная информация о "прорывах истории" ушла,
как в песок. Раздробилась, рассеялась, не осталось почти никаких
документов. Да и те, что имелись в распоряжении, проверить, как следует,
не удалось. Подпирали события, требующие немедленных действий. Обстановка
менялась поистине с катастрофической быстротой. И поэтому сведений о самом
начале "прорыва" мы не имеем.
туманном искрящемся мареве. Появилась на улицах и площадях жестяная трава.
В середине июня на меня было совершено покушение. Это случилось в пятницу,
около шести часов. Как всегда, в это время я вышел из здания горисполкома
и, когда завернул в переулок, ведущий к Синявинскому мосту, то навстречу
мне, от сберкассы, двинулась черная "Волга". Разумеется, сообразить я
тогда ничего не успел. Все произошло за какие-то считанные мгновения.
Заревел по-звериному пущенный на большие обороты мотор, тело гладкой
ухоженной страшной машины внезапно приблизилось и, вильнув как-то боком,
вдруг вылетело на тротуар, я увидел вблизи затененные мрачные стекла и
комок человека, согнувшегося за рулем, а потом, точно яростным взрывом,
меня куда-то отбросило, и я сполз - распластавшись по каменной грязной
стене, между прочим заметив, как рвется машина из переулка. К счастью, в
этот раз все сравнительно легко обошлось. Просто - сильный ушиб и, как
следствие, - некоторое потрясение. Впрочем, я и не думал всерьез, что меня
намеревались убить. Покушение было обставлено в классических детективных
традициях. Затененные стекла машины, зловещий мотор, черный облик шофера,
номер, залепленный грязью. И, конечно, - практически безболезненный
результат. Все указывало на то, что меня лишь спокойно
п_р_е_д_у_п_р_е_ж_д_а_л_и_. И я, хоть и с натугой, но все же догадывался -
о чем. Дело в том, что я уже несколько дней занимался
и_с_ч_е_з_н_о_в_е_н_и_я_м_и_. Тех людей, которые не оставили после себя
никаких следов. И уже раскопал, на мой взгляд, кое-какие интересные факты.
Что, по-видимому, не понравилось генералу Сечко. Сообщил мне об этом,
естественно, Леня Куриц. Он был прав, как всегда, и он, как всегда, -
опоздал. К сожалению, была у него такая особенность - немного опаздывать.
И особенность эта, в конце концов, его подвела.
четыре длиннейших звонка. Как сигналы тревоги, пронзившие дрему квартиры.
А пока я натягивал, путаясь, домашний костюм, и пока я босыми ногами по
полу нащупывал тапки, протрубили в ночной тишине - еще четыре звонка.
Примечательно то, что Близнецы мои даже не шелохнулись. Но проснулась и
выскочила испуганная жена. Неодетая, бледная, с расширенными от страха
глазами.
Неизвестно, кто это звонится...
оперативную сводку. При похожих обстоятельствах был убит Володя Попов.
Тоже - ночью, и тоже - у себя на квартире. Разумеется, было расследование,
- закончившееся ничем. Некий следователь Гуторин предполагал ограбление.
Но мы все - из Комиссии - знали, что это не так.
кивнула, услышав гудок. - Набери-ка милицию и держи последнюю цифру.
он почему-то не поддавался. Если честно, то я был готов ко всему. Но в
прихожую шумно ввалился растрепанный взмыленный Куриц. И немедленно стал
запирать за собою наружную дверь - громко лязгая чем-то, шипя и противно
ругаясь. Вдоль скулы его спекся изрядный кровоподтек. А пиджак на спине
был разодран - как будто железными крючьями.
больном лихорадочном возбуждении. Пританцовывая, словно босой на снегу.
гримасой лицо. - Ну?! Порядок?! Дождались веселого праздничка?!..
нездоровые красные пятна.
долетел подозрительный звук. И жена растворилась в проеме - лишь скрипнули
петли. Все же что-то добавив - сквозь стиснутость крепких зубов. Слава
богу, что Куриц не обратил на это внимания. Он высасывал ранку на пальце -
причмокивал и лизал.
мордасам. А это я - в проходном. Знаешь дырку у булочной? Сплошное
железо... Полз на брюхе. Ну, думаю, влипну, к чертям!.. Но - шалишь! И
город они - тоже не знают!..
зазвенела посуда и опять появилась из комнаты взбудораженная жена. К
счастью, Куриц по-прежнему не обращал на нее внимания. Игнорируя начисто
мимику, шепот и гнев.
тебе бы - уже пора поумнеть!..
краску, вдруг яростно распахнул окно. Я услышал тяжелый надрывный
размеренный рокот. Две огромных машины, как ящеры, сползали с моста. Обе -
темные, длинные, обтянутые по ребрам брезентом.
спокойнее.
увидел, что один из грузовиков останавливается. А из чрева его вытекают
шеренги фигур. Это были солдаты, я видел обмундирование. Пригибаясь, они
побежали куда-то за мост - где стоял офицер, деловито размахивающий
руками.
это - уже финал.
верхнем углу не было отметки о дезинфекции, конверт был заклеен очень
тщательно и, однако, весь - мятый, грязный, словно прошедший через тысячу
рук. Адрес был написан обычным карандашом, причем в одном месте карандаш,
по-видимому, сломался, там темнела длинная жирная загогулина, а дальнейшие
буквы выглядели корявее остальных. Осторожно зажав уголок медицинским
пинцетом, я немного подержал его над огнем, а потом, отрезав махристую
кромку, достал изнутри два таких же мятых, грязных, замызганных, истертых
на сгибах, пятнистых тетрадных листка - вероятно, долгое время валявшихся
где-то в мусорном баке.
дезинфицирующим раствором. Эпидемии я не боялся. Какая, к черту, может
быть эпидемия, если я каждый день контактирую с десятком людей. Эпидемию
выдумали генералы.
круглых скобках: "Карантин N_2". А затем следовал список из одиннадцати
фамилий. На втором же теснились буквально несколько слов: "Саша, милый,
прошу тебя: поскорей! Сделай все, что возможно, я долго не выдержу".
Почерк в обоих случаях был одинаковый, в первых строчках, как будто
случайно, была недописана буква "а", загогулина от сломанного карандаша
Адамов Григорий
Корнев Павел
Куликов Роман
Сертаков Виталий
Курылев Олег
Херберт Фрэнк