Чтение 7–й страницы книги ~Беспокойство~

Народ стал расходиться на обед. Хвост взял Атоса за руку и увлек в
сторону под дерево.

- Ну когда же идем? - спросил он. - Мне в деревне надоело, я в лес
хочу, в деревне скучно, не пойдешь, так и скажи, я один пойду, Кулака или
Колченога подговорю и с ними вместе уйду...

- Выходим послезавтра, - сказал Атос. - Ты пищу приготовил?

- Я пищу приготовил и уже съел, у меня терпенья не хватает на нее
смотреть, как она зря лежит и никто ее, кроме старика, не ест, а у меня
сердце болит на это смотреть, я этому старику когда-нибудь шею накостыляю,
если скоро не уйду... Как ты думаешь, Молчун, кто такой этот старик,
почему он у всех все ест? И где он живет? Я человек бывалый, я в десяти
деревнях бывал, у чудаков бывал, даже к заморенным заходил, ночевал у них
и от страху чуть не помер, а такого старика никогда не видел, он у нас
какой-то редкостный старик, я думаю, мы его поэтому и держим, и не бьем,
но у меня больше никакого терпения не хватает смотреть, как он по моим
горшкам днем и ночью шарит и на месте ест, и с собой уносит, а ведь его
еще мой отец ругал, пока его мертвяки не забили... И как в него все это
влазит, ведь кожа да кости, там у него внутри и места нет, а два горшка
вылижет и с собой два унесет, и горшки никогда обратно не возвращает...
Слушай, Молчун, может, это не один старик, а их двое или трое? Двое спят,
а один работает, нажрется, второго разбудит и спать ложится...

Хвост проводил Атоса до дома, но обедать отказался - из вежливости.
Поговорив еще минут пятнадцать о том, как на озере в Тростниках
приманивают рыбу шевелением пальцев и пообещав приготовить к послезавтрему
новые запасы, а старика беспощадно гнать, он удалился. Атос перевел
дыхание и вошел в дом. В голове от бесконечных разговоров и шума уже
сгущался тяжелый туман, который к вечеру обычно доводил его до обмороков и
тошноты.

Навы дома еще не было, а за столом сидел старик и ждал кого-нибудь,
чтобы подали обед. Он повернулся лицом к Атосу и сказал:

- Медленно ты, Молчун, ходишь, я уже в двух домах побывал, везде уже
обедают, а у вас пусто, потому у вас, наверное, и детей нет, что медленно
ходите и дома вас никогда не бывает, когда обедать пора...

Атос подошел к нему вплотную и некоторое время постоял, соображая.
Старик говорил:

- Сколько же это ты будешь до Города идти, если тебя и к обеду не
дождаться? Я теперь все про тебя знаю, знаю, как вы в Город собрались, и
решил я, что с вами пойду, мне в Город давно надо, да я дороги туда не
знаю, а в Город мне надо для того, чтобы свой родовой долг исполнить и все
обо всем кому следует рассказать...

Атос взял его под мышки и рывком поднял от стола. Старик от удивления
замолчал. Атос вынес его на вытянутых руках из дома, поставил на дорогу и
вытер руки о траву. Старик опомнился.

- А еды вы на меня возьмите сами, - сказал он вслед Атосу. - Потому
что я иду свой долг исполнять, а вы - для удовольствия, через нельзя.

Атос вернулся в дом, сел за стол и опустил голову на стиснутые
кулаки. Послезавтра я ухожу, думал он. Послезавтра. Послезавтра.

Голос дежурного произнес:

- Экстренный сеанс Д-связи, Земля вызывает Горбовского Леонида
Андреевича. Говорите, Леонид Андреевич...

Поль поднялся, чтобы выйти, но Горбовский сказал:

- Куда вы, Поль? Останьтесь! Какие у меня с Землей могут быть
секреты? Да еще по Д-связи... Горбовский слушает, - сказал он в микрофон.
- Это кто?.. Кто?! А если по буквам? Нет, на экране ничего не разберу...
Ботва какая-то на экране... Ботва!.. Да... А-а, Павел?! Так бы и говорил.
Ну, как ты живешь?..

Связь была на редкость плохая. Изображение на экране напоминало
полуразрушенную древнюю фреску, а Горбовский все время морщился и
переспрашивал, вдавливая пальцем в ухо горошину репродуктора. Поль присел
в кресло для посетителей и стал разбирать сводки.

- Как тебе сказать... Более или менее отдохнул... Что?.. А-а, да,
неплохо... Пока все в порядке. А почему ты вдруг заинтересовался?..
Ну-ну!.. Опять... А нельзя ли как-нибудь этого Прянишникова временно
посадить под замок? Чтобы не открывал... Закрыть надо, а не работать!
Слышишь? Закрыть! Контакт уже установлен?.. Ну вот. Только этого нам и не
хватало... Да, я всегда очень интересовался этим вопросом. Только не в том
смысле, как ты думаешь... Я говорю: интересовался, только в другом смысле!
В негативном смысле, понимаешь? В негативном!.. В смысле "да минет нас
чаша сия"! Правильно ты понимаешь. Решительно против. Это открытие нужно
закрыть, пока еще не поздно! Вы не даете себе труда подумать, что вы там
делаете!..

За окном был дождь и туман. Настоящий туман. Тянуло сыростью и
запахом леса, неприятным острым запахом, который в обычные дни не
поднимается на такую высоту. Издалека, из очень далекого далека, слабо
доносилось урчание грома. Поль записал для памяти на полях сводки: "В
15:00 пожарная тревога. В 17:00 биологическая тревога".

- ...Да, мне здесь очень хорошо сидеть... А в печати нужны
контр-выступления... Ты мне скажи вот что. Чего тебе от меня нужно? Только
прямо и без дипломатии, потому что плохо слышно... Не скажу я этого. Как я
могу тебе это сказать, если я считаю, что - нет?.. Представляю.
Действительно, глупо. Надо как-то сдерживать... Откуда вы там взяли, что
это общественная потребность? Стоит компании мальчишек поднять шум, как
вы... Да!.. Да, я - нет. Решительно - нет... Нет!.. Слушай, Павел. Я об
этом думаю уже лет десять... Давай лучше, я подумаю еще лет десять, а?..
Кстати, какой это чудак посылает сюда шифровки на имя Герострата?.. Как
много тебе нужно, чтобы я оставался твоим любимейшим другом. Ладно,
передай им так. Только имей в виду, что я все равно скажу - нет... Ну
как... Как ты сам только что сказал. Леонид, мол, Горбовский... Ах, на
магнитофон... А что я старый стал, ты тоже записываешь?.. Значит, так...
Э-э... Я... м-м-м... глубоко убежден в том, что в настоящее время всякие
акции подобного рода могут иметь далеко идущие и даже катастрофические для
человечества последствия. Хорошо я сказал?.. Так. Ты не хочешь, чтобы я
заставлял тебя врать, но ты хочешь, чтобы врал я сам?.. Не буду я врать,
Павел. И вообще, имей в виду: этот вопрос не в нашей компетенции. Теперь
этот вопрос уже в компетенции Мирового Совета... Вот я и даю Мировому
Совету рекомендацию... Да, мне здесь хорошо сидеть, и никаких проблем...
Будь здоров.

Поль поднял глаза. Горбовский медленно вынул из ушей репродукторы,
осторожно положил их в кювету с раствором и некоторое время сидел,
помаргивая и посту кивая пальцами по поверхности стола. Лицо у него стало
желчным.

- Поль, - сказал он, - вы давно здесь?

- Четвертый год.

- Четвертый год... А до вас кто был?

- Максим Хайроуд, а до него - Ральф Ионеско, а кто был до Ральфа - я
уже не знаю. Вернее, не помню. Узнать?

Горбовский, казалось, не слушал.

- А чем вы занимались до Пандоры? - спросил он.

- Года два охотился, до этого работал на мясо-молочной ферме. На
Волге.

Это не было похоже на беседу. Горбовский задавал вопросы таким тоном,
как будто собирался пригласить Поля на работу.

- Поль, если не секрет, как случилось, что вы сменили здесь Макса?

- Я работал у Максима старшим егерем. При нем здесь погибли двое
туристов и один биолог, и он ушел. Меня назначили начальником по традиции.

- Это вам Макс сам сказал?

- Что именно?

Горбовский повернулся и посмотрел на Поля.

- Макс ушел потому, что не выдержали... нервы?

- Мне кажется, да. Он очень мучился. Со мной он, конечно, не говорил
ни о чем подобном, но я знаю, что последнее время он не спал ночей. Каждый
раз, когда кто-нибудь выходил на связь нерегулярно, он менялся в лице. Это
я видел сам.

- Да-а... - протянул Горбовский. Потом он встрепенулся. - Что же это
я тут расселся? Садитесь на свое место, Поль, а я сяду туда. Если вы меня
не выгоняете, конечно.

Они поменялись местами. Несколько секунд Горбовский сидел в кресле
для посетителей очень прямо и выжидательно смотрел на Поля, потом
осторожно прилег.

- Лет пять назад, - сказал он, - мне пришлось участвовать в
увлекательнейшей охоте. Мой друг Кондратьев... Вы слыхали о нем, конечно,
он недавно умер... Кондратьев пригласил меня охотиться на гигантских
спрутов. Не припомню, чтобы какое-нибудь другое существо вызывало у меня
такое же отвращение и инстинктивную ненависть. Одного я убил, второго
сильно покалечил, но он ушел. А спустя два месяца появилась хорошо вам,
вероятно, известная статья Лассвица.

Поль сдвинул брови, пытаясь вспомнить.

- Лассвиц, Лассвиц... Хоть убейте, не помню, Леонид Андреевич.

- А я помню, - сказал Горбовский. - Вы знаете, у человечества есть по
крайней мере два крупных недостатка. Во-первых, оно совершенно не способно
созидать, не разрушая. А во-вторых, оно очень любит так называемые простые
решения. Простые, прямые пути, которые оно почитает кратчайшим. Вам не
приходилось думать по этому поводу?

- Нет, - сказал Поль улыбаясь, - боюсь, что не приходилось.

- А как у вас обстоят дела с эмоциями, Поль?