и он забыл обо мне). Но тут возникло одно обстоятельство, о котором мне
довольно подробно поведал старый редактор. Дело в том, что в "Ташлинской
правде" обозначился кадровый кризис. Хотели обратиться за помощью в
Ольденбург, но редактору пришла в голову счастливая мысль. Действительно,
в двух шагах от города в груде неисправимо увечной сельхозтехники
копошился ценнейший кадр - дипломированный журналист, да еще ташлинец, да
еще выходец из рабочих, отчетливый гегемон... Отбывал по политическому
делу? Но ведь освобожден досрочно. Не на кадры его прочим, не в
политические руководители, а на скромную стезю литсотрудника
всего-навсего... И вообще, столько лет прошло!
встречаться на улице. Чаще всего он проходил мимо, удостоив меня кивка.
Много реже останавливал меня и болтал о каких-то пустяках, но это уж при
очень хорошей погоде. А в плохую погоду или в мороз проходил быстрым
шагом, метнув мне рассеянный, неузнающий взгляд. Он слегка пополнел,
всегда был скромно, но вполне прилично одет (положение обязывает),
неряшливую черную тряпку через глаз сменил на аккуратную шелковую повязку,
тоже черную, но отливающую при некоторых поворотах зеленоватой искрой...
Словом, простой провинциальный интеллигент. Должен сказать, что газетка
наша при нем сделалась интересной, насколько может стать интересной
районная газета.
будни, с понуканиями и безграмотным раздражением сверху и глухим, но
устойчивым саботажем снизу, с постоянными недостачами и постоянным
заунывным нытьем повсюду, с пьянством, хулиганством, бардаком. Как-то Ким
зашел в больницу и пригласил меня на новоселье. Отстоял очередь длиной в
девять лет и получил однокомнатную квартирку в наших бедных "Черемушках"
за Большим Оврагом. Я пошел, мне было любопытно. И несколько
разочаровался. Ничего особенного. (А я уже тогда ждал от Кима чего-нибудь
особенного.) В комнатушку набились газетные сотрудники во главе с
редактором и с десяток старых приятелей Кима по мастерским. Много пили,
съели колоссального гуся, несли чепуху и орали песни из старых
кинофильмов. Я ушел рано, и Ким меня не удерживал.
Ташлинске всполошилось и затем замерло, прислушиваясь и осторожно
озираясь. Принимались меры, чтобы старое стояло нерушимо. Возникали
движения, имеющие целью стереть старое с лица земли. Нашего старичка
редактора с фальшивым почетом отправили на пенсию, назначили (прислали из
Ольденбурга) нового, и прошел слух, будто новый чуть ли не в первый же
день насмерть схватился с Кимом. Я эти слухи не проверял, некогда было,
сам в это время сцепился с райздравом...
нашу страну, и совершилась страшная трагедия Полынь-города. Информация о
ней влилась к нам в Ташлинск тремя последовательными потоками очень разной
чистоты: сперва совершенно лживая, затем туманно-неточная и, наконец,
правдивая, из первых рук. Этим, третьим, потоком окатил нас внезапно Ким
Волошин.
сообщил мне, что он взял очередной отпуск, а затем еще месяц отпуска за
свой счет. Испросил телеграммой, и новый редактор с удовольствием внял
этой просьбе. Но преждевременным было его ликование. Оказалось, что Ким
провел отпускные месяца в Полынь-городе. И не на заработки он туда ездил,
как клеветали потом на него, хотя деньги в Полынь-городе работягам платили
немалые и даже огромные.
водил все виды автотранспорта. Отправляясь туда, он немного опасался, что
его не примут из-за увечий, но сомнения эти оказались напрасными. У
подножья гигантских развалин атомной печи никого не интересовало, целы ли
у тебя оба глаза и все ли десять пальцев у тебя на руках. Вот тебе
снаряжение, вот тебе противогаз, вот тебе бульдозер. И Ким все два месяца
проработал бульдозеристом: то ли забивал там какой-то тоннель, то ли,
напротив, тоннель расчищал.
большую статью (или эссе?) "В Полынь-городе упала звезда". Редактор
прочел, ужаснулся и объявил, что только через его труп. Ким перенес статью
в райком на стол Первого. Первый ознакомился, вызвал к себе Кима и
редактора и холодно осведомился, кто из них тронулся умом.
Присутствовавший при этом районный идеолог, носивший
полузначимую-полунорвежскую фамилию Кнут, раздраженно заметил, что
Ташлинскому району пока, слава Богу, нет дела до происшествий в иных
республиках. Затем статья была швырком брошена Киму, рассыпалась по полу,
и Ким довольно долго ползал по ковру на карачках, подбирая страницы.
Первого и Кнута, да и для нового редактора тоже. Потому, скорее всего, что
ползавший на карачках Ким испытывал не возмущение и раздражение, а
злорадство. Он уже знал, что сделает. Накладки бывают и в центральной
прессе, о районной и говорить нечего. И уж кто-кто, а бывший аспирант
института журналистики в накладках толк понимал. Так или иначе, в один
прекрасный день, когда редактор отбыл на какую-то конференцию в
Ольденбург, Ким исхитрился выкинуть из очередного номера нашей родной
"Ташлинской правды" половину материалов и поместить на их месте статью "В
Полынь-городе упала звезда", подписанную собкором К.Волошиным. И на
следующее утро ташлинцы были приятно поражены.
известны подробности, может быть, и похлеще. И я ограничусь лишь теми,
которые тогда особенно поразили мое воображение. Да и не только мое.
Больница возбужденно гудела, больные, сестры, врачи рвали газету из рук
друг у друга, посетителей нещадно гнали домой за газетой (у кого была
подписка) или по немногочисленным нашим киоскам (где розницу разобрали уже
к девяти утра). Надлежит тут еще принять во внимание вечный
информационно-сенсорный голод у нас в провинции...
фоторепродукцией некоего пропуска. Слева фотография три на четыре, все
честь честью, с черной повязкой через глаз. Пропуск N такой-то. В черной
(?) рамке: ВСЮДУ. На право въезда в закрытую зону. Организация: УС-60Б.
ФИО: Волошин Ким Сергеевич. Срок действия (от руки) постоянно.
Неразборчивая печать. Подпись под фото: "Такой пропуск, упакованный в
прозрачный пластик, спецкор носил на шнурке на груди".
двадцать шестого апреля) и после войны (то есть после двадцать шестого).
а над лобовым стеклом трафаретка: "Подлежит уничтожению". Автобус полон
пассажиров. И похолодевшие от ужаса встречные не сразу соображают, что
уничтожению подлежат не пассажиры, а сам зараженный автобус.
человек, весь в пыли и грязи. Выскочил и, кривляясь, запел диким голосом:
человек. Пытались его поймать и выдворить, но он бегает, как заяц, а
гоняться за ним по крышам в противогазе никому неохота.
мебель. В углу навалом игрушки. Умывались, опустившись перед умывальниками
на корточки или на колени.
помутнение хрусталика под воздействием ионизирующего излучения. Позже
увезли еще человек десять.
из инстанций. И в заключение - реплика Кнута: "Ташлинскому району, слава
Богу, нет дела до происшествий в иных республиках". Как я понял, эту
манифестацию мелкопоместного патриотизма Ким включил в статью в последнюю
минуту, не преминув при этом назвать полностью ФИО и должность
манифестанта.
исключили из партии, но выяснилось, что Ким уже почти двадцать лет
беспартийный. Разгорячившись еще более, собрались подать на Кима в суд с
каким-то нелепым обвинением, но получилось разъяснение, что поскольку К.
Волошин уволен, то есть уже подвергнут крайней мере административного
взыскания... и вообще, времена наступают странные... Лучше замять.
пострадал: денег, заработанных в Полынь-городе, ему на первое время
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Зыков Виталий
Афанасьев Роман
Якубенко Николай