твое счастье. Что бы ни случилось с тобой, что бы ты ни натворил, Флора
верит и знает, что ты прав. Флора никому не навязывает свое мнение, а ты
свободен высказаться о чем угодно и когда угодно, и Флора выслушает тебя
со вниманием. За пределами Флоры ты дичь среди охотников, здесь же ты
ветвь дерева, лист куста, лепесток цветка, часть целого.
Однако, если ты хочешь быть счастливым по-настоящему, тебе надлежит
следовать некоторым советам, добрым и мудрым. Никогда не желай многого.
Все, что тебе на самом деле надо, подарит тебе Флора, остальное - лишнее.
Чем большего ты хочешь, тем больше ты мешаешь другим, а значит, Флоре, а
значит, себе. Говори только то, что думаешь. Делай только то, что хочешь
делать. Единственное ограничение: не мешай. Если тебе не хочется говорить,
молчи. Если не хочется делать, не делай ничего.
Только не надо мешать ему.
Тумы, и страшный Ча не поймает тебя". - И спросил: "Откуда?").
вгляделся сквозь дым и обмер. Тот самый бородатый-волосатый (обволошенный)
принялся овладевать своей бритой соседкой.
поднять их. Особенно мучительно было сознавать, что все это видят и Мишка,
и Г.А. За фловеров мне тоже было стыдно, но их-то как раз все это совсем
не шокировало. Я видел, как некоторые поглядывали на совокупляющуюся пару
с любопытством и даже с одобрением.
до сих пор не слышал, ряд громких, отрывистых О-О-О; первый звук О был
подчеркнутый, с ударением и отделен от последующих отчетливой паузой. Звук
повторялся вновь и вновь, а через две или три минуты я понял, что было его
причиной. Ди Джи спаривался с самкой".
Ташлинске) меня остановил на Теренкуре наш шофер Гриня. Отведя меня в
сторонку, он с небрежностью, показавшейся мне несколько нарочитой,
спросил:
злобно-ироническом.
- Семнадцать тридцать пять. А повезет - так десять с маленьким.
скажем, она особая?
Я тебя спрашиваю: особая субстанция - как? Нематериальная, независимая от
моего тела!
по моим наблюдениям, был человек непьющий и вполне положительный. Хозяин.
Лучший садовый участок при обсерватории. С домиком. Все своими руками.
Старый "Москвич" собрал себе своими руками... Он правильно оценил мой
взгляд и несколько смутился.
рассказывать, как заезжие гастролеры в прошлом году обманули мать его,
старуху, выклянчивши у нее за пятерку дедовскую икону, коей цены нет, и за
которую любой музей отдал бы, не глядя, два стольника, самое малое.
предложил мне зайти к нему в "домишко" через два часа, чтобы
"посвидетельствовать". Он, оказывается, хочет некую сделку совершить, и
нужно ему, чтобы при том присутствовал надежный человек.
и отказаться я тоже не мог. Нас с Гриней связывают давние приятельские
отношения, еще с начала шестидесятых, когда я был начальником, а он
шофером экспедиции, занимавшейся в Туркестане поисками места для установки
Большого Телескопа. Гриня мне многим был обязан, да и я ему кое-чем обязан
был, ибо оба мы были грешны в молодости, Гриня - побольше, я - поменьше,
но оба.
Гринином "домишке", что прятался в зарослях каких-то экзотических кустов
на его садовом участке. Снаружи стояла глубокая южная тьма, кричали
цикады, пахло пряностями и цветами, а внутри под лампой с розовым абажуром
за столом, покрытым старенькой, но чисто выстиранной скатертью, некогда
роскошной, сидели мы втроем: Гриня (Григорий Григорьевич Быкин, водитель
первого класса), я (Сергей Корнеевич Манохин, кандидат физико -
математических наук, старший научный сотрудник) и Агасфер Лукич (Агасфер
Лукич Прудков, агент Госстраха).
присутствия здесь вот этого вот свидетеля.
знает, ценит и полностью доверяет.
портфеля своего розовые бланки страховых свидетельств и принимается за
работу.
батенька? Без этого никак нельзя. Это, можно сказать, всему голова.
его вдруг проясняется, словно он что-то понял.
свидетельство по страхованию от несчастных случаев".
Вот потом и вычтешь...
(Достает из портфеля и кладет перед Гриней большой лист плотной белой
бумаги, исписанный от руки чрезвычайно красивым, каллиграфически красивым
почерком с наклоном влево.)
при этом лоб.
неясные подозрения.
щеками.
прямо... (читает вслух) "Передаю мою особую нематериальную субстанцию,
независимую от моего тела..." Не пойдет. Насчет субстанции я справки
навел, много неясного... Тем более - "особая".
бы навстречу пойти... Ну, ладно. И главное! (Строго стучит ногтем по
бумаге.) Прямо здесь должно быть сказано: трешками! Других не приму!
кладет перед Гриней новый роскошный лист, исписанный тем же
каллиграфическим почерком.)
чтение.
страхагенту ради трех рублей; я заметил уже, что первый каллиграфический
лист словно растворился в воздухе, на скатерти его больше нет, и
неприятные подозрения во мне укрепляются.
он озабоченно.
свидетеля, названного мною Сергеем Корнеевичем Манохиным, отдаю
предъявителю сего в аренду на 99 (девяносто девять) лет, считая с сего 1
августа 19.. года, свое религиозно-мифологическое представление,
возникающее на основе олицетворения жизненных процессов моего организма, в
обмен на 2999 (две тысячи девятьсот девяносто девять) казначейских билетов
трехрублевого достоинства образца 1961 года. Каковая сумма должна
оказаться в моем распоряжении в течение двадцати четырех часов с момента
подписания мною данного акта.
Корнев Павел
Лукьяненко Сергей
Белоусов Валерий
Самойлова Елена
Конан-Дойль Артур
Афанасьев Роман