рождения. Затем мэр быстро отбарабанил что-то наподобие целого свода
законов, которые мы должны соблюдать, - вероятно, это были статьи из
"Кодекса Наполеона". После этого мэр произнес небольшую речь на очень плохом
английском языке о нашем долге перед обществом и ответственности перед
государством, наконец пожал мне руку, поцеловал Кэри в щечку и мы снова
очутились на небольшой площади, где ожидала своей очереди следующая пара.
Святого Луки, и не было гостей.
Но мне даже приятно это.
лиц, которые напоминают нам о Первородном Грехе, и так мало тех, кто несет
на себе неизменную печать Первородной Невинности... Такое лицо было у Кэри -
она всю жизнь, до самой глубокой старости, будет смотреть на мир глазами
ребенка. Ей никогда не бывало скучно: каждый день для нее был новым, даже
печаль для нее была извечной, а каждая радость тем более существовала для
нее извечно и навсегда. "Ужасно" было ее излюбленным словцом, и в ее устах
оно звучало не как обычное клише - на самом деле был ужас в ее наслаждениях,
в ее страхах, в ее тревогах, в ее смехе - в ней всегда существовало ужасное
удивление перед всем тем, что она видела как будто впервые. Большинство из
нас выискивают во всем только сходство: каждая жизненная ситуация напоминает
бывшую, с которой мы встретились ранее. Кэри во всем находила только
особенное, как дегустатор вин, способный почувствовать самый неуловимый
букет.
эту неприятность как нечто совершенно неожиданное, как будто узнала об этом
впервые. Потом мы пошли в бар и немного выпили - пожалуй, это была наша
первая совместная выпивка. Она с удовольствием пила джин с тоником "Д у
бане", которые мне совсем не нравились.
настоящего риска мы себе не можем позволить.
утра до полудня напрасно вглядывались в гавань - "Чайки" там не было.
когда миновал еще один день, меня охватила полная растерянность.
деньги.
себе играть, не имея представления о своих возможностях) и уже знал, что
живем мы в долг. Оставалось лишь ждать. Я послал телеграмму мисс Булен, и та
ответила, что мистер Друтер сейчас в море и связаться с ним невозможно. Я
рассказывал Кэри о телеграмме, когда старик со слуховым аппаратом занял
кресло на верхней площадке лестницы, чтобы наблюдать за людьми, гулявшими
под лучами солнца.
работаете в "Ситре", не так ли?
на Друтера.
идти в казино.
принадлежит небольшая часть акций "Ситры" - очень незначительная часть, но
она позволяет ему поддерживать равновесие между Друтером и Бликсоном. Пока
что он поддерживает Друтера, поэтому Бликсон ничего не может предпринять, но
если Бликсону посчастливится выкупить эти акции, мне будет очень жаль
Гома... Но это так, между прочим, - добавил я. - Теперь уже ничто не
заставит меня жалеть его.
лампочки другие люди. Никто из нас не имеет права забывать ни о ком. Кроме
себя самого. Себя Гом никогда не забудет. Да! Черт с ним! Пойдем в казино.
посетителями. Молодой человек снова был тут. Я видел, как он обменял тысячу
франков на стофранковые фишки и вскоре, когда просадил их, вышел. Сегодня он
не позволил себе ни кофе, ни булочек. Кэри заметила:
проигрывая, понемногу выигрывая, и подумал: "Странно, как же они
поддерживают в себе веру, что когда-нибудь им удастся снять банк?" Они
походили на теологов, которые терпеливо стараются постичь разумом
религиозное таинство. По-моему, в жизни каждого из нас настает момент, когда
мы задумываемся: представь себе, в конце концов, что существует Бог, что
теологи правы.
религиозную систему. Я считал себя наилучшим математиком из всех посетителей
казино, поэтому не верил в их таинство, но если все-таки это таинство
существует, я способен разгадать его быстрее их всех. В мыслях я повторял,
как молитву: "Это не ради денег - мне не нужно богатства - только несколько
дней с Кэри, без никаких забот".
одна, и она не зависела от так называемой теории вероятностей. Около
наиболее занятых столов слонялась пожилая женщина с огромным птичьим гнездом
накрашенных волос и с двумя золотыми зубами. Если кому-нибудь доставался
крупный выигрыш, она подходила к этому человеку и - пока крупье смотрел в
другую сторону - трогала его за локоть, довольно нахально выпрашивая
двухсотфранковую фишку. Получив фишку, она обычно разменивала ее на две
стофранковых, одну опускала в карман, а другую ставила на кон. Она не могла
проиграть свои сотни, а однажды поставила и выиграла три тысячи пятьсот
франков. Почти каждый вечер она добавляла по тысяче франков к тем, что
находились уже в ее кармане.
уже не пили джин с "Дубане". - Почему бы и мне не заняться тем же?
отеле.
молоко - оно калорийнее.
лучше.
прогулку нас будут водить вокруг рулетки.
безжалостнее, чем Друтер и Бликсон вместе взятые, - иначе бы они давно уже
заполучили его акции.
потертом, но франтоватом костюме и таких же туфлях. Его нос казался
непомерно большим для его лица, жизненные невзгоды вздули его вены и
затуманили глаза. Под мышкой он элегантно держал тросточку для прогулок, в
ней отсутствовал металлический наконечник, но зато имелся набалдашник в виде
утиной головы. Он обратился к нам с небрежной вежливостью.
посчастливилось за игральным столом, а у меня есть благая весть для вас,
месье и мадам.
системой. И готов уступить ее вам почти задаром - за какие-нибудь десять
тысяч франков.
нет.
знаете, как это бывает с англичанами.
лучше угощу вас хорошей выпивкой.
Дальский Алекс
Березин Федор
Доценко Виктор
Шилова Юлия
Вронский Константин
Андреев Николай